ПРОПАСТЬ (13-я часть)

ПРЕДЫДУЩУЮ ЧАСТЬ СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ: https://cont.ws/@ogbors/149356...

Вообще же, романтики в таких поездках маловато - если конечно вы не едете в купе скорого поезда "Россия" (Москва - Владивосток), по законно купленному билету и вам не нужно думать о том, будет ли ночью в этих местах моросить дождь (обычное дело для любого времени года кроме зимы) и попадётся ли такая ель, поблизости от станции, через хвою которой капли дождя не пробьются? Я ведь ехал, как бы вслед за весной, наступая ей на пятки. Там, откуда начал свой путь - деревья уже вовсю зелёной листвой оделись. А там, где находился в данный момент - листвы ещё не было, приходилось надеяться только на хвойные деревья. Они, кстати, как это ни странно на первый взгляд, получше лиственных защищают от дождя. Хуже всего, в плане укрытия, осины - даже если успели одеться листвой. Листья у них расположены как-то "ребром", не параллельно земле, а вертикально - и очень хлипкие, для капель дождя серьёзного препятствия не представляющие. Ходить же пешком до первой следующей станции (или платформы), в Сибири нежелательно - расстояния от станции до станции тут громадные, по сравнению с Центральной Россией. Так что лучше уж отойти от станции подальше (хорошенько оглядываясь по сторонам - вам ведь не нужны "провожатые", способные убить человека за бутылку?), осмотреться на местности (чтобы в темноте, невзначай, не устроиться на ночлег близ дороги, или хорошо нахоженной тропы) и тут ночевать. А на рассвете - возвращаться на станцию, чтобы успеть на первую электричку, идущую в нужном вам направлении. Время отправления этой самой электрички, нужно узнавать загодя, у какого-нибудь железнодорожника. Желательно спрашивать у двух разных людей, порознь - либо у двух-трёх, стоящих кучкой (в присутствии других врать неудобно, а ошибиться сложнее). На вокзал заходить нежелательно. Мало того что на милицию нарвёшься - так ещё на небольших захолустных станциях можно увидеть на стене давно не действующее, старое расписание, способное ввести в заблуждение. Всегда приходится учитывать, что станцией ночёвки, может стать какой-нибудь промежуточный, захолустный полустанок, на котором можно очутиться по вине ревизоров. Поэтому, строить какие-то долгосрочные планы (типа - сегодня я нахожусь здесь, а завтра буду вот там-то и там-то) нельзя. Во время ночёвок, самое главное - преодолеть самого себя (а это труднее всего) и не улечься на землю (пусть даже покрытую обильно растущей травой). А лечь, иной раз, хочется страшно, почти неудержимо. Хорошо когда есть время засветло наломать веток, чтобы прилечь на собранную охапку. Если же зашёл в лесополосу по темноте - лучше не рыпаться. Только оборвёшься и испачкаешься. С костром, если не совсем уж смертельный холод - лучше не связываться. Тогда точно изорвёшься, изгрязнишься, пропахнешь дымом. И самое главное - от костра постоянно отлетают искры. В результате, потихоньку, незаметно, одежда покрывается сетью дыр. А дыры пострашнее грязи - их не отстираешь. Можно, конечно, иметь при себе что-то вроде запасной одёжки, именно для ночёвки у костра (или для езды в товарняке). Например - длинный тёмный халат, брюки и какую-нибудь обувь. А также баклажку с водой и кусок мыла - утром сразу умыться, отойдя в сторону от костра, ведь лицо неминуемо покрывается слабым налётом копоти. На день, все эти причиндалы можно складывать в сумку. Но над человеком обычно довлеет мысль: "Да стоит ли всё это таскать с собой? От одной ночёвки у костра ничего не случится"... От одной-то нет (почти). От нескольких - да. Не говоря уж о том, что костёр способен привлечь постороннее внимание. И хорошо если тебя не застанут врасплох сонного.

