«В нашей олимпийской тюрьме атлет не сможет тренироваться. Он будет обычным заключённым»

Интервью с Томасом Бахом

Мы подловили Президента МОК Томаса Баха на автостоянке. Он собирался ехать на соревнования, но мы открыли обе боковые двери авто и сели рядом. Аргументы «нам по пути» не убедили Томаса, а вот за 500 евро он согласился подработать таксистом. О чём мы говорили с ним по дороге, рассказано ниже.

— Добрый день, мистер Бах!

— Добрый день, вы кто?

— Мы олимпийские журналисты из России.

— Правильно, так и говорите. Не нарушайте правила, предписанные МОК.

— Мы и не собирались нарушать

— Надеюсь, вы не участники государственной допинговой программы?

— Точно нет.

— А участников знаете?

— Имена, фамилии слышали те, которые написаны в докладе Макларена. Других не знаем.

— Надеюсь, вы меня не обманываете, иначе придётся вас дисквалифицировать.

— Как вы нас можете дисквалифицировать? Мы же не атлеты.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем. У нас есть целый комитет.

— В России, когда говорят «комитет», имеют ввиду КГБ.

— У вас репрессивная страна.

— Международный олимпийский комитет тоже репрессивен?

— Нет.

— Почему нет?

— Мы не унижаем достоинство людей.

— У российских спортсменов другое мнение на этот счёт.

— Возможно, это влияние тлетворной постсоветской пропаганды. Что их не устраивает?

— Возможность выступления без национального флага.

— Я вообще не считаю это серьёзным наказанием. Мой замечательный друг, президент IAAF (ред. — Всемирная федерация лёгкой атлетики) британец Себастьян Коэ выступал на Олимпиаде в Москве под олимпийским флагом и ни капли не расстроился. Я лично считаю, что это игры спортсменов, а не флагов. Думаю, для любого спортсмена – честь выступить под олимпийским флагом. Это по-европейски.

— Но есть и спортсмены, которые не смогли принять участие в Играх.

— Как это расстроило тех, кому мы выдали приглашения?

— Они переживают за своих партнёров по сборной.

-Зря. Мы их справедливо не допустили.

— Среди них много атлетов, оправданных Спортивным арбитражом в Лозанне.

— Давайте скажем, честно. Им просто повезло. Кстати, мы уже начали собственное расследование против судей CAS. Члены исполкома МОК обратились с коллективным письмом в Интерпол с требованием отслеживать и закрывать их банковские счета. Посмотрим, как долго они смогут прожить на одну зарплату.

— Насколько мы поняли, вас не устраивает работа CAS?

— Безусловно. Нам нужен новый суд. Вообще МОК нуждается в расширенных полномочиях.

— Каких именно?

— Мы бы хотели сами судить спортсменов.

— Может вам и свой уголовный кодекс нужен?

— Мы с профессором Маклареном уже начали над ним работать.

— Будете сажать провинившихся спортсменов в тюрьму?

— Увы, у нас пока нет такой возможности, но, думаю, в ближайшее время мы начнём строительство Олимпийской колонии, где будут отбывать наказание нарушители антидопинговых правил.

— Зачем такие строгие меры, если в законодательстве многих государств есть уголовное наказание за допинг?

— Эти наказания не учитывают спортивный дух, не учитывают вред, который нанесен спорту, олимпийскому движению. Даже сегодняшние наказания за допинг слишком слабые. Атлет просто какое-то время не выступает на соревнованиях, но за это время он тренируется и опять выходит на старт, а в нашей олимпийской тюрьме атлет не сможет тренироваться. Он будет обычным заключённым.

— Есть вопросы по недопущенным атлетам, которых не было в докладе Макларена.

— Относительно их у нас есть подозрения.

— Но их пробы чисты.

— Но это не снимает с них подозрения. Поэтому они не допущены к участию на Играх.

— Какие именно подозрения?

— Это конфиденциальная информация. Я не могу её сообщать.

— Почему?

-Если я её сообщу, она перестанет бать конфиденциальной.

— Есть возможность, что она не подтвердится?

— Возможность есть. Я оцениваю её в 50 %.

— Если она не подтвердится, что будет дальше?

— Возможно, мы извинимся перед атлетами, но гарантировать я ничего не могу. Это решит исполком МОК.

— В то же время на Олимпиаде участвуют атлеты с допинговой историей из других стран.

— Мы всё о них знаем. Относительно их у нас нет подозрений.

— Они принимали допинг и участвуют на Олимпиаде.

— Они извинились и сказали, что постараются больше не принимать допинг.

— Вы им верите?

— Они представители западной цивилизации, у меня нет оснований им не доверять.

— Когда такие основания появятся в отношении атлетов из России?

