Чтобы добывать криптовалюты, необходимо много электричества — и чем оно дешевле, тем майнинг выгоднее. Одним из главных российских криптовалютных центров стала Иркутская область, где энергия дешевле всего по стране, — но в непризнанных государствах вокруг РФ она зачастую стоит еще меньше. Неудивительно, что энтузиасты и даже чиновники из Абхазии, ДНР и Приднестровья начинают говорить о возможном криптовалютном будущем этих территорий. Спецкор «Медузы» Илья Жегулев выяснил, кто пытается заниматься блокчейном и биткоинами в Донецке и Сухуми — и к каким результатам это приводит.
Этот материал — часть спецпроекта «Медузы» о блокчейне и криптовалютах; целиком его можно посмотреть здесь.
7 октября — в день, когда Владимир Путин отмечал 65-летний юбилей, а полиция решила не задерживать протестующих на московских улицах, — в большом зале московского «Градский Холла» собрались почти 600 человек, которые заплатили по 60 тысяч рублей за то, чтобы послушать обсуждение настоящего и будущего криптовалют. Организаторы конференции «Blockchain: обратной дороги нет» — компания Blockchain Solutions Group — не ожидала такого аншлага — в зале пришлось ставить дополнительные стулья, и сидевшие на них гости, которые прилежно соблюли положенный дресс-код black tie, смотрелись странно.
Ближе к вечеру дело дошло до презентаций блокчейн-стартапов. Одним из первых стал проект из Абхазии: на сцене появился мужчина в тройке, на экранах возникли фотографии гор. «Это серьезный проект, который может изменить индустрию в целом. Вы сможете правда участвовать в развитии страны. Строить инфраструктурные проекты, принимать и оплачивать продукты и любые товары и услуги с помощью криптовалюты», — рассказывал Евгений Галиахметов, управляющий партнер компании BCSG, организовавшей мероприятие. На экране мелькали слайды, иллюстрирующие этот потенциал: трехлетнее освобождение от всех налогов для всех участников рынка при любых расчетах при использовании криптовалюты; затем — четкое, прозрачное налогообложение в этой сфере.
На все необходимые нужды, согласно презентации, Абхазии требуется миллиард долларов, которые непризнанная республика планирует получить с помощью выпуска ограниченного числа токенов под названием ARC — Abkhazian Republic Coin. Ограниченная эмиссия рифмуется с площадью страны — на 8600 квадратных километров предполагается выпустить не больше восьми миллиардов виртуальных монет. Таким образом Абхазия планирует преодолеть 25-летнее забвение и привлечь зарубежные инвестиции: в отличие от обычных денег, хождение криптовалют пока нельзя никак отследить и под существующие в отношении непризнанной республики ограничения инвесторы не подпадут.
В реальность этих планов трудно было бы поверить, если бы на конференции в «Градский Холле» не присутствовал всамделишный министр экономики Абхазии Адгур Ардзинба. Он подтвердил: собственная криптовалюта у Абхазии может появиться уже этой осенью — а полномасштабно вводить ее в экономику страны правительство собирается к весне 2018 года. Собравшиеся оценили эти планы положительно: управляющий партнер компании — организатора конференции Евгений Галиахметов даже предположил со сцены, что через несколько лет Абхазия может вовсе отказаться от обычных денег — и целиком перейти на криптовалюты.
Абхазия не единственное непризнанное государство рядом с Россией, где мечтают попасть в технологическое будущее с помощью блокчейна. Сын российского генпрокурора, предприниматель Игорь Чайка уже заявляет, что собирается строить майнинговые фермы в Приднестровье, на конференции по блокчейну в Донецкой народной республике ходят министры местного правительства — но в Абхазии планы наиболее оформившиеся и наиболее грандиозные: здесь с помощью криптовалют собираются совершить мощный экономический рывок. Если, конечно, не помешает Россия.
