. . .

У сына и матери есть роковое неравенство,

особенно если он взрослый и только один.

Последний мужчина, которому женщине хочется нравится,

С которым нарядной ей хочется быть — это сын.

Когда моя мама тихонько садится на краешек

постели моей, сняв промокшие ботики с ног,

исходит из губ, невесёлых, но не укоряющих,

убийственно нежный вопрос: «Что с тобою, сынок?»

Из сына ответ и нежностью даже не выдавишь.

Готов провалиться куда-нибудь в тартарары,

я тупо бурчу: «Всё в порядке... А кстати, прекрасно ты выглядишь...»

по лживым законам трусливой сыновьей игры.

Неужто сказать мне действительно нечего,

тянувшей меня, подневольно сгибаясь в дугу?

Я прячусь в слова: «Успокойся. Не нервничай...»

Мне есть что сказать, но жалею её — не могу.

Межа между нами слезами невидимо залита,

но не перейти отчужденья межу.

На мамины плечи немыслимо взваливать

всё то, что на собственных еле держу.

Бывают случайны отцы, только мамы всегда настоящие.

Ничто не заменит на свете её самоё,

и мать приходящая в гости, потом уходящая —

уже преступленье жестокого сына её.

Когда мы стареем, тогда с запоздалым раскаяньем

мы к мамам приходим на холмики влажной земли

и мамам тогда, ничего не скрывая рассказываем —

всё то, что когда-то при жизни сказать не смогли...

 Евгений Евтушенко