На того кто к подобным ночёвкам не привык, может, первое время, производить гнетущее впечатление вид ночных зарослей. Так и кажется, что кругом слышны подозрительные шорохи и тебя ощупывают взглядами сто пар чьих-то глаз. Но это быстро проходит. Довольно скоро лес начинает восприниматься как родной, а неуютность ночёвки станет ощущаться как раз на открытом месте. Шорохов в лесу, конечно хватает - но это своя, лесная жизнь, к человеку отношения не имеющая. Страшнее всего не среди деревьев, а среди людей. И тоска гнетёт именно от созерцания такого простого чужого счастья, которое 90 процентов людей совершенно не умеет ценить. Своё жильё, тепло, возможность ежедневно спать в чистой тёплой постели, мыться в ванной, в горячей воде, спокойно ходить по улицам в нормальной одежде, имея при себе полноценные документы - вот это и есть счастье. А люди ищут чего-то большего, мечутся по свету, грызут друг друга, устраивают грошовые драмы по смехотворным поводам. Завидуют соседу, у которого машина более престижной марки, или трусы с дополнительной полоской. Подобно китайским пионерам маоцзэдуновской эпохи, многие сами себе искусственно создают проблемы - чтобы потом, надрывая жилы, их преодолевать. И как правило, все заморочки "нормальных" людей - это бури в стакане воды. Иной раз даже возникает подозрение, что человек не может без проблем, что они ему нужны - как соль в борще. Он без них на стенку лезет, он их ищет! Устрой человеку беспроблемную жизнь, так, чтоб ему не приходилось думать о завтрашнем дне - он начнёт себе кольца куда попало вставлять, в уши, в пупок, в нос, в задницу. Вздумает пол себе поменять, или на иглу сядет, либо вешаться полезет. Не секрет ведь, что больше всего самоубийств (в процентном отношении к общему населению) происходит не в самых нищих странах. Смотришь иной раз фильм (или книгу читаешь) о сложных взаимоотношениях двух донельзя рафинированных супругов (вариант - любовников), которые по десять раз сходятся-расходятся, меняя своё отношение друг к другу в зависимости от полёта мухи за окном - и думаешь: вас, козлов, посадить бы на хлеб и воду, недельки на три, чтоб дурь вместе с излишним жирком рассосалась! Или - без документов и денег, заставить месяцок по вокзалам и электричкам поскитаться. Через этот месяц, вся ваша вшивая заумь, показалась бы вам самим элементарной дурью от безделья...

Вот так едешь и слушаешь разговоры "цивильной" публики, которая обсуждает свои планы на выходные. Кто-то собирается на рыбалку ехать, кто-то ещё как-то будет время убивать. А тут, так мечталось бы завалиться на диван с книгой в руке - или расслабиться у телевизора, - век бы не видать тех рыбалок, или восхождений в горы!

Рядом кто-то зятя обсуждает, кто-то тёщу костерит, кто-то невестку. Тот не так посмотрел, та не так носки постирала... Блядь - ну возьми сам постирай, мать твою за ногу! Что ж вы грызёте-то друг друга, словно пауки в банке?!.. А здесь ноги опухли и ноют - надо срочно выбирать время, провести один день на солнышке (ночью ведь холодно), лёжа на охапке веток, чтоб ногам отдых дать. Иначе - труба.

Искупаться бы надо на речке, да опасно рисковать - кто меня от воспаления лёгких лечить станет? Я среди людей - как в пустыне. Один как перст - в поистине бесконечном, космическом одиночестве. И уже плохо понимаю проблемы окружающих, даже не по себе становится от мысли - неужели я, доведись мне стать "нормальным", окажусь столь же мелочным и мнительным, замкнутым на каких-то копеечных проблемах?..

А лес - он как-то очищает душу, успокаивает нервы. Темнота, заросли, ночные шорохи - всё это незримым пологом укрывает тебя от многомиллионной оравы "братьев по разуму". Ты как бы сливаешься с природой и грешным образом начинаешь мечтать о том, чтобы люди догрызлись уж до конца (раз ни на что иное не способны), до тотальной войны, после которой природа отдохнёт от засилья человеческого, а людей станет столь мало, что они начнут искать друг друга, научатся ценить друг друга - и будут жить хоть в каком-то, пусть даже вынужденном единении с природой, не губя её, хотя бы по причине своей малочисленности...