Уже не Рома, а председатель
Министр образования и науки Донецкой народной республики Лариса Полякова напряженно всматривалась в экран, на котором показывали совладельца компании Aronicle и архитектора многофункциональной блокчейн-платформы Erachain Дмитрия Ермолаева. Сидя у окна на фоне одного из небоскребов Москва-Сити, он монотонным голосом рассказывал о сути технологии, которой занимается. «Если вам нужно защитить информацию от каких-то потусторонних влияний, вы раздаете управление сетью разным независимым участникам, которым вы доверяете», — втолковывал он неподготовленной аудитории. На словах «потусторонние влияния» Полякова стала нервно сжимать в руках шариковую ручку.
Кроме Ермолаева на «международной» конференции по блокчейну, прошедшей летом 2016 года в Донецке, выступил Рустам Давлетбаев, возглавляющий блокчейн-направление в «Иннополисе». Свой доклад он делал по скайпу из Татарстана. Третьим спикером — единственным, кто лично присутствовал в Донецке, — был Роман Моргунов, человек, который форум и придумал. Деньги на организацию — восемь тысяч рублей — он убедил выделить московского знакомого: пять тысяч ушли на час аренды офиса в Москва-Сити для Ермолаева, остальное Моргунов поделил с местным партнером. Энтузиаст блокчейна Моргунов рассказал «Медузе», что свои полторы тысячи рублей он потратил на еду — других источников дохода у него в тот момент почти не было (позже он стал неплохо зарабатывать на бирже, играя на курсах криптовалют).
Как и рассчитывал Моргунов, о конференции по блокчейну в ДНР написали десятки российских и мировых СМИ. С помощью резонанса он хотел привлечь внимание властей в Москве и в Донецке, без которых невозможно было сдвинуть с мертвой точки его проект по применению блокчейна в непризнанной республике. Уроженец Харцызска, маленького города в 50 километрах от Донецка, Моргунов с юности увлекался технологиями — окончил радиотехнический техникум в Екатеринбурге, а потом вернулся на родину, где работал программистом и развлекался хакерскими фокусами (например, по словам Моргунова, в какой-то момент завладел адресами 1@mail.ru и 2@mail.ru). Благодаря своим увлечениям он на раннем этапе узнал о криптовалютах — и к тому моменту, как в Донецк пришла война, Моргунов уже вовсю зарабатывал, торгуя альткоинами и биткоинами.
Впервые он задумался о возможном применении криптовалют для повседневной жизни в ноябре 2014 года, когда Украина отключила в Донецкой области банкоматы. Чтобы выжить, Моргунов организовал небольшой бизнес — точки, в которых принимали наличные в качестве оплаты сотовой связи и с помощью нехитрых схем перечисляли их клиентам, зарабатывая на комиссии. Параллельно он начал думать, как внедрить в самопровозглашенной республике новую экономику.
Оптимизма Моргунову добавляло прошлое одного из лидеров ДНР Дениса Пушилина (на тот момент он был зампредом народного совета самопровозглашенной республики) — до войны тот был одним из ключевых менеджеров проекта «МММ-2011» на территории Украины и даже баллотировался в Верховную раду от одноименной партии (правда, проголосовали за него всего 77 человек). Моргунов знал, что основатель МММ Сергей Мавроди тоже увлекается блокчейном — в какой-то момент его проекты в Африке и Азии даже влияли на рост курса биткоина. К тому же «народный губернатор Донбасса» Павел Губарев предлагал создать в республике собственную валюту «энергорубль», а новая власть казалась Моргунову открытой к новым идеям. «Это были, как мне казалось, люди со двора, — вспоминает бизнесмен. — Зайти можно было к кому угодно, хоть к председателю центробанка».
Изначально идея Моргунова заключалась в том, чтобы с помощью блокчейна просто и надежно контролировать поступление в ДНР гуманитарной помощи, исключив возможность хищений. «Были ситуации, когда на помощь Донбассу перечисляли деньги, а до конечного потребителя не доходило вообще ничего», — возмущается он. Криптовалюты, по его задумке, позволяли прозрачно и гарантированно (без возможности блокировки со стороны третьих лиц со стороны Европы и Украины) собирать деньги, а блокчейн позволял контролировать поступление и распределение гуманитарных грузов.
