Случай Ивана Моисеенко поистине уникальный. Лейтенант 23-го истребительного полка Закавказского военного округа был отправлен в командировку во Вьетнам в 1968 году в качестве инструктора для лётчиков Северного Вьетнама. Однако напряжённая военная обстановка вынудила опытного лётчика-истребителя сопровождать вьетнамские самолёты в их боевых заданиях.
В августе 1969 года во время очередного боевого вылета МиГ-17 Моисеенко пропал с радаров в водах Тонкинского залива. Лётчик был объявлен пропавшим без вести. Пока ровно через пятьдесят лет не прибыл в российское представительство в Ханое. Как поведал сам Моисеенко, все эти годы он провел на необитаемом острове. «Панорама» не могла пройти мимо человека, пропустившего все важнейшие события последних пятидесяти лет.
— Иван Платонович, как ваше самочувствие?
— Ничего, в порядке.
— Вы отлично выглядите! Видна выправка солдата.
— Стараюсь поддерживать себя в форме. А что это за светящийся блокнот, куда вы все время смотрите? (показывает на смартфон)
— Это основа современной жизни — смартфон, то есть «умный телефон». В эту коробочку умещается колоссальный объем информации.
— Телефон с информацией. В голове не укладывается.
— Как бы вам объяснить… Это нечто среднее между ЭВМ и телефоном.
— Аааа, ну ЭВМ я помню. В училище в Саратове была комната с новейшей ЭВМ, связисты осваивали. Вот это мощь была, а как в ваш блокнот все помещается, не понимаю.
— Сам не понимаю, я же журналист. Раз уж пошла речь про современность, как вам Ханой 2019 года? Хоть что-то от Вьетнама 60-х осталось?
— Когда очутился в Ханое, голова кругом пошла: дома высоченные, людей море, какие-то светящиеся экраны. Но как увидел красные флаги со звездой и наши советские УАЗы, немного успокоился. Все-таки мы победили, получается.
— Американцы вывели войска в 1975 году. Война завершилась победой социалистического Вьетнама.
— Тогда поднимаю рюмку за интернациональную дружбу вьетнамского и русского народов, которые вместе строят коммунистическое будущее. Ты гостинец старику не привез? Пятьдесят лет ничего крепче воды не пил.
— Простите, Иван Платонович, совсем не подумал. Нынешняя молодёжь вообще почти не пьёт крепкого.
— Какие вы молодцы. Значит, работа по линии ВЛКСМ не прошла даром.
— А в 80-е годы и вовсе ввели «сухой закон»…
— Вот это да, вот это правильно. Человек, который это сделал, — кремень, настоящий мужик.
— Это был Горбачев, очень неоднозначная личность. Но мы о нем ещё поговорим, а сейчас давайте лучше вернёмся к началу разговора. Иван Платонович, что же все-таки случилось в тот злополучный 1969 год? И как так вышло, что пятьдесят лет вы провели на острове?
— А что вышло? Вышло следующее. Американцы подбили меня, когда я в составе эскадрильи выполнял разведывательный полет в районе Тонкинского залива. Судя по всему, выпустили ракету с крейсера. Я успел катапультироваться на острова архипелага Данлан. Это небольшая необитаемая группа островов, их на карте-то не сыщешь. Там нет подходящего фарватера, поэтому корабли обходят это место стороной, а вьетнамские рыбаки так далеко от берега не забираются. Надо мной ещё несколько лет проносились американские самолёты, я подавал сигналы бедствия, но никто не заметил.
— Вас не пыталась найти советская сторона?
— Сынок, что ты. Это война. Какие там поиски. Нас, собственно, вообще там как бы и не было.
— Действительно. Знакомая история. Чем вы занимались столько лет на острове?
— Чем-чем, выжить пытался. И самое главное — не сойти с ума. У меня в проходной сумке были две книжки. Молитвенник от бабки и «Как закалялась сталь» Островского. Вот такой набор. Я Островского до дыр зачитал, чтобы хоть буквы и слова не забыть. Хоть и атеист от рождения, но в полном одиночестве и к молитвеннику обратился. А что делать?
— Значит, вы не отстаёте от современных социалистов. Вам, наверное, интересно узнать, что вообще в мире случилось за время вашей робинзонады?