Тайга - узловая станция. От неё отходит ветка на Томск. Этот город когда-то был крупнейшим в Сибири. Да и сейчас считается культурным центром этого огромного края. Здесь находится старейший в Сибири университет. Но, Транссиб прошёл несколько южнее - и город сдал позиции промышленно-экономического лидера (хотя и захолустьем его не назовёшь). Саму же Томскую область, можно назвать Васюганским краем. Огромная по площади котловина, примерно с Германию величиной, занята Васюганскими болотами, являющимися таким уникальным "производителем" всевозможного комарья, гнуса и мошкары, что в этих местах даже элементарное животноводство сопряжено с громадными трудностями. Насекомые буквально зажирают скот. Учёные, на полном серьёзе, работают над выведением такой породы "гнусоустойчивых" коров, которые могли бы выжить в этом аду.

От Тайги идёт электричка до Мариинска. Оттуда - на Боготол. Станции Мариинск и Боготол, кишат милицией - как бродячий пёс блохами. Опять проезжаем кромку лагерного края... Вообще, если вспомнить какие территории остались в составе России после распада Советского Союза, то приходится констатировать, что отечество наше, свободно-суверенно-демократическое, чуть ли не на половину состоит из лагерных краёв. Не Россия, а Лагерия. И хотя население России в два раза меньше чем население СССР, для всех этих лагерей находятся сидельцы. Не слыхать, чтобы где-то происходили закрытия зон. Стоит ли после этого удивляться, что по уровню дикости во взаимоотношениях друг с другом, русские почти не знают себе равных? Когда папуасы перестанут друг дружку кушать - мы выйдем на прочное первое место в мире, по уровню самопожирания и "внутринациональной" ненависти.

От Боготола ходят электрички на Ачинск. Кстати, когда, будучи в Польше, я говорил что призван был в армию из-под Боготола, поляки никак не могли уяснить себе, что последняя буква в названии этого города - "л". Всё время произносили "Боготов", на славянский лад, абсолютно не врубаясь в особенности татарско-сибирской топонимики. А когда спрашивали, что такое "край" и насколько этот край далёк от Польши - я просто не знал что ответить, потому что у этих людей в голове не укладывались представления о российских расстояниях. Какой-то местный умник заявил, что Красноярский край - это очень далеко от польских границ: "Как две Польши!" Поляки закачали головами, заохали. Я с трудом удержался от смеха. Две Польши - это от польской границы даже до Москвы не доедешь, какая уж там Сибирь!

Объяснять же, что Красноярский край - это такая административная единица, которая простирается от монголо-тувинских степей на юге, до вечных льдов Арктики на севере - было делом почти бессмысленным. Другой вопрос, что в гигантском, прекрасном и богатейшем ресурсами Красноярском крае, нет ни одной, хорошей на взгляд поляка автодороги. Самые лучшие шоссе в районе Красноярска, по качеству могут сравниться лишь с такими польскими дорогами, которые ведут от основных трасс к отдалённым сёлам.

Ачинск - это узел. Здесь от магистральной линии Москва-Владивосток, отходят две ветки. Одна - на север, к Лесосибирску. Другая - на юг, к Абакану. Абакан - это Хакассия, западная часть Минусинской котловины, которая отличается особым микроклиматом. Там растут яблоки и арбузы. В те края бежало в своё время немало староверов. Знаменитое семейство Лыковых, обитало примерно в том же районе. Там, в ложбинах среди Саянских гор, и сейчас немало мест, где наверняка живут люди подобные Лыковым. А на север от Ачинска, в сторону Лесосибирска и далее до пределов тундры - сплошная тайга и болота, комары, гнус, мошкара. Я одно время подумывал об уходе в тайгу - либо к югу, либо к северу от Ачинска.

Из Ачинска идут электрички на Красноярск. От Красноярска - до Канска. От Канска - на Тайшет. Оттуда - до Нижнеудинска. Между прочим - никакого Верхнеудинска не существует. До революции Улан-Удэ назывался Верхнеудинск. Из Нижнеудинска еду до Тулуна. От Тулуна - до станции Зима. Это название (как и в случае со станцией Тайга) вполне себя оправдывает. Хотя линия здесь опускается к югу, климат становится всё суровее. Тут уже зона вечной мерзлоты - которая заходит даже в Монголию. Берёзки здесь напоминают центральнорусскую лещину - растут так же пучком и ненамного толще. Видимо тут холоднее потому, что вся эта местность - одно большое нагорье, высоко поднятое над уровнем моря. Из-за разницы в климате, иные, не слишком шурупящие в географии красноярцы, полагают, что Иркутск лежит к северу от Красноярска; хотя как раз наоборот - это Красноярск значительно севернее Иркутска. Ну и конечно, не следует путать Иркутск с Якутском - действительно лежащим далеко на север от Транссиба.