Инициативному предпринимателю удалось поговорить и с представителями центробанка, и с представителями министерства юстиции — везде вежливо выслушивали, обещали подумать, и на этом все заканчивалось. Моргунов не сдавался: в августе 2015 года он для солидности решил зарегистрировать общественную организацию «Биткоин Донбасс», которая в какой-то момент стала местным представителем московской «децентрализованной автономной организации „Донбасс“» (ДАО, ее тоже создал Моргунов). «Я понял, что отсебятиной нельзя заниматься, — объясняет он. — Когда ты от имени юрлица пишешь письмо с печатью — это уже совершенно другой разговор. Ты уже не Рома, а председатель… Того, чего ты сам назовешь».
У него появились новые идеи. Криптовалюты, по мысли Моргунова, могли стать своего рода платежным шлюзом между на тот момент формально запрещенными в ДНР российскими рублями — и украинскими гривнами, которые невозможно было достать в Донецке, после того как банки перестали обслуживать счета донецких компаний. «Биткоины могли помочь преодолеть банковскую блокаду, — объясняет бизнесмен. — Например, люди уехали в Германию, у них здесь остались старики, они им присылают 300–500 евро в месяц — но переводы и платежные системы на территории непризнанных республик не работают». Моргунов хотел перепрограммировать платежные терминалы так, чтобы они меняли рубли на криптовалюты, — и даже разработал для этого целую схему; по замыслу Моргунова, можно было перепрограммировать терминалы, которые выдают и принимают рубли под обмен криптовалюты.
«Мы договорились о том, чтобы взять прошивку у одного стартапа из Калифорнии, а терминалы на вторичном рынке в России, — вспоминает он. — Они тогда массово продавались. Прошивка стоила 200 долларов на аппарат, мы собирались их установить во всех 180 отделениях почты у нас, сделать свой местный софт под это и открыть станцию обслуживания. У почты тогда появилась бы возможность принимать коммуналку и прочие виды платежей извне, используя шлюзы бирж и криптообменников».
Моргунов утверждает, что написал больше 20 писем в различные инстанции и даже отнес зампреду правительства республики специальный документ на 30 листах под заглавием «Блокчейн как инструмент развития ДНР». И идея, и большая часть текста была позаимствована у украинцев: в 2015 году три тамошних предпринимателя составили для Национального банка доклад«Биткоин — инструмент финтех-развития Украины»; местами Моргунов просто перевел его, заменив конкретные биткоины на криптовалюту вообще.
Среди прочего в своем проекте Моргунов предлагал превратить донецкие угольные шахты в майнинговые центры, а выделяемое ими тепло использовать для выращивания овощей в теплицах (на территории Донецкой области находятся шесть из 15 украинских ТЭС, включая крупнейшую, так что энергомощностей на это хватило бы). «Захарченко хочет 80% шахт закрыть. Они не работают, но там постоянно откачивают воду — если этого не делать, город может провалиться под землю, — рассказывает Моргунов. — А эту воду тоже можно было бы использовать! Грибы выращивать или даже разводить раков и омаров».
Усилия Моргунова по-прежнему не приносили результат — а в какой-то момент и привели к неприятностям. Однажды, когда он пришел на встречу с министром юстиции, вместо чиновника его встретил сотрудник донецкого министерства госбезопасности, который стал подробно расспрашивать бизнесмена о блокчейне. «Я говорю: мы можем помочь с гуманитаркой и вести учет с помощью блокчейна! Воровать перестанут! Вы же МГБ, должны следить, чтобы не воровали, мы вам хотим помочь», — вспоминает Моргунов. Ему не показалось, что его собеседник что-то понял, но уже в феврале 2016 года его вызвали непосредственно в МГБ для беседы с министерским специалистом по технологиям. Тот разбирался в ситуации куда лучше и, по словам Моргунова, сказал ему прямо: «Мы тебя не трогаем, но как только ты продашь первый свой биткоин, придем к тебе сразу. Можешь болтать все что хочешь, но не заниматься этим».