— Это как прогноз погоды. Сложно предугадать.

— То есть любая победа российских спортсменов может вызвать подозрение?

— Совершенно верно. Я посещал олимпийских атлетов из России и посоветовал им не занимать високих мест, по крайней мере, каное-то время.

— Когда будет можно?

— Это скажут соперники.

— Пока у них нет доверия. Они сейчас даже соревнования в России бойкотируют.

— Это закономерно после Сочи.

— Вы же сами в 2014 году говорили, что это лучшая Олимпиада в истории.

— Знаете, я действительно так думал, но подозревал что что-то не так. Слишком уж гладко всё происходило. Теперь я понимаю, что не зря меня ежедневно водили по ресторанам. Мутко даже песни на немецком мне пел.

— Вы доверяете словам Родченкова?

— Какие у меня основания им не доверять?

— Он рассказал очень фантастическую историю.

— Возможно, но если она не вызвала подозрений у профессора Макларена, который является настоящим джентльменом и бессребреником, значит она достоверна.

— Как думаете, когда в России может пройти следующая олимпиада?

— Лет через 50, хотя, я лично надеюсь, что никогда.

— Допинговая система является препятствием?

— Одним из препятствий. Среди других, это конечно недоверие атлетов из других стран-участниц и гомофобия. Соблюдение прав ЛГБТ-сообществ в России находится в плачевном состоянии.

— Вам не кажется, что права ЛГБТ-сообществ – это вотчина правозащитников, а не МОК?

— МОК сегодня интегрирован во все процессы. Мы не можем оставаться в стороне от социальных процессов. Мы тоже стараемся помочь этим людям.

— Каким образом?

— Первое. Мы выпустили буклеты и даже сняли ролик против гомофобии. Второе. Мы будем вводить определённые дисциплины на Олимпиаде.

— Очень интересно. Расскажите о дисциплинах.

— ЛГБТ-катание например. Мы уже практически решили этот вопрос с Международным союзом конькобежцев.

— Представители ЛГБТ не могут соревноваться на общих основаниях?

— Они так и делают много лет, но им очень неприятно. Взять парное катание. Ко мне подошёл американский фигурист, не буду называть его имя. Так вот, подошёл ко мне Адам и говорит, что ему некомфортно кататься с партнёршей, он, безусловно, хотел бы кататься с партнёром. Канадский фигурист сказал, что он очень любит фигурное катание, но не любит прыжки, а больше любит танцевальные па и ощущает дискомфорт во время соревнований с гетеросексуалами. Мы обязаны прислушаться к их мнению.

— ЛГБТ-фигуристы хотят соревноваться отдельно от натуралов?

— Вы их дискриминируете. Все мы созданы природой, следовательно, все мы натуралы. А соревноваться они будут отдельно. Ничего плохого в этом не вижу. Больше соревнований, больше медалей, больше телетрансляций.

— Не всем странам это понравится.

— Даже догадываюсь, кому не понравится (засмеялся). Мы продумали эту ситуацию. Все страны, которые хотят участвовать на Олимпиаде будут обязаны выставить минимум одного ЛГБТ-атлета. В противном случае, ноги их не будет на играх.

— В России вас непременно обвинят в антироссийской риторике.

— Странно, даже не понимаю, почему.

— Вот сейчас вы сказали, что надеетесь, что Олимпиады в России больше не будет никогда. Вы ненавидите Россию?

— Люблю. Я даже писал приглашения на Игры некоторым атлетам.

— Но против проведения Олимпиады в России?

— Совершенно верно. Я должен беспокоиться об олимпийском движении. Много стран никогда не проводили Олимпиаду, а в России их было целых две. В то же время это не значит, что я не люблю все эти страны.

— Когда вы в последний раз посещали Россию, у вас не возникало проблем?

— Я часто бываю в Москве. У меня бизнес в России. Проблем не было ни разу.

— Что за бизнес?

— Мы делаем станки для обработки массивной древесины.

— Не опасаетесь санкций?

— Прежде всего, я бы хотел отделить президента МОК Томаса Баха от гражданина Германии Томаса Баха. Наш концерн не нарушает российское законодательство.

— А если возникнут подозрения?

— Подозрения – это не серьёзно в цивилизованном мире. Серьёзно – это факты.

— В России специфическая судебная система. Подозрения часто становятся фактами. Так что, мистер Бах, опасаться всё же стоит.

— Я, за годы проведённые в МОК, стал настоящим дипломатом. Проблему можно решить. В крайнем случае, поделюсь с кем надо.

— Вы не предлагали эту схему ОКР?

— Я предлагал, но они отказались. Понадеялись на CAS. Но и на них управа найдётся.

— Спасибо за интервью.

via