Впрочем, при всей суровости климата Приангарья, край этот до революции был одним из самых богатых в России. В годы гражданской войны, местное население было у большевиков на плохом счету - слишком мало тут было нищеты, слишком зажиточными были селяне и хуторяне. Это ещё раз свидетельствует о том, что нет плохой земли - есть плохие хозяева. Нет "депрессивных" районов - есть депрессивная власть. Именно те края царской России, в которых не было крепостного права, как раз и отличались зажиточностью - хоть и располагались обычно в наихудших климатических условиях (Сибирь, Архангельское поморье...). Везде можно жить прилично - если власть не виснет гирями на руках у своих граждан.

От станции Зима идут электрички на Черемхово. Оттуда - на Иркутск. От Иркутска - на Слюдянку. Здесь уже начинается Байкал. Озеро красивое, хоть и зверски студёное. Но - будь оно теплее, наверняка было бы загажено. Очаровательный пейзаж паскуднейшим образом портят убогие деревянные строения посёлков, раскинувшихся вдоль берегов. Почему-то тут не принято красить деревянные строения в весёлые цвета - как это делается в других северных странах: в Норвегии, Швеции, Исландии и даже Гренландии. А без покраски древесина быстро чернеет (особенно по берегам рек и озёр - от постоянно наползающих холодных туманов) и строения приобретают безобразно-убогий вид.

От Слюдянки еду до Улан-Удэ. Проезжаю станцию Мысовую. Мысовая - это город Бабушкин. Здесь, на берегу Байкала, был расстрелян революционер Бабушкин - вместе со своей командой. Вообще, на берегу Байкала, в Гражданскую войну, много кого расстреливали и рубили. Это ж так романтично - расстрелять (изрубить) на берегу Байкала!..

Между Мысовой и Улан-Удэ, состав некоторое время идёт вдоль Селенги. Селенга - красивейшая река из всех, виденных мной за всю мою жизнь. Ни Волга, ни Дон, ни Днепр, ни Кубань, с ней рядом не валялись. И опять же, возможно, своей красотой Селенга обязана именно суровому климату и особенностям религиозных воззрений бурят и монголов, которые никогда не купались (только обмазывали тело жиром) и не ловили рыбу (она ведь не может даже кричать, звать на помощь, её ловить - великий грех!), не занимались земледелием (даже сапоги носили с загнутыми вверх носами - дабы "не поранить землю". Великий грех - тревожить сон земли!), не отводили от реки никаких каналов, не распахивали её берега.

Волга и Днепр сегодня превращены в систему водохранилищ, так что и представить уже трудно - какие они из себя, в "естественном" виде. Один сплошной разлив, от края до края, до невозможности загаженный - так, что эти водохранилища уже и спускать побаиваются: как бы эпидемии в окрестностях не породить! Дон и Кубань тоже перегорожены - пусть и в меньшей степени. Зато в не меньшей степени загажены водами, которые, будучи отведёнными в оросительные каналы, возвращаются в реку почти мёртвыми от всякой химии и грязи.

Может когда-нибудь придут к власти в России умные люди, которые создадут на Селенге один из центров мирового туризма. Но пока приходится с недоумением глядеть на рекламные фото, воспевающие виды таких рек как Тибр, или Иордан - которые следовало бы по справедливости именовать ручьями, а не реками. На одних только открытках и марках с видами Селенги, можно было бы неплохо зарабатывать. Недаром ещё Гумбольдт говорил, что красоты Крыма не могут идти ни в какое сравнение с красотами Байкала. А Селенга впадает именно в Байкал, образуя довольно большую дельту, кишащую всякой уникальной живностью. Но может оно и к лучшему, что туда пока не ринулись туристы со всего света? Люди уже и так немало хороших мест поиспакостили.