После этого создатель ДАО «Донбасс» почти потерял надежду на плодотворное сотрудничество с властями — однако в июне 2016 года спасение пришло из Москвы. Моргунова позвали в Госдуму на конференцию, организованную Андреем Луговым — депутатом от ЛДПР, которого британские власти обвиняли в убийстве Александра Литвиненко и который теперь разрабатывал законопроект о криптовалютах. «Состав участников был интересный: чуть ли не каждый пятый или генерал, или генерал-полковник», — вспоминает Моргунов, который в рамках своей презентации предложил превратить Донбасс в особую территорию для экспериментов с цифровой экономикой.
Участие в конференции как бы легитимизировало Моргунова в глазах донецких властей — к тому же он попросил выдать ему бумагу о том, что он и его партнер являются экспертами межведомственной рабочей группы при Госдуме по оценке риска оборота рынка криптовалют. С тех пор у МГБ не возникало к нему никаких вопросов — а после того как он провел в Донецке конференцию, на которую пришла министр Полякова, к нему в почту начали наконец поступать предложения и вопросы от возможных инвесторов.
Например, по словам Моргунова, компания Qiwi, последовательно поддерживающая идею национальной российской криптовалюты, готова была помочь ему запустить те самые платежные шлюзы — хотя для этого требовалось, чтобы правительство ДНР проявило инициативу по поводу криптовалют, а этого так и не произошло. Впрочем, представитель Qiwi Александр Джабаров в разговоре с «Медузой» рассказ Моргунова не подтвердил, пояснив, что компания готова участвовать в создании национальной криптовалюты только на российском рынке.
Другой потенциальный партнер — совладелец майнинговой компании BW.com Дмитрий Воронин — даже приезжал в ДНР: его в республике заинтересовала прежде всего низкая стоимость электричества (60 копеек за киловатт-час для физических лиц и рубль для юридических — в несколько раз меньше, чем в России). Моргунову Воронина представили как миллионера, у которого 40 квартир в Германии и несколько сотен работников только в Китае (сам Воронин в разговоре с «Медузой» о своем благосостоянии рассказывать не стал), — поэтому донбасский криптоэнтузиаст попросил гостя «не шиковать» и на встрече с мэром Харцызска вести себя скромно.
В итоге Воронин приехал туда на такси и в шортах, чем по-настоящему поразил чиновников. Речь на встрече шла об использовании для майнинга заброшенных площадей Научно-исследовательского института взрывозащищенного оборудования — и от властей, как говорят участники переговоров, инвесторам нужны были только гарантии безопасного ввоза и вывоза оборудования без растаможивания. «Там есть пять мегаватт электричества, которые можно было получить по низкой стоимости, — объясняет Воронин. — Тепло можно было отвести в оранжерею, восстановить ее и использовать — тем более климат там более мягкий, не так холодно, как в России. Мы стали выяснять, общаться, наводить мосты. И все там хорошо — но не совсем спокойно». Майнить в Донецке он так и не решился.
Не появилось в ДНР и других крупных инвесторов в блокчейн-технологии. Правительство республики не готово предоставлять им никаких гарантий, поэтому майнинг в Донецке если и происходит, то в домашних условиях. При этом технический специалист и консультант Ассоциации предпринимателей Донбасса Игорь Мартынов оценивает возможности для майнеров в регионе как «колоссальные». По его оценке, в ДНР есть почти 3000 мегаватт электроэнергии, из которых используется в лучшем случае 800. В пример Мартынов приводит себя: он уже быстро окупил и продал свою ферму (покупателей бизнесмен не называет), — по его словам, окупается средняя ферма в Донецке за шесть-девять месяцев. Впрочем, до бума криптовалют городу и региону пока все равно далеко. «Сложно объяснить людям, в чем плюсы и минусы криптовалюты, — те, кто остался с деньгами, очень дремучий народ. Внешним инвесторам нужны гарантии того, что оборудование будет в целости и сохранности. А мы не можем их дать в принципе, — печалится Мартынов. — Если заводить крупного майнера, нужны гарантии государства. Но в Донецке ничего не делают, ждут отмашки из Москвы».
По словам собеседников «Медузы», знакомых с ситуацией в ДНР, существуют в непризнанной республике и высокопоставленные лоббисты блокчейна: на уровне здешних властей тему криптовалют якобы курирует Алексей Муратов — первый заместитель главы исполкома общественного движения «Донецкая республика», основанного Пушилиным. Как и Пушилин, Муратов тоже в прошлом был активистом МММ — в частности, занимался филиалом организации в Индии, где был арестован по подозрению в мошенничестве. В сентябре 2016 года Муратов основал в Москве движение Change the World Together, одна из заявленных целей которой — «защита прав и свобод людей, отстаивание их экономических интересов, связанных с технологией блокчейн и другими подобными криптопроектами»; есть у него и собственная криптовалюта — Prizm (ее курс сейчас в пять тысяч раз меньше курса биткоина). Муратов подтверждает, что неоднократно обсуждал с Пушилиным и другими донецкими чиновниками тему блокчейна, — как подтверждает и то, что местные власти не рвутся запускать какие-либо криптопроекты без понимания позиции Москвы.
«Этим вопросом пока на государственном уровне не занимаются, — говорит Муратов. — Если они обратятся за помощью, готов эту помощь оказать. Пока никто не обращался». Так или иначе, один из лидеров «Донецкой республики» уверен, что блокчейн — это инструмент, который может позволить обойти финансовую блокаду и ДНР, и Крыма, а также привлечь «сотни миллионов, если не миллиардов, в обход США и Евросоюза». «Это более прозрачная и открытая система, чем та, что основана на долларе США, — утверждает Муратов. — Я уверен, что мир перейдет на криптовалюту».
Мнение представителей донецких властей на эту тему «Медузе» узнать не удалось: корреспонденту «Медузы» официально отказали в журналистской аккредитации в ДНР.
Маета и майнинг
Предприниматель Сергей Бобылев принимает корреспондента «Медузы» в палатах Долгоруковых — особняке XVII века в районе Покровки. Только что у него были переговоры с человеком из алюминиевого бизнеса — рослый мужчина с густой шевелюрой, прощаясь, покровительственно рассказывает Бобылеву о дальнейших бизнес-шагах. В зале, где проходит встреча, на стенах висят большие портреты великих полководцев, написанные итальянскими художниками: их коллекционирует партнер Бобылева — интернет-омбудсмен Дмитрий Мариничев. Вместе они делают бизнес на криптовалютах — в России и за ее пределами.
Основатель одного из крупнейших российских ритейлеров компьютерной техники Sunrise, Бобылев после кризиса 2008 года попал в тюрьму. По его словам, его партнер отказался от своих обязательств, и бизнесмен не успел расплатиться с поставщиками. Бизнес Sunrise за долги перешел «Альфа-банку» — и кредитор инициировал против Бобылева уголовное дело, в результате которого бизнесмен пять с половиной лет провел в тюрьме по обвинению в мошенничестве.
Выйдя на свободу, он решил сменить сферу деятельности и заняться блокчейном. «В бизнесе всегда не хватало свободы, а теперь можно работать на рынке, не зарегулированном никаким государством», —воодушевленно говорит Бобылев. Он уверен, что криптовалюта куда более понятна и стабильна, чем любые государственные деньги. «Государство печатает деньги с учетом неких идей экономистов. Печатают столько, сколько надо, чтобы сошелся бюджет, — рассуждает бизнесмен. — Везде кассовые разрывы покрываются прямо или косвенно через эмиссию. Вот сейчас триллион рублей взяли на „Открытие“ — думаете, это пройдет незаметно? У каждого из кармана взяли и закинули в один конкретный банк. Криптовалюта более справедлива, чем обычные деньги. И к тому же добровольна».
Бобылев организовал с Мариничевым сразу два бизнеса. Одна их компания — Radius Group — стала крупнейшим майнером в России и переделывает под огромную ферму технополис «Москва» на бывшем заводе АЗЛК. Другая — SmartHeat — придумала выпускать котлы для отопления домов на базе серверов с чипами для майнинга.
