Правда и ложь о "расказачивании" казаков. Часть-3.

0 1305

Подобные расправы на почве реквизиций и мобилизаций происходили во многих местах. «Там, где были крестьянские слободы, — признавался атаман Краснов, — восстания против казаков не утихали» (Дон и Добровольческая армия.., с. 54). Вандейцы Краснова обвиняли большевиков в жестокостях против кулачества, срывавшего продразверстку, но то, что они применяли против крестьян и иногородних Дона, вплоть до отравляющих газов, превосходило карательные меры, применявшиеся советскими продотрядами.

Для вовлечения средних слоев казачества в антисоветский мятеж режим Краснова также использовал извращенное толкование советской земельной политики. Ленинский декрет «О земле» пропагандисты режима жульнически выдавали за намерение

Советской власти лишить поголовно всех казаков привилегий в землепользовании. Тем самым казачья верхушка, стремясь парализовать влияние ленинского декрета «О земле» на малоземельные слои донского казачества и крестьянства, совершала грубый обман. Согласно декрету, конфискации подлежали обширные земельные владения донских помещиков (их насчитывалось тогда свыше 4 300 хозяйств) и крупных землевладельцев из казачьих верхов, владевших зачастую сотнями, а то и тысячами десятин плодородных земель. Что касается трудовых казаков, то есть в большинстве своем середняков и бедняков, то советский декрет четко гласил: «Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются» (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 26).

Скрывая правду о советском декрете о земле, вандейцы Краснова сумели грубым обманом втянуть в мятеж многих трудовых казаков. Для нейтрализации влияния ленинского декрета на трудовых казаков они вынуждены были сделать ответный шаг. Собравшийся в августе 1918 года Большой войсковой круг принял свой декрет о земле под наименованием: «Положение о принудительном отчуждении частновладельческих (помещичьих, офицерских, дворянских и др.), церковных и монастырских земель в войсковой земельный фонд». Более жалкого противопоставления советскому декрету о земле было трудно придумать. Главное: в красновском «законе» о земле никакой национализацией земли и не пахло. Казачья верхушка просто пополняла свой и без того огромный земельный фонд. То есть богатые становились еще богаче, трудовым казакам и крестьянам выдавали — дырку от бублика. В качестве мелкой подачки обещали за счет этого фонда удовлетворить малоземельных казаков, а также коренных крестьян, но только при условии, если они не участвовали в борьбе против казачества, а таких было более чем мало. Иногородние крестьяне в законе даже не упоминались (см.: Донские ведомости, 3(16) октября 1918 г.). Обещание малоземельным казакам и коренным крестьянам дать хотя бы крошечную добавку земли так и осталось обещанием.

Пустые посулы атаманов в земельном вопросе, как и жульнические проделки с продразверсткой, отозвались в трудовой казачьей среде и крестьянстве, особенно иногороднем, усилением недовольства этих слоев политикой вандейцев, ростом дезертирства из мятежной армии, антиправительственными выступлениями иногородних, пополнением добровольцами советских кавалерийских частей.

Казачья верхушка во главе с атаманом Красновым ясно сознавала, что она захватила власть против воли большинства населения Дона, провозгласившего Донскую Советскую республику. Раздавить эту волю большинства можно было только особенно жестоким террором в сочетании с вооруженной поддержкой со стороны германских оккупантов. Поэтому режим Краснова с первого дня своего воцарения обрушивает на сторонников Советской власти поток свирепых указов, угрожавших им тюремными застенками, каторгой и арестантскими исправительными отделениями. Еще до вступления Краснова в должность атамана его соратник походный атаман Попов приказывает во всех округах мобилизовать казаков переписей с 1916 по 1912 год включительно в ряды мятежной армии. «Уклоняющиеся от мобилизации дезертиры, — предупреждал генерал Попов, — а равно все ведущие преступную агитацию против борьбы за свободу Дона, будут считаться изменниками родины, предаваться «Суду защиты Дона» и караться со всей строгостью законов военного времени» (Донской край, 4(17) мая 1918 г.). Это наглядное опровержение хвастливых заявлений Краснова, будто в поддержку мятежа валом валило все казачество. И якобы не было никаких угроз неповинующимся.

Затем наступила эпоха террористического правления самого Краснова. 4(17) мая 1918 года он вступил в управление областью. И его приказы один свирепее другого посыпались как из рога изобилия. В первый же день своего «воцарения» атаман, действуя как неограниченный диктатор, издал приказ, которым он ввел в действие свод основных законов, который он навязал «Кругу спасения Дона», в том числе и главный из них — «Об атаманской власти». Краснову, видимо, показалось мало диктаторских основных законов, и он дал всем отделам (министерствам) специальные наказы, как действовать. Военному отделу — всемерно форсировать формирование мятежной армии — главного орудия подавления сопротивления мятежу; Отделу иностранных дел — крепить союз с германскими оккупантами; Отделу юстиции — «восстановить и вернуть к жизни все существовавшие раньше судебные установления и добиться того, чтобы ни одно преступное деяние не оставалось без возмездия». Свой мятеж, грубо поправший выбор большинства населения Дона, предводитель вандейцев «преступным деянием» не считал. Отделу внутренних дел атаман повелел приступить к созданию наемной милиции из лучших офицеров, урядников и казаков; «установить неослабное наблюдение за внутренним порядком в войске, немедленно арестуя и предавая суду тех казаков и граждан, которые будут возбуждать народ к насильственным действиям и неповиновению. Составить списки казаков и граждан, которые будут оказывать противодействие войсковым частям, служить в Красной гвардии и принимать участие в братоубийственной войне на стороне большевиков, для суда над ними и отобрания от них земли» (Донской край, 10(23) мая 1918 г.). Так главный мятежник цинично ратовал за наведение на Дону кладбищенского порядка и спокойствия и против «братоубийственной войны».