Кстати - именно по Селенге, в 1920-22 годах, проходила государственная граница между Советской Россией и Дальневосточной республикой. Хотя вообще-то, исконная граница Забайкалья находится западнее. До революции она проходила в районе Слюдянки. Но в двадцатые годы мало считались с чьими-то исконными границами, нравами и обычаями.

В 1920 году, гражданская война на основной части России, практически была окончена (я не говорю о спорадических крестьянских восстаниях, ещё долго сотрясавших отдельные районы). Из Мурманска и Архангельска ушли англичане и американцы. Под Петроградом потерпел поражение Юденич, преданный эстонцами (которые, в качестве иудиных тридцати сребреников, получили от Ленина Ивангород, Изборск и Печоры-Псковские, на которые пытаются сегодня претендовать). На юге шли повальные расстрелы наиболее глупых врангелевцев, не пожелавших эвакуироваться из Крыма за границу (а также вчерашних союзников большевиков - махновцев). Красная армия освобождала, от такой гадости как независимость, Азербайджан и Армению (Грузия была на очереди). На востоке был расстрелян Колчак. Заодно была возвращена в Москву большая часть "золотого запаса". Красная армия вышла к Селенге.

Но, на западе готовились к наступлению поляки, которых усиленно накачивали оружием и инструкторами французы (не считая присутствовавших там белогвардейских формирований). Английские подводные лодки фланировали у самого Кронштадта, порой топя боевые корабли большевиков. В самой России царила кошмарная разруха, усугубляемая шизоидными экспериментами новых властителей (известно, что на территориях подконтрольных белогвардейцам, хаоса и дебилизма было заметно меньше). Уже появились признаки надвигающегося голода. Дальний Восток в это время, частично находился под японской оккупацией, законность которой активно оспаривалась англичанами и американцами. И Япония, и Великобритания, и Соединённые Штаты, имели в этих краях своих князьков-ставленников. В такой ситуации Советской России опасно было соваться в этот змеиный клубок, рискуя нарваться на открытый конфликт с японцами, либо англо-саксами. Тогда Ленин сделал ход конём - циничный, рисковый и гениальный: он провозгласил (устами своих ставленников, разумеется) Дальний Восток независимым "буферным" государством. И эту независимость Советская Россия тут же признала. Разумеется, туда были посланы военные инструктора, оружие, деньги, "добровольцы". Конечно, терять Дальний Восток по-настоящему, в планы Москвы не входило. Более того - уже в 1921 году, когда Волга вымирала от кошмарного голодомора (совершенно искусственного - волжских крестьян разорили продразвёрстками, а из Сибири хлеб трудно было подвезти из-за полного бардака на транспорте), корабли Советской России доставляли оружие (в том числе артиллерию) в Южный Китай (в провинцию Гуандун, ставшую оплотом просоветского мятежа) и в Турцию (Кемалю Ататюрку - чтобы ему было сподручнее уничтожать православных греков). Ленин замахивался широко, не брезговал ничем и не останавливался ни перед какими затратами.

Но ведь потеря Прибалтики, Финляндии, западных районов Украины и Белоруссии, тоже не входила в планы Москвы. Я уж не говорю о раздавленных революциях в Баварии, Венгрии, Словакии, о том же Ататюрке в Турции, который, заключив выгодный мир с греками, перестал быть послушной марионеткой Москвы (то же самое - Чан Кайши в Китае, пришедший к власти благодаря широчайшей военно-финансовой поддержке большевиков). При всех наполеоновских планах Ленина, при всей его чудовищной готовности заплатить какими угодно жертвами за распространение своей идеологии по всему миру - ему удавалось далеко не всё задуманное и замыслы его нередко терпели крах, или по крайней мере, откладывались на потом, до лучших времён. Дальневосточная республика - единственная часть собственно России, у которой появился тогда реальный шанс на независимость от Советов. Всё-таки Дальний Восток не познал великого террора 1918 года, военного коммунизма 1919 года и голода 1921 года. Учитывая богатейшие природные ресурсы, можно было на что-то надеяться. Ведь самое главное - независимость Дальневосточной республики была официально признана. То есть - произошло то, о чём могли лишь мечтать антикоммунистические силы на Украине, в Белоруссии, Средней Азии, в том же Крыму наконец. "Остров Крым" - это фантастика, мечта. Никто не позволил бы стать Крыму "русским Тайванем" - не те ресурсы у Крыма, не те амбиции у Троцкого. А вот Дальний Восток - тут можно было на что-то надеяться.

