Между временами (2)

2. Новая глобальная сказкаложь
(к началу)

Сегодня ожидается вступление в силу Парижское соглашение по климату 2015 года в рамках Рамочной конвенции ООН об изменении климата. Помните, в декабре Путин держал интригу, прилетев на конференцию по климату в последний момент? Но все же успел кратко поддержать. 22 апреля Россия вместе со всеми подписала текст одобренного консенсусом соглашения. Для вступления в силу нужна была ратификация 55 странами-участниками, страны ЕС согласились сделать это до конца года и по графику сегодня кто-то из них должен достичь необходимой планки.

Почему крупнейшие экономики мира – сначала Китай, потом США, а теперь и ЕС – побежали с низкого старта наперегонки? А Россия почему-то не спешит и в лучшем случае обещает ратифицировать не раньше 2019 года? Притом что по «научному обоснованию глобального потепления из-за якобы выбросов СО2 успели оттоптаться весьма влиятельные скептики и критики, прежде всего из США, но из России тоже. Тема даже была дискредитирована разоблачением фальшивой статистики и аналитики, состряпанной для «климатической» пропаганды силами «британских ученых».

И все же она раскручивается! Да еще и на основе глобального политического консенсуса. Зачем?
Рискну выдвинуть гипотезу, что речь идет не больше, но и не меньше, чем о новой идеологии для новой 17 стадии процесса Глобализации!

Чтобы обосновать эту политологическую теорему, придется еще раз вспомнить вкратце, что такое идеология, какова ее роль и место в структуре политического процесса, а также желательно привести и подробно разобрать пример такой же глобального масштаба идеологической волны из предыдущей, уже практически уходящей 16 стадии.

Во-первых, идеология – это теоретическая и, что не менее важно, эмоциональная основа для политического управления. Идеологическая ветвь является исполнительным контуром любого политического процесса на любом уровне. При этом идеологические процессы нижних уровней политики так или иначе подстраиваются под верхние, но всегда со своими собственными комбинациями идей.

Во-вторых, нужно уточнить, что идеология (как и вся политика большой стадии Надлома) – имеет переходный характер от частичного эмпирического знания к более полному философскому и научному знанию, необходимому для Гармонизации. Частичное знание о важном факторе развития общества уже есть, но его недостаточно для уверенности, кроме уверенности в наличии угроз и рисков (достаточно для неуверенности общества). Эти не проявленные в полной мере глубинные факторы формируют на поверхности социальной коммуникации символические «фишки», посредством которых идет политическая игра.

Если полное знание дает ответ на вопрос «Что делать?», то неполное знание для сохранения политического единства через борьбу противоположностей обязательно дополняет вопросом «Кто виноват?» в том, что все равно не получается преодолеть проблему или объективную угрозу, лежащую в основе идеологии. То есть все равно происходит подмена

В начале каждой стадии (при входе в Надлом соответствующей политической элиты) в идеологическом русле преобладает вопрос «Кто виноват?» с поисками врагов этой новой идеологии. Например, в прозападных изданиях уже сейчас начались дружные нападки на Россию за задержки с подписанием Парижского соглашения. Это явный признак того, что мы имеем дело с идеологическим, а не с прагматическим международным соглашением.

Пожалуй, этой теоретической нагрузки хватит с читателя. Перейдем к конкретному примеру идеологии, сыгравшей свою роль на предыдущей 16 стадии Глобализации (1992- 2015). Речь пойдет о страшной угрозе СПИДа, вдруг возникшей невесть оттуда в середине 1980-х. Как раз в тот период, когда параллельно с завершением 15-й стадии «паритета сверхдержав» случилась предварительная четверть будущей однополярной 16 стадии. В нашей стране эта предварительная четверть совпала с перестройкой, гласностью и расцветом желтой коммерческой прессы с лидирующим «СПИД-инфо».