Бобылев проходит к старинному резному столу, на котором стоят алюминиевые приборы для майнинга. «Один такой может отапливать целый дом», — рассказывает бизнесмен. Сейчас он одержим идеей принести майнинг в сибирские села. «В Иркутской области для сельской местности электроэнергия стоит 81 копейку за киловатт, а ночью вообще 47 копеек, — объясняет Бобылев. — И еще дают скидку 30%, если энергия используется для обогрева. Несколько миллионов человек проживают в местах, где ничего, кроме электроэнергии, для отопления не используется». По замыслу предпринимателя, сибиряки смогут приобретать котлы по себестоимости, получая тепло и одновременно зарабатывая на майнинге. Его компания обеспечит приборы с трехлетней гарантией, а за это жители должны будут делиться прибылью от майнинга с производителем. Первые дома с котлами в Иркутске уже строят — и хотя товар это штучный, Бобылев считает, что благодаря его котлам Иркутская область может получить до 30% мирового майнинга биткоинов.
Начинал свои криптовалютные приключения Бобылев не в России — а в Абхазии. Там его привлекла все та же дешевая электроэнергия: 40 копеек за киловатт для физических и всего лишь 80 копеек — для юридических лиц. Вместе с партнерами он вложил в Абхазию несколько миллионов долларов, построив две фермы для майнинга: одна из них располагалась на территории завода, другая — в горах, рядом с заброшенной ГЭС. Однако затея не выгорела — Бобылев говорит, что пока в Абхазии больше «маянинг» (от слова «маяться»), чем собственно майнинг. Первую ферму он уже закрыл — постоянные перепады напряжения и отключения электричества выводят из строя нежное современное оборудование; у второй, по его словам, перспективы получше, но тоже не вполне ясны. «Несмотря на дешевую энергию, сама энергия должна быть нужного качества. И без значительных вложений в электросети Абхазии этого сделать не получится, — объясняет Бобылев. — А если мы откроем и восстановим ГЭС — никто не застрахован от рисков, что правительство не поменяется и не придумает другие правила игры. Это своеобразный, не европейского типа бизнес».
Алексей Иванов, который продает устройства для майнинга и сам занимается добычей биткоинов в России, солидарен с коллегой: «Понимаете, когда у вас что-то отняли в Иркутске, какие-то меры воздействия государственного регулирования возможны. А если у вас что-то отняли в Абхазии — вам уже никто не поможет». Иванов рассказывает, что на его оборудование есть спрос в непризнанных государствах — но к подобным клиентам он вынужден относиться с осторожностью. «Вот мы производим оборудование, но технология принадлежит американской компании. Мы покупаем чипы у компании, основной офис которой располагается в Калифорнии. И тут могут быть нюансы, — рассуждает Иванов. — Мы очень аккуратны в этом вопросе. Если мы отгрузим хотя бы одно устройство в непризнанную республику напрямую и об этом узнают производители чипов — кто знает, чем это может грозить?»
Иванов утверждает, что по всем этим причинам сейчас в Абхазии, как и в ДНР, майнят в основном в частном порядке, на дому — не на индустриальном уровне. Действительно: на местных форумах легко находятся объявления о продаже майнинговых ферм. Один из таких торговцев представляется Гудисой — он продает свою за 145 тысяч рублей. По его словам, он свои вложения окупил за три месяца, но тогда у эфира (небольшая ферма Гудисы добывала именно эту криптовалюту) был совсем другой курс, а «сейчас он такой, что и за два года не окупишь». Впрочем, майнер верит, что ситуация изменится, да и никаких дополнительных затрат ферма не требует. «Подходить к серверу даже не надо, это вещь, которая приносит деньги без твоих усилий. В случае каких-то ошибок на телефон приходит оповещение, — объясняет Гудиса. — К интернету не требователен — расходует всего 20 мегабайт в день. Главное — чтобы связь и электричество не пропадали». Перебои с электроэнергией, по его словам, тоже сильно не мешают, когда объемы не промышленные: «Когда мы на российском электричестве, редко отключают. Из России и мощности поступают по качеству хорошие». Платить за эти мощности приходится не больше 300 рублей в месяц.