Но - большевики хорошо знали чего хотели, в отличие от разнородных сил, им противостоявших. Всё-таки великая вещь - единоначалие. Печальная, но эффективная. К тому же, играя в демократию, местные большевики допустили в созданное ими правительство представителей других партий - например, меньшевиков и эсеров. А те и рот разинули, и ноги раздвинули - обрадовались.

Командование войсками Дальневосточной республики ("Народно-Освободительная армия ДВР") было поручено талантливому военачальнику Василию Блюхеру, которого Чан Кайши называл "Богом войны". Гражданскую власть возглавили Постышев и Краснощёков. Последний - весьма колоритная личность. Александр Краснощёков - это псевдоним. Настоящее и полное имя - Абрам Моисеевич Краснощёк. Родился в Чернобыле (да-да, том самом). Жил в Германии, потом в Нью-Йорке (где работал портным), затем - в Чикаго, где основал "рабочий университет". Был другом Троцкого и хорошо знал Ленина. Именно он, в предельно короткие сроки, буквально с нуля, создал правительство Дальневосточной республики и всю "сопутствующую инфраструктуру". И он же открыл доступ в правительство ДВР представителям других партий, помимо большевиков. Его "либерализм" постепенно начал вызывать всё большие и большие подозрения - как у местных, так и у московских коммунистов. Поначалу Ленин и Троцкий за него заступались, но потом появились признаки того, что Краснощёков ведёт дело к реальной независимости Дальневосточной республики от Москвы. И признаки эти становились столь явными, что в конце 1921 года Краснощёков был срочно смещён со своего поста и отозван в Россию. В Москве его назначили наркомом финансов. Однако уже в 1923 году он был арестован и в 1924 году приговорён к 6 годам пребывания в одиночке Лефортовской тюрьмы - за хищения государственных средств (весь срок не сидел, попал под амнистию). В 1937 году Краснощёкова расстреляли. Погребён он в Донском монастыре.

Первой (временной) столицей ДВР был провозглашён Верхнеудинск (современный Улан-Удэ). Позже столица переехала в Читу. Правда, в Хабаровске было сформировано другое, "белое" правительство Дальнего Востока. Но оно не получило такой всесторонней поддержки от японцев, англичан и американцев, как читинское правительство - от Москвы. Сформировав боеспособную армию, Блюхер двинул её на восток. Забайкалье было очищено от японцев и казаков Семёнова (до сих пор в Монголии живёт немало потомков эмигрировавших туда семёновцев). На все протесты японцев, в Москве лицемерно разводили руками - дескать, мы тут ни при чём, это всё внутренние дела Дальневосточной республики...

Убедившись, что в горно-таёжном краю весьма сложно победить партизан, которым потоком идёт помощь из России, японцы и англичане с американцами, сделали попытку "развести" Дальний Восток с Москвой (получился же такой фокус с турками и китайцами), официально признав независимость ДВР. Но тут ситуация была иная. Интервенты плохо понимали с кем имеют дело. "Восточный поход" продолжался. Войска Блюхера заняли Хабаровск. Анархисты (на тот момент - союзники большевиков) уничтожили японский гарнизон в Николаевске-на-Амуре (а за одно и сам город). Недалеко уж было и до Владивостока. Однако белогвардейцы, опираясь на войска Каппеля (остатки армии Колчака, прорвавшиеся в результате "ледового похода" в Маньчжурию, а оттуда - в Приморье), сделали последнее усилие. Отбросив в сторону всю пустопорожнюю демагогию о независимости Дальнего Востока, они провозгласили поход на Москву. Энтузиазм принёс неплохие результаты - войска "буферной" республики были отброшены. В 1922 году белые части вступили в Хабаровск и Николаевск-на-Амуре. Москва забеспокоилась. Помощь Дальнему Востоку была увеличена. Под Волочаевкой войска "Народно-Освободительной армии" прорвали фронт белых, после чего заняли Хабаровск. Началось наступление на Приморье. Несколько раз Япония отчаянными демаршами усаживала за стол переговоров противоборствующие стороны (англичане и американцы самоустранились от участия в дальневосточных делах). Но - сила солому ломит. После сражения под Спасском, японцы начали эвакуацию. Войска ДВР вступили во Владивосток. Всё было кончено. Разумеется, вскоре после этого, "трудящиеся массы выразили горячее желание воссоединить Дальний Восток с Советской Россией". Понятно, что Москва "пошла навстречу чаяниям трудового народа". В конце 1922 года ДВР вошла в состав РСФСР. Официальная пропаганда принялась льстить дальневосточникам (впрочем - казаков это не касалось), приписывая все их победы над войсками "интервентов и белогвардейцев" не тотальной помощи из России, а исключительному мужеству и приверженности к большевизму местных жителей. На Дальнем Востоке, вплоть до 1938 года, существовала как бы своя, "Особая Дальневосточная" армия, которой долгое время командовал Блюхер. Постышеву, взамен Дальнего Востока, позволили рулить Украиной.