Идеология мимикрирует под уверенное знание, претендует на научность только на основании того, что ученые с помощью новых методов научились что-то там такое распознавать, но еще и сами не понимают что. Но это честных ученые-исследователи могут признать, что «я знаю, что ничего не знаю». Для администраторов, пропагандистов и коммерсантов от науки – выявление некоторого неопознанного фактора риска является отличным поводом для лоббирования, муссирования и продаж шарлатанских средств от «не знамо чего».

Кстати, народная мудрость очень точно отражает в сказках этот способ излечения власти в некотором тридевятом царстве от идеологической импотенции. Вызывается Иван-дурак, обычно нищий, но очень любопытный, и на своем чердаке прячущий «перо жар-птицы», ту самую частичку знания). Ему на выбор предлагается «кнут али пряник» и задание пойти «туда, не знаю куда» и принести «то, не знаю что».

Понятно, что для властного употребления идеология маскирует неуверенное знание в уверенные формы похожего, но все же иного уверенного знания. Нечто в крови человека, способное отключать его иммунитет, действительно существует. Оно было названо «вирусом иммунодефицита человека» (ВИЧ), потому что так понятно политикам, прессе, продавцам и покупателям. Однако, если бы это действительно был просто вирус, то за тридцать с лишним лет ученые всего мира с многомиллиардными бюджетами давно бы уже наработали тысячи тонн вакцины, содержащей антитела к вирусу. Однако вместо этого нам уже четвертое десятилетие рассказывают, что вирус, гад такой, мутирует быстрее, чем его успевают поймать. Другие вирусы, даже Эбола, поддаются, а этот нет – хоть тресни. Так может, это вовсе и не вирус был?)

В общем, да, для тех, кто умеет читать более сложные научно-популярные изложения научных фактов, чем в «СПИД-инфо», ученые давно признались, что ВИЧ – это не вирус, а ретровирус. То есть такой особо приближенный к геному клетки вирус, который способен встраиваться в хромосому и работает там, да, на подавление активности иммунных клеток. Однако ВИЧ отличается и от других ретровирусов тоже тем, что свободно проникает сквозь ядра клеток, а не только в периоды их деления. То есть ведет в геноме как хозяин, а не как гость.

Между тем, еще в 2000 году не кто-нибудь, а Крейг Вентер, руководитель проекта секвенирования (декодирования) генома человека сделал в уважаемом журнале Nature очень важный вывод о том, что информации в геноме клеток недостаточно для всего наблюдаемого разнообразия наследуемых свойств. И что в организме на надклеточном уровне существует некая «управляющая сеть», состоящая из мобильных генетических элементов. К таким МГЭ относится и ретровирус ВИЧ. А если учесть признание, что ВИЧ якобы постоянно мутирует, так что антителам его не поймать, то возникает подозрение – а не «слона» в виде этой самой «управляющей сети» ли наши ослепшие или зажмурившие глаза мудрецы «ощупывают» с разных сторон?

Далее, можно сослаться на такого всеми признанного специалиста по генетическим механизмам эволюции. В первом томе книги «Эволюция человека» А.Марков признал, что на самом деле ВИЧ появился не тридцать-сорок лет назад, а еще у далеких предков гоминид 16 миллионов лет тому назад. После этого признания выдающийся ученый вдруг переходит на скороговорку о том, что наука вот-вот избавит человека от этого недоразумения природы. Ну и правда, не мог же ученый так прямо сказать идеологическим заказчикам своей популярной книги – мол, господа, если за 16 миллионов лет и в том числе в последние пару миллионов лет ВИЧ не помешал быстрой эволюции человека, то может быть он и сам является частью механизма этой самой эволюции? Как минимум, такую версию следует иметь в виду и обсудить.

А если обсуждать такую версию ВИЧ как важного элемента надклеточной управляющей сети МГЭ – то механизм его позитивного воздействия на эволюцию лежит почти на поверхности. Природные условия в Африке периодически менялись – от благоприятных к засухам и наоборот. И если в благоприятные времена численность гоминид или их предков сильно увеличивалась, приводя в местах обитания к скученности, антисанитарии, повышении частоты секса и драк, и так далее, то по какому-то из этих признаков мог срабатывать, да и сейчас срабатывает механизм прореживания популяции. Сам же Марков в другой прекрасной книге «Рождение сложности» рассказывает, что такой механизм альтруистичного самоубийства части одноклеточных организмов ради выживания всей популяции работает для гораздо менее сложных видов. Почему бы аналог такого механизма не сложился и на более высоком витке эволюции?

Таким образом, за тридцать лет после превращения СПИДа в глобальную страшилку накоплено очень много новых знаний и о геноме, и о ретровирусах, и о механизмах эволюции. Однако, пока идеология, основанная на частичном знании и конъюнктурных домыслах, востребована, философские обобщения на эту тему – табу или удел маргиналов. Мэйнстримная ученая корпорация в эту сторону даже и не глянет, пока есть шансы и дальше получать финансирование. Отсюда другой вопрос – а есть ли такие шансы? Для ответа нужно понять, как идеология, основанная на спидологии, но не только на ней, работала все эти тридцать лет на однополярный режим глобализации.

Эту прагматично политическую сторону идеологии понять намного проще. На уровне политики страшилка СПИДа стала рычагом для переформатирования и разрушения национальных идеологий крупных держав, основой которых являлись вплоть до недавнего времени культурные традиции, не религиозные, по пострелигиозные, сохранявшие преемственность в части основных ценностей – семейных, трудовых, отношения к образованию, литературных, включая журналистику.

Первыми с помощью острого режущего инструмента страха перед СПИДом были вскрыты национальные СМИ – медиа-сообщество получило легитимную возможность сдвинуться сильно в желтизну, и начать нехило зарабатывать на огромных тиражах скабрезных заметок под видом «секспросвета». То есть начали зарабатывать на развращении и моральном разложении публики, разрушении национальной культуры.

При всех недостатках капитализма, как и развитого социализма в 1970-80-е годы, их соревнование по эмоциональному воздействию на элиты и новое поколение строилось на высоком фундаменте мировой культуры. «Пинк Флойд» и «Машина Времени», Тарковский и Антониони, даже Н.Михалков и А.Пугачева тех времен – это высочайшие стандарты сочинения и исполнения. Вместе западные и советские деятели культуры сумели преодолеть барьеры Холодной войны и тем самым победили милитаризм в обеих частях разделенного мира.

Однако, банкстеры-пираты, подмявшие ВПК и развивавшие фарм-биотехкомплекс, сумели найти опору в «том, чего нельзя понять» и взять реванш. Как раньше на военную угрозу, теперь все государства в мире, включая и бывшие страны советского блока, начали так же идеологизированно тратить бюджетные деньги на борьбу с новой угрозой. А кроме того, американские «пираты» тем самым перехватили было отданный лондонским «менялам» контроль теперь уже не только англоязычными СМИ. Это и был решающий шаг к однополярному политическому режиму, когда были снова подмяты и выстроены под американские интересы, прежде всего, британские и европейские союзники. А культурное разложение национальных сообществ изнутри – с помощью бывшей национальной, а ныне «свободной» от любых условностей прессы – атомизация, радикализация и подчинение «граждан мира» глобальным сектам – это и есть инструмент для вскрытия «закромов Родины».

Немаловажным бонусом от идеологической страшилки в виде СПИДа стал идейный и финансовый контроль над очень влиятельным профессиональным сообществом – медико-биологическим. Нужно ли напоминать, что Четвертое управление Минздрава СССР было ближе к центру власти, чем КГБ? Академия медицинских наук – столь же влиятельна во всей политической элите как и просто Академия наук, а с момента объявления о СПИДе – так и влиятельнее.

Наконец, еще более важным для однополярного режима, в отсутствие конфронтации между нациями, стала возможность политической и идеологической элиты твердо опереться в масс-медиа и в глобальном шоу-бизнесе на несколько другие идеологизированные меньшинства, чем прежде. Многие, наверное, еще помнят, как отдельные примадонны шустро переключились от дружбы и любви с нацменами на дружбу и любовь с явными и яркими представителями секс-меньшинств.

Если приведенных доводов недостаточно, могу обратить внимание на то, что в однополярной надстройке роль «идеологического отдела Вашингтонского обкома» играет Всемирный банк. Именно он «продает» государствам льготные кредиты на относительно небольшие, но идеологически важные проекты, вовлекающие национальную бюрократию в глобальную идеологическую машину. И только после этого могут быть получены кредиты МВФ или западных банков под большие проекты. Так вот, в 2012 году главой «идеологического отдела» стал Джим Ён Ким, перешедший с поста президента Дартмурского колледжа (из Лиги Плюща), остающегося идеологическим центром ЛГБТ-сообщества.

Еще раз повторю: разумеется, идеологическая ветвь политики в любой период, включая недавний однополярный, сложнее и многообразнее, чем любая из идеологических линий, из которых она сплетена. Но среди этих линий есть затухающие, а есть растущие и несущие на себе всю более широкую конструкцию. Кампания АнтиСПИДа и огромный информационный и фармбизнес на этой основе стали органичным ядром более широкого тренда, который можно назвать «всеобщей борьбой с симптомами».

Задумываться о реальных глубоких эволюционных и культурных причинах СПИДа – нельзя, нужно срочно всем лечить его симптомы, или делать вид, что лечим. Но точно таким же был предшествующий этап подъема этой же «антисимптомной» волны – борьба с холестерином. Это сейчас вдруг через 50 лет выяснилось, что холестерин – это симптом, причем полезный для борьбы с микротравмами сосудов, а причина – излишне калорийная пища и повышенный сахар в крови.

Однако эта «широкая идеология» работала и работает не только в сфере медицины, но и в других сферах жизни современной цивилизации. Зачем работать над культурным развитием плебса, тех же негров в США, когда можно бороться с симптомами социальных недугов методом «позитивной дискриминации», а также путем навязывания моды на драные штаны и затрапезный вид более культурных до поры слоев. И так далее, можно найти много примеров борьбы с симптомами, усиливающей причины этих симптомов, но тем самым увеличивающих «рынок» для продаж средств борьбы с симптомами.

Пожалуй, этого будет достаточно, чтобы понять смысл и механизм идеологических конвенций, объединяющих глобализируемые элиты с целью контроля над неэлитами через постоянную борьбу с симптомами, а не причинами.

Теперь можно будет более внимательно присмотреться к новой идеологии, также основанной на страшилке о «глобальном потеплении» и предназначенной для поддержки политико-экономических интересов элиты в переходный период от однополярья к многополярности..

Сразу заметим, что новая идеология, как и прежняя, базируется на частичном знании о некоем факторе, возможно угрожающем человечеству – глобальном потеплении. Никаких надежных доказательств, что этот тренд связан с выбросами СО2 нет и не может быть. Есть только манипуляция или, в лучшем случае, некритичное использование статистики измерений в растущих последние сто пятьдесят лет городах, где потепление точно есть. Очень может быть, что потепление вообще связано с циклом трехвековых малых ледниковых периодов с последующим полуторатысячелетним отступлением холодов и влаги к северу. Если «дно» малого ледникового периода пришлось на рубеж 16-17 веков, то к 21 веку глобальный климат еще только вернулся к средним значениям. Т

Те мне менее, у адептов данной страшилки есть в запасе аргумент, что никто не знает, как повлияет наложение естественного цикла потепления и влияния техногенных глобальных факторов в ту же сторону. Возможно еще лет через 30 в результате вложения средств в исследования, в том числе истории климата, климатические механизмы станут яснее. А до той поры глобальным политическим элитам грех не использовать такой повод для решения насущных вопросов влияния на государства, корпорации и обывателей.