Совладелец майнинговой компании BW.com Дмитрий Воронин, который не решился иметь дела с ДНР, работать в Абхазии все-таки пытался — но теперь разочарован. «Вспомните 1990-е, когда люди приходили и все у тебя забирали. Не надо туда идти, — советует предприниматель. — Я пойду туда, когда там будут нормальные законы». Воронина подвели абхазские партнеры, которые, пока он закупал и подвозил оборудование, передумали и отказались от сотрудничества. Сейчас у него в Абхазии осталась одна маленькая ферма — но и Воронин жалуется на постоянные перебои и отключения энергии.
Совладельца челябинской компании «Универсальные инвестиции» Александра Кравченко местные особенности не пугают: у него есть связи — в том числе один из бывших абхазских премьеров, по-прежнему имеющий влияние в республике. В середине октября Кравченко собирается ехать в Абхазию обсуждать возможности для строительства небольшой фермы — на 1 мегаватт. «Меня одно смущает — мы раньше планировали подключаться к внутренним сетям, но в связи с ремонтом [обслуживаемой Грузией] Ингури ГЭС будет подключено резервное питание из России, — объясняет он. — И там всего 200 мегаватт с российской стороны будет на всю республику».
Всю энергию Абхазия берет в Ингури ГЭС — по договору Грузия обслуживает электростанцию, территория которой находится одновременно и в Грузии, и в Абхазии, и забирает 60% электроэнергии себе, оставляя остальное абхазам. Однако у станции часто бывают проблемы — и тогда электричество Абхазии начинает давать Россия. В отличие от ДНР с ее свободными мощностями, здесь электричества не так и много. По мнению Бобылева, исправить эту ситуацию можно было бы, выставив на продажу неработающие электростанции (в Абхазии пять больших ГЭС, не считая Ингурской, и 24 малые, из которых с перебоями работают всего три — на остальных нет даже гидросооружений). Абхазия тем не менее пока не готова к продаже своей энергетической системы. «Много политических сложностей, — поясняет Бобылев. — В Абхазии был принят закон, по которому ГЭС мощностью больше 5 мегаватт не может быть продана. И это, конечно, бьет по инвестициям».
У абхазского министра экономики Ардзинбы другая точка зрения на проблему. «Учитывая наш низкий экономический уровень развития, может случиться так, что частные компании возьмут под контроль нашу энергосистему, и это будет иметь негативный эффект, — рассуждает он. — Но если потенциальный инвестор захочет вкладывать деньги в создание мощностей, у нас есть закон об инвестиционной деятельности и есть понятие „концессия“. Мы можем передавать станции в управление предприятию: предприниматель-майнер дарит государству электростанцию, но государство ему гарантирует право пользоваться электроэнергией бесплатно до возврата инвестиций и получения прибыли. Нормальный и разумный принцип».
Инвесторов, желающих работать по этому принципу, пока не нашлось — поэтому Ардзинба решил сам проявить инициативу и теперь планирует сделать собственную абхазскую криптовалюту. Как рассказывает Галиахметов, партнер московской BCSG, организовавшей конференцию в «Градский Холле», Ардзинба сам выходил на московских специалистов и проводил консультации по своему проекту. Криптобудущее Абхазии уже даже согласовано с президентом России Владимиром Путиным: по словам источника, близкого к правительству Абхазии, во время своего визита в республику Путин разговаривал об этом с президентом Раулем Хаджимбой и одобрил планы абхазских властей.
Разработка абхазской криптовалюты идет в закрытом режиме; по информации «Медузы», только в министерстве экономики над проектом постоянно работают десять человек. «В Абхазии, учитывая экономическое положение и ограничение, связанное со статусом республики — ведь у нас нет широкого политического признания, — мы постоянно находимся в поисках нестандартных решений, которые позволили бы нам выйти на приемлемый уровень развития, — поясняет министр Ардзинба. — Стандартные схемы тоже необходимы, но рывок можно сделать, только используя нетривиальные вещи».
Оценили 2 человека
1 кармы