Под стать атаману действовало и руководство Донской армии. Начальник штаба армии генерал Поляков признавался, что он наряду со штабной работой исполнял роль одного из главных полицейских области, уделяя «добрую половину своего времени и во всяком случае не менее, чем фронту, на поддержание образцового порядка в тылу, зорко следя за настроением в нем и всемерно стремясь в корне задушить случайный бесшабашный разгул и ввести жизнь в нормальную колею» (Поляков И.А. Указ. соч., с. 232—233).

14(27) мая 1918 года последовал установочный приказ Краснова о наказаниях противников мятежа. Рассвирепевший атаман повелевал в нем предавать пленных красногвардейцев и гражданских лиц из казаков и иногородних к длительному тюремному заключению, принудительным работам, отдаче в арестантские исправительные отделения, а также на каторжные работы, для чего были открыты каторжные тюрьмы и вводились специальные каторжные команды особого назначения. Жертвами красновской диктатуры стали тысячи противников мятежа (см.: Приазовский край, 17(30) августа 1918 г.).

О том, что представляла собой каторга при власти Краснова, дает представление утвержденное его правительством «Положение о каторжных работах в местах заключения Всевеликого войска Донского». В нем указано, что заключенные, признанные годными к каторжным работам, направляются «либо в каторжное отделение областной тюрьмы, либо в особые каторжные тюрьмы, либо в формируемые каторжные команды особого назначения». Не способные к каторжным работам по возрасту (70-летние и старше) направляются для отбытия наказания в тюрьмы общего устройства, «но содержатся на положении каторжных». Как видно, тюремщики Краснова не давали пощады даже престарелым узникам.

Но верхом садизма режима явилась следующая его установка: «Каторжные арестанты содержатся в ножных оковах».

В примечаниях к этому пункту подписавшие этот документ глава красновского правительства генерал Богаевский и министр юстиции Захаров добавили: «Женщины, осужденные к каторжным работам, также содержатся в оковах ножных, но менее тяжелых». Палачи, «обувшие» женщин в оковы, облагодетельствовали их более легкой «обувкой». Жестокость здесь выступила в отвратительной смеси с цинизмом. Но, сделав «облегчение» для женщин-каторжанок, главные тюремщики поспешили с оговоркой: «на прочих (каторжан) сия мера усиления наказания не распространяется» (Сборник узаконений и распоряжений правительства Всевеликого войска Донского (далее — СУР правительства ВвД), вып. 3 и 4. — Новочеркасск, 1919, с. 205; выделено мной. — П.Г.).

В этом чудовищном по жестокости документе много и других изобретений тюремщиков Краснова. «Снятие оков, когда сие необходимо для производства работ, — говорится в нем, — разрешается начальником тюрьмы лишь на время производства работ». Арестанты на тяжелых работах трудились 12 часов, на более легких — 14 часов, получая за этот каторжный труд 1/10 часть заработка. Ослушники железного распорядка каторги получали наказание: одиночное заключение до 6 месяцев или темный карцер от двух недель до одного месяца, или наложение оков до 6 месяцев и еще более зверские меры за побег.

Все каторжане поступали в разряд так называемых испытуемых. Для осужденных на бессрочную каторгу срок испытаний был 8 лет, для осужденных на 20 лет и более — 5 лет, для осужденных на срок от 15 до 20 годов — 4 года. Только после этого срока, который могли выдержать лишь единицы, каторжане поступали в разряд исправляющихся и освобождались от оков (там же, с. 205—206). Затем каторжане, отбывшие свой срок, должны были поступить на 5 лет под надзор общества. И только после всего этого бывший каторжанин мог покинуть территорию Войска, но без права возвращения в него. Как будто могли объявиться безумцы, прошедшие все эти круги ада, которые захотели бы вернуться на Дон снова.

Приведенный документ показывает, что, пожалуй, ни один из белых режимов не мог сравниться по бесчеловечности с режимом атамана Краснова, цинично именовавшим себя «народоправством». Женщина, осужденная на годы каторжных работ и закованная в оковы — этот трагический образ мог бы выразительнее всего служить визитной карточкой каторжного режима Краснова. Жестокость буквально пропитывала все приказы атамана и акты его правительства, направленные на подавление сопротