Боевой позитив

Одна из любезных читательниц поделилась своим отторжением западной музыки в последнее время. Очень даже с ней солидарен.

Я и роман писать не могу. Кино не смотрится, книги не читаются, музыка никакая не слушается. Если моё внимание не рассеяно, то свою концентрацию оно начинает с происходящего вокруг - Россия сорвалась с цепей и остервенело крушит постылый старый порядок, платит за это очень дорогую цену, но нет такой цены, которую она не готова заплатить за победу. Всё в топку! Иначе всё не имеет смысла.

Уже потом я вспоминаю обо всём остальном.

Конечно весь этот внутренний процесс происходит без болезненного остервенения, но происходит именно в этом порядке.

Поэтому выбор предпочтений в музыке для меня глубоко вторичен. Выбирая ту или иную композицию, я скорее руководствуюсь интонацией, прежде написанного текста. Пытаюсь создать атмосферу. Тем более, что для меня, если песня не на русском языке, то это звуки дикой природы. Наверное поэтому мне удобнее использовать негритянский блюз или французский шансон. И то и другое так забавно звучит! Особенно последнее. Вы не обратили внимание, что для большей части производимых французских слов, мимически необходимо сложить губы, словно хочешь плюнуть?

Или, как упоротый культпат, я стараюсь извлечь всё лучшее. Всё самое чувственное, изысканное, вдохновенное. Чтобы это можно было слушать, наводя прицел ракетной установки на позиции неприятеля или вытаскивая нож для рукопашной схватки. Прекрасное помноженное на яростную удаль даёт феноменальные результаты. Армейский музыкальный гештальт. В этой музыке не может быть фальши.

Есть третий смысл: заставить себя преодолеть отчуждение и сохранить причастность к мировой культуре. Противоборствовать культуре отмены культурой приятия.

Любая война заканчивается, а музыка звучит вечно.

А нам ещё строить Великую Российскую Империю.

Возводить словно прекрасный дворец, где в каждом из сотни тысяч залов будет звучать и Моцарт и Чайковский, и музыка барокко и лучшие концерты «Чёрного обелиска».

У Русского мира огромные планы. Чтобы их претворить в жизнь, необходимо иметь под рукой подходящий строительный материал, для каждой отдельно взятой задачи.

Сейчас наша основная задача обжиться в текущей реальности. Свыкнуться с пониманием, что противостояние с Западом затянется на долгие годы и чем дольше это будет происходить, избавиться от «случайных пассажиров», которые только задерживают нас. Сталкивают силиконовым грудями в пропасть уныния. Морочат голову ипотеками. Травят толстовской ересью «непротивления». Подрывают веру в собственные бесконечные силы.

Нам необходимо вырастить новое поколение и не допустить тех же ошибок, которые мы, по неразумной любви, допустили, воспитывая старших детей в беспечной сытости и безответственном отношении к судьбам мира. Мы слишком хотели им дать того, чего не хватало нам. И этим отбили у них вкус к победе.

Теперь будем бороться уже за младших.

Заражать боевым позитивом. Иначе им в новом мире просто не выжить.

- Сынок ты готов умереть за Родину? - спрашиваю я у сына, занимаясь гирями и наслаждаясь музыкой.

- Конечно папа! - отвечает мне малыш, заглянувший ко мне в кабинет явно с каким-то умыслом.

- Иди и умри, и не мешай мне самосовершенствоваться, - распоряжаюсь я.

- Не могу, мне только шестнадцать, - сетует сын и просит 200 рублей на мороженное.

- Эх! - огорчаюсь я, безропотно отсчитываю деньги, делаю звук в наушниках погромче и стиснув зубы, рву вверх двухпудовый, чугунный калач.

Иван Охлобыстин