Впоследствии ежовский вал репрессий, накрыл и Блюхера - которого забили насмерть на допросах. Надо признать, это был редчайший случай, когда высокопоставленный обвиняемый не сломался, не каялся, колотя себя в грудь, не признавался в шпионаже в пользу папуасов или инопланетян. Интересно - умирая от пыток, вспоминал ли этот человек о том, что когда-то был, по сути дела, военным диктатором обширного государства, каковое поднёс своим будущим палачам на блюдечке с золотой каёмочкой?

Верно говорят: лучше быть первым парнем на деревне, чем последним - в городе. Судьба давала Блюхеру шанс, стать дальневосточным Ататюрком или Маннергеймом. От таких шансов отворачиваться нельзя...

Между прочим - политика определённого задабривания дальневосточников, в принципе, продолжалась во всё время существования советской власти. Дальний Восток всегда очень хорошо снабжался - в сравнении с другими регионами Советского Союза. Более того - там существовали послабления, просто немыслимые для СССР.

"Чего автобусы не ходят?"

- "Да опять шофера бастуют!"

"Мы так и сказали - вы пульмана с продуктами во Вьетнам отправляете, а за нами смотрите, чтобы мы в карманах чего-нибудь не унесли? Так грузите их сами!.."

В детстве, в Комсомольске-на-Амуре, я такие речи слышал своими ушами. И только попав "на запад", уразумел, насколько подобные разговоры были необычны для того времени. Тогда только в Донбассе изредка случались забастовки шахтёров. Но там само слово "забастовка" никто вслух не произносил (не то что уж в лицо администрации какие-то требования предъявлять!). Просто приходили на рабочие места - и не работали, "намекая" на наличие проблем (и эти намёки властью очень хорошо понимались). КГБ потом шерстило шахты густейшим гребнем, выискивая зачинщиков.

Во времена Хрущёва, в Комсомольске-на-Амуре, выработалась своего рода "традиция" - как только начинали ощущаться перебои в снабжении, на шею памятника Ленину вешалась дохлая кошка с надписью: "При Ленине родилась, при Сталине выросла, при Хрущёве - сдохла". Как ни странно - это помогало. Магазины наполнялись продуктами, а по производствам проходила волна лекций, на которых "трудящимся разъяснялась линия партии и причины временных отдельных недостатков в организации снабжения продовольствием населения"...

Помнят ли сегодня на Дальнем Востоке о периоде независимости 1920-22 годов? В принципе - да, помнят. Время от времени кто-нибудь из политиков выдвигает лозунг о воссоздании ДВР - даже совместно с Якутией. Такие разговоры были особенно популярны в период президентства Ельцина, когда Япония и Китай особенно нагло претендовали на ряд пограничных территорий, а Кремль явно прогибался. Достаточно сказать, что знаменитый остров Даманский, был подарен Китаю (правда, ещё до Ельцина). Китайцы сначала назвали его Чженьбаодао (впрочем, "дао" можно не произносить - это окончание в переводе означает "остров"), а потом засыпали протоку, отделяющую его от китайского берега - и, таким образом, остров прекратил своё существование, став частью китайского берега Уссури.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...