О том, почему генералы уже не главные на полях сражений, о «гибридной войне», как о войне «без свидетельства о рождении», о том, что фейк - это тоже оружие, а также о том, что СССР сначала «убили» словом, еженедельнику «Звезда» рассказал старший научный сотрудник Военного института Военной академии Генерального штаба ВС РФ доктор философии полковник Сергей Музяков
Старший научный сотрудник Военного института Военной академии Генерального штаба ВС РФ доктор философии полковник Сергей Музяков
- Ставшее модным словосочетание «гибридная война» сегодня звучит буквально из каждого утюга. А что, собственно, это такое, Сергей Иванович? Давайте наконец определимся в дефинициях.
- Давайте. Но прежде уточним, что термин «гибридная война» - всё-таки не дань моде и не выдумка американцев, так считают некоторые теоретики, а объективный результат изменения технологий и средств противостояния. Но сам термин, как говорят в научных кругах, ещё не устоялся.
- Уходите от конкретного ответа, что ли?..
- Нисколько. Просто ещё не разработаны чёткие критерии, позволяющие идентифицировать войну как «гибридную». Тем не менее никто не отрицает, что это явление «без паспорта» оказывает заметное влияние на безопасность и самым тесным образом связано с революционными изменениями в военном деле, которые начались сразу после Второй мировой войны, - оснащение вооружённых сил ядерным оружием, радиоэлектронной техникой, автоматизированными системами управления (АСУ) и информационно-коммуникационными системами (ИКС). Поэтому гибридность определяют как технологию, представляющую комплексную модель использования организационных, когнитивных, информационных, управленческих, логистических возможностей, а также вооружённых и других средств воздействия на противника с применением противоборствующими сторонами традиционных и нетрадиционных средств и способов насилия, регулярных и иррегулярных войск. Но повторю: современная наука только нащупывает сущностные признаки этого геополитического феномена.
«К штыку приравняли перо».
- Будем считать, что с теорией вопроса мы почти разобрались. А как выглядит «гибридная война» на практике?
- Наши потенциальные противники прекрасно осознают особенности сегодняшних противодействий. Если прежде главными целями были военные и стратегически важные гражданские объекты, то сегодня наступление идёт на фундаментальные основы российской цивилизации. И уже есть результаты. Например, в 1990-е годы наши противники фактически дискредитировали идеологию советского государства, объединяющую народ, а сейчас взялись за нашу культуру и ценности. В Стратегии нацбезопасности США чётко сказано, что современное противостояние переносится в «ценностное и информационное пространство» и нацелено в первую очередь на гуманитарную и социальную сферы. В «гибридной войне», как можно предположить, основным объектом воздействия будут выступать не физические цели, а различные типы сознания, которые должны быть уничтожены. Впрочем, носители этого мировоззрения могут быть и сохранены, если откажутся от своих духовных ценностей.
- То есть речь идёт о перекодировании сознания? Кстати, на Украине, похоже, этот процесс уже состоялся, и люди там стали похожи на зомби.
- Вот именно. Человеческая жизнь - постоянная борьба с внешней средой, обществом и самим собой. И в этом сложном многомерном пространстве человек не всегда успевает осмыслить, что с ним произошло. Тем более что средства воздействия на человека постоянно эволюционируют. Это прежде основными движущими силами войны выступали технологические и организационные возможности общества и государства. Сегодня всё непросто. Поэтому именно взгляд через новую призму - призму гибридности и комплексности современных войн многое прояснит в мировоззренческом и методологическом плане.
«Гибридная война» уже «шагает» по планете.
- Так что, «гибридная война» всё-таки уже «шагает» по планете?
- Пока что термин «гибридная война» широко используется разве что в научных дискуссиях, но не в официальных документах. Обычно политики и высокопоставленные военные придерживаются более мягкой терминологии - «гибридные угрозы» и «гибридные технологии». И это верно, потому что нельзя готовить страну и вооружённые силы только к «гибридной войне». Однако комплексность и многоаспектность воздействия на противника в современных условиях усиливается. Именно поэтому Военная доктрина и другие нормативно-правовые акты России предлагают учитывать всю гамму возможных воздействий - от цветной революции, «гибридной войны», масштабной конвенциональной войны до всеобщего ядерного противостояния.
- На мой взгляд, наши оппоненты на дефинициях вообще не зацикливаются. У них «гибридная война» - абсолютно рабочий термин.
- Наши противники широко используют этот термин прежде всего в стратегиях информационной войны. Например, для обвинения России в «коварстве», «жестокости» и в «использовании грязных технологий», скажем, на Украине, в Сирии и в других конфликтных регионах мира. Кстати, одно из наиболее распространённых определений «гибридной войны» принадлежит американскому журналисту и военному эксперту Фрэнку Хоффману, который видит «гибридную войну», «как любые действия врага, который мгновенно и слаженно использует сложную комбинацию разрешённого оружия, партизанскую войну, терроризм и преступное поведение на поле боя с целью, чтобы добиться политических целей». И тут самое время напомнить, что ещё во времена Римской империи использовались не только меч, но и подкуп, а также шантаж и экономическое давление. Так что ничто не ново под Луной...