— Да, очень интересно. Когда оказался здесь (в российском консульстве — прим. ред.), увидел на столе трехцветный флаг. Я такой видел только в книжках про белогвардейцев и власовцев. Попросил его убрать, но мне сказали, что это современный флаг нашей страны. Это точно не чья-то глупая шутка?
— Нет, это действительно современный флаг России. Выходит, вам не сообщили, что мы уже почти тридцать лет живём в другом государстве?
— Мне пытались объяснить, но я так ничего и не понял. Какие-то Беловежские или как их там соглашения, какой-то путч, какой-то Гайдар, какой-то Пельтцер или как его…
— Ельцин?
— Во-во, Ельцин. Чушь какая-то, отказываюсь во все это верить. Я присягал на верность Союзу Советских Социалистических Республик и никакой другой власти не признаю.
— Но это объективная реальность. В 80-х годах Горбачев объявил «Перестройку», курс на обновление советской системы. И все это вскоре привело к тому, что СССР прекратил свое существование. Борис Ельцин стал первым президентом новой России.
— Я бы этого Горбачева под суд отдал. Вместе с этим Ельциным. Это же предатели. Они высшей меры заслуживают. Мы со всех сторон окружены врагами, у нас военное положение, а они просто отдали страну капиталистам. А народ наш чего? Почему не восстал против предателей?
— Народ поверил в возможности демократии и рыночной экономики, но в 90-х годах пришлось очень тяжело.
— Кто бы сомневался. Нам ещё на политзанятиях рассказывали про эту американскую демократию. Не может быть никакой власти народа, пока во главе стоят нефтяные магнаты, развязывающие войны в разных частях света. Трудящиеся страдают от нищеты и военных расходов.
— Очень точное замечание, Иван Платонович. Но все же обратного пути нет. Россия уже другая. Холодная война завершилась, многие страны исчезли, Германия объединилась, а бывшие советские республики сейчас независимые государства.
— Скажи, сынок. Хоть КНДР с нами?
— Да, КНДР с нами, там сейчас внук Ким Ир Сена управляет.
— Это правильно. Преемственность — это хорошо. А кто ещё наши друзья?
— Куба, Венесуэла, Иран, Сирия.
— Сирия — это там, где Асад?
— Ну да, в смысле сын его.
— Тоже правильно. Если бы власть детям Сталина отдали, они никогда бы Родину не предали и за американскими гражданствами не бегали. А все эти таджики, грузины, молдаване отделились?
— Отделились.
— Неужто и литовцы?
— И литовцы.
— Как же мы без них проживём. У них там такая культура. Даже улицы подметают. Черти что творится, всё шиворот-навыворот.
— Вы очень точно описали то, что происходило в 90-е и кое-где происходит до сих пор. Но все-таки сейчас все не так уж и плохо. Страны больше взаимодействуют, сейчас все сотрудничают в области экологии и медицины.
— Это меня не интересует. Я бы хотел обменять свои 200 рублей командировочных и купить джинсы. Поможешь с этим?
— Боюсь, Иван Платонович, у вас это не получится. На двести рублей сейчас даже в магазин не сходишь за продуктами. А джинсы нынче в России можно на каждом углу купить.
— Черт бы побрал этого Горбачева! За тряпки продались Америке. Надеюсь, он давно уже наказан за свои злодеяния.
— Михаил Сергеевич жив и здравствует.
— Тогда имею полное право советского офицера плюнуть ему в рожу.
— Что с вашим правовым статусом? Планируете возвращение на родину?
— Я гражданин Советского Союза, так и сказал. В представительстве заявили, что занимаются моим вопросом. Как я понял, моей родины уже нет. Да и семья, наверное, уже забыла про такого Ивана Моисеенко.
— Вашу семью сейчас разыскивают. Можете быть уверены, что получите всю необходимую поддержку, чтобы поскорее вернуться домой.
— Я тебе так скажу: мой адрес — это не дом и даже не улица. Мой адрес — Союз Советских Социалистических Республик.
— Вы меня снова удивили! Это же слова одной популярной песни, но вы не могли её застать, так как она появилась только в 70-е годы. Всего доброго, Иван Платонович.
— И вам не хворать.
Оценили 16 человек
20 кармы