О политико-экономических последствиях принятия новой глобальной идеологии поговорим в следующий раз..

Комментарий:

----------------------------------------------------------------

«И жизнь одна и так длинна, И так скучна, а ты все ждешь…»

Общим местом записных политологов и конспирологов является презумпция всесилия власти – явной или тайной, если явная явно слаба. Например, нынче веруют во всесилие денег и/или хозяев печатного станка. Однако позволим себе всего лишь одну приземленную аналогию.

Предположим, тебе повезло. Ты не такой, как все, работаешь в офисе. И на этом кладбище амбиций все спокойненько, уютненько, каждый день как  вчера, «день сурка». Опять же половой вопрос тоже стандартизован, взаимозаменяем, всегда есть с кем и где быстренько перепихнуться. Так что в общем Обама прав: какая тут разница – мальчик, девочка. Главное – ничем не париться.

Больше всего повезло, что ни в офисе, ни в окрестных модных фастфудах точно не встретишь ясного женского взгляда и загадочной мягкой улыбки, которая заставит посмотреть на себя со стороны, расправить плечи или завибрировать туго натянутые извилины, словом соблазнить переходом в трудящиеся лузеры. А раз так, то эндогенные каннабиоиды и прочие эндорфины, вырабатываемые умственным или физическими нагрузками, намного проще заменить пероральными альтернативами. А вот найти адреналин, снятие стресса и регулярное подтверждение социального статуса, ну или хотя бы отмстить миру здравомыслящему конформисту легче всего в компьютерных играх. И вот уже некогда помыться, побриться, пообщаться, нужно сражаться, чтобы не выпасть из обоймы виртуальных героев, самоотверженно отрекшихся от скучной реальности. Особенно если при входе «вдруг» повезет.

Разъяснять тут особо нечего, все хоть раз да прошли бродилку, стрелялку или квест до конца. Поэтому пусть не сразу, но могут ответить на простой вопрос – а кто кем в этой игре управляет? Геймер – компьютером или все же компьютер, игровая система – игроком, пусть даже самым высокорейтинговым? Ну?... То-то же.

Ровно то же самое, хотя масштабом игры и субъектов в нее играющих – в глобальных финансах. Когда-то очень давно один из кланов потомственных менял решил сыграть в финансово-политическую игру – подражание военно-феодальной элите. Впрочем, и без того известно, что финансовый и материальный успех, выход на новый уровень игры и новые масштабы всегда связан с участием в политических играх. Причем дело вовсе не в талантах игрока, а в наличии игровой ниши. И в этой игре тоже – полная взаимозаменяемость. Какая разница, как фамилия менялы, ставшего финансовым магнатом – Мейер, Нимейер, Пупкинд. Дело не в нем, а в запрограммированной историей большой игре, втягивающей мелких и крупных игроков. Ротшильд как аватар не мог не появиться, как и Рокфеллер.

Но эта относительная случайность – решение вступить в международную игру именно в этот узловой исторический момент – и есть единственное проявление свободы воли игрока. А вот дальше у него нет выбора – играть или не играть, и даже как играть. Правила игры и жесткая конкуренция заставляет делать только те и такие шаги, которые положены по сложившейся роли. Шаг вправо или влево считается побегом, выходом из игры, а свято место главного «Ротшильда» тут же занимается кем-то из родственников и партнеров, так что совокупный субъект игры соскочить не может никак. Набор доступных решений тоже сильно ограничен доступной игроку финансовой технологией и политическими ограничениями траектории движения. Он может лишь немного ускорить или притормозить ход сугубо финансовых событий, чтобы не столкнуться с тем или иным политическим препятствием, а также не войти в фатальный клинч или лобовое столкновение с сильным конкурентом. Не может отказаться и от разрушения, поглощения и подчинения более слабых игроков, иначе это сделают и усилятся другие игроки. Так что даже в диапазоне доступных технических решений и углов поворота решение на самом деле детерминировано правилами и ограничениями игры, подобно тому, как руление тяжело нагруженным автомобилем на мокром серпантине строго детерминировано поворотами и опасными уклонами. И чем искуснее водитель, тем менее волатильны эти движения, строго подчиняясь внешним обстоятельствам. А иначе после перегрузки ценностей из кювета на борт конкурентов караван возглавит более искусный.