Одно из наиболее распространённых определений «гибридной войны» принадлежит американскому журналисту и военному эксперту Фрэнку Хоффману.
- Существует мнение, будто война слишком серьёзное дело, чтобы доверять её генералам. Это в том смысле, что у «гибридной войны» совсем другие полководцы.
- Мы уже выяснили, что война - это не только вооружённая борьба, а комплекс мероприятий по мобилизации духовных, экономических, политических и других сил народа. Тем более что удельный вес применения вооружённых сил для нанесения ущерба противнику неуклонно снижается в пользу невооружённых способов насилия. Поэтому на стратегическом уровне использование такого термина, как «гибридная война», вполне закономерно. Если не возражаете, я, как человек серьёзно погружённый в тему, могу в защиту такого вывода привести ряд тезисов.
Первый. Если со времён Римской империи основным аргументом всё-таки оставалось наличие боеспособной армии, которая обеспечивала защиту государственных интересов, то начиная с середины XX века баланс смещается в сторону применения невооружённых способов воздействия. Среди заметных исследователей «гибридной войны» следует назвать военного теоретика русского зарубежья Евгения Месснера, автора термина «мятежевойн». Для объяснения своей концепции он использует такие понятия, как «полувойна», «расщепление духа», «агрессодипломатия», «иррегулярство», «хаос», «ре-революция», «уснувшие войны», «нефть - оружие», «всемирная война», «полувсемирная война» и др. Месснер отмечает, что типы войн базируются на различной мировоззренческо-методологической основе: «Со времён Наполеона войны велись по Наполеону, Клаузевицу, Дельбрюку. От Людендорфа (1916 г.) стали воевать по экономисту Адаму Смиту, дополнив "воевание" армиями борьбою экономик. Сталин и Черчилль (оба - невоенные люди) добавили к Клаузевицу и Смиту положения штатских теоретиков военного искусства - революционеров Маркса, Энгельса, Каутского, дававших не армиям и экономике главные роли в войне, а мятежу».
<<< Работы военного теоретика русского зарубежья Евгения Месснера, автора термина «мятежевойн».
Второй тезис в пользу гибридности современных войн - углубляющееся информационное или цифровое неравенство в современном мире. Особенно наглядно это можно проследить на претензиях западной цивилизации к доминированию любой ценой. А вот, по мнению Сергея Кара-Мурзы, цивилизационная схема порабощения выглядит следующим образом: колонизация - империализация - информатизация. Причём информатизация даёт неизвестные до сих пор преимущества и возможности воздействия на противника не только на физическом, но и на когнитивном уровне. Методы эксплуатации становятся более изощрёнными, и навязывание своей воли происходит мягко и безболезненно. В варианте глобализации уже нет необходимости вести широкомасштабные военные действия, поскольку акцент смещается в сторону когнитивных, психологических, информационных, экономических, дипломатических, гуманитарных и других форм давления с локальным применением вооружённых сил и специальных подразделений.
<<< «О войне» Карла фон Клаузевица.
Третий тезис в пользу гибридности кроется в самой сущности войны. Как известно, Клаузевиц понимал войну как организованное насилие, имеющее целью достижение политических целей. Политика здесь выступает в качестве цели, а война - как средство достижения политических целей. При этом необходимо заметить, что уже Клаузевицем война понимается максимально обще - как расширенное единоборство, не ограниченное вооружённым противоборством. В свою очередь в Военном энциклопедическом словаре войну определяют, как «социально-политическое явление, особое состояние общества, связанное с резкой сменой отношений между государствами, народами, социальными группами и с переходом к организованному применению средств вооружённого насилия для достижения политических целей». Такое представление о войне одновременно несоразмерно сужает сущность войны, сводя её только к одному общему признаку: есть вооружённое насилие - значит, есть и война. На наш взгляд, подобное понимание войны в современных условиях является контрпродуктивным, поскольку вооружённая борьба хоть и остается главным средством насилия, но уже далеко не единственным. Даже если говорить только о физических средствах поражения. Гибридность прорезалась и здесь.
- Это в каком же смысле?
Основатель частной военной компании «Blackwater» Эрик Принс
«Ваши проблемы - наша прибыль» - эти слова приписывают основателю частной военной компании «Blackwater» Эрику Принсу. Если раньше содержание вооружённых сил была прерогативой исключительно государства, то в настоящее время транснациональные корпорации и различные надгосударственные образования с большим удовольствием готовы осваивать этот сегмент рынка. При этом межгосударственные договоры и международное право к таким субъектам применить практически невозможно. Так что применение частных вооружённых структур в известной степени тоже может считаться фактором «гибридной войны». И это, я полагаю, не последнее слово о «гибридных войнах».
Оценили 8 человек
23 кармы