Впрочем, в современном высокотехнологичном мире правила финансовой игры больше похожи на гонки все более ускоряющихся и все более нагруженных автопоездов по двум иногда пересекающимся, изредка совпадающим кольцевым трассам для автогонок посреди мегаполиса. Одна кольцевая трасса типа «Формула-П» для финансистов-пиратов, богатеющих или наоборот снижающих обороты механизма эмиссии. Другая трасса «Формула-М» для финансистов-менял, имеющих прибыль или убыль от биржевых валютных операций. К тому же участники обеих гонок между собой взаимосвязаны – менялы зарабатывают, делая ставки на гонки пиратов.

В общем, скорости в гонке такие, что игроки все чаще вынуждены притормаживать перед развилками и пересечениями, чтобы не оказаться во всеобщем крахе и завале. Поэтому для пересекающихся трасс срочно понадобились регулировщики движения, а иначе при продолжающемся по правилам игры повышении скоростей и объемов ставок общее столкновение и крах неминуемы просто по теории вероятности. Впрочем, поначалу как в ПДД начала прошлого века регулирование пытались взять на себя сами водители из главных пиратов. Но это не сильно устроило остальных.

Понятно, что функция регулирования, отданная кому-то из игроков, сильно снижает шансы остальных. Так что в рамках общей игры после резкого усиления рисков появилась третья категория игроков – регулировщиков, которые, как и положено гаишникам немедленно начали не только развивать технологии финконтроля за скоростным режимом и сооружать светофоры на трассах. Естественно, тут же начали провоцировать, шантажировать и вступать в коррупционный сговор с обеими группами игроков, но только чтобы они не объединились и никто из них не усилился сверх меры за счет такого сговора с финконтролем.

Впрочем, уставших от такой рисковой игры участников такая ситуация поддержания статус-кво устраивает больше, чем «ужасный конец» или «ужас без конца». Только еще желательно, чтобы самолюбие не страдало, а потому все участники получили взамен право самолично, но в пределах разумных диапазонов, подкручивать себе счетчики, рейтинги, игровые очки и награждать себя поочередно призами и званиями асов. А в лузеры и аутсайдеры гонки, так уж и быть, согласились записаться игроки, перешедшие в команду регулировщиков и реально контролирующие ход игры, из которой нельзя вот просто так выйти без потерь не только для репутации. Так что всеобщее лукавство и непременное вранье – необходимый и неизбежный итог такого перехода от рисковых гонок к регулируемому снижению скоростей и рисков.

С этой умозрительно достигнутой точки наблюдения нужно более внимательно смотреть на происходящие события и псевдособытия, учитывая необыкновенно большую долю дезы в информпространстве, причем согласованной между якобы беззаветно соревнующимися между собой крупными игроками, не желающими упасть в кювет или в столкновение, чтобы пропустить вперед наседающих конкурентов. А это значит, что при анализе ситуаций в той или иной точке глобуса следует первым делом искать не признаки привычного соперничества, а признаки закулисного сговора.

Например, в той же Армении – кроме несколько наигранного энтузиазма протестующих, можно отметить несколько странных моментов. Во-первых, несвоевременность вроде бы майдана – никаких выборов или важных международных договоров на горизонте и близко не просматривается. Куда логичнее было бы майданить перед, а не после вступления республики в Евразийский союз, если уж западные спонсоры посчитали свои силы достаточными для дестабилизации. Во-вторых, логичнее было бы, если бы американские инвесторы получили в собственность каскад ГЭС после, а не до акции давления Запада на армянскую власть. В-третьих, именно новым американским партнерам победа недомайдана под лозунгами снижения цен на электричество ни к чему. А мы с вами отлично знаем, как власти США умеют отстаивать экономические интересы своих корпораций. Так что гораздо логичнее предположить, что события в Евреване, как и в Одессе до того, есть следствие сочинского сговора между Россией и США, сутью которого является вытеснение европейских партнеров из постсоветских стран, и разруливание проблем с получением дивидендов только между администрациями США и РФ, составившими ядро глобального финконтроля. Ну никогда не стал бы армянский МИД возвышать голос на ЕС, если бы не чувствовал за спиной поддержку не только Путина, но и Обамы тоже. Тут и к Станиславскому не ходи за оценкой такой игры.

То же самое, увы, касается активизации террористической угрозы сразу в нескольких регионах мира. Когда американцы вдруг спешно начинают заверять, что все эти акции не имеют никакой взаимосвязи – это выглядит именно как взаимосвязь и угроза, прежде всего своим заклятым европейским партнерам, чтобы не рыпались в критический момент перехода финансовых «кольцевых гонок» на светофорное регулирование. В конце концов, именно спецслужбистские в своей основе технологии финконтроля требуют для своего обоснования видимого нарастания террористических угроз, без видимых последствий для реальной экономической ситуации в мире.

Ситуация с угрозами греческого и украинского дефолтов тоже должны оцениваться с позиции реального перехвата финконтролем управления значимыми для мировых финансов политическими кризисами. После сочинского визита Керии к Путину именно такой перехват и происходит, усилиями обоих партнеров. Другое дело, что для публики все это представляется новым изданием холодной войны. Но если на то пошло, то именно холодная война была формой совместного биполярного контроля США и СССР прежде всего над Европой и Ближним Востоком.

Так что инициатива Ципраса утвердить достигнутый компромисс референдумом выглядит именно как снятие ответственности с пролондонского правительства, то есть обмен сдачи радикальных позиций на вотум доверия, притом что проберлинские и проамериканские партии не будут агитировать против. Любой другой исход подрывал бы достигнутый баланс сил и управляемость финансовым кризисом на глобальном уровне. Соответственно, этого результата на греческом фронте нельзя было бы достичь без гарантий со стороны США по разблокированию ротшильдовских активов на Донбассе.

Конечно, все крупные и тем более доминирующие в глобальной политике игроки выстраивают и пытаются продвигать свои долгосрочные планы. Пираты в союзе с милитаристами давно уже и заблаговременно перед началом президентской гонки в США планировали большую серию провокационных военных учений, чтобы доказать весомую роль НАТО как инструмента этого крыла финансовой олигархии. И если бы им удалось обыграть менял, а шанс такой был, если бы не возникла третейская сила финконтроля на базе спецслужистов – то все нынешние маневры и угрозы выглядели бы далеко не так убого.

Аналогичным образом планировались и новые серии «цветных революций» по всему периметру российской и китайской сфер влияния. И если бы не крымское фиаско киевского майдана и не поражение «партии войны» в донбасской партии глобальной политической игры, то не только натовские маневры, но и армянский, и киргизский майдан, да и минский тоже наверняка – все это выглядело бы совсем по-другому и имело бы намного более серьезное значение и звучание, а не так, как сейчас – дымовая завеса для реальной политики. Иногда нет смысла срывать и отменять планы соперников, проще одним-двумя техничными маневрами в стиле восточных единоборств лишить их опоры и глобального смысла, направить энергию противника в никуда, выхолостить и дать выпустить пар, а заодно провести перепись идиотов и провокаторов.

Так что у игроков могут быть самые глобальные планы, могут быть в руках рычаги самых мощных технологий, но как в том анекдоте про Ржевского – Опять козырный туз не сыграл! – Раскладец, брат, раскладец. Игроки предполагают и даже предвкушают, а игра располагает каждого по законным местам. И кстати, Обама внешне похож на джокера из колоды покерных карт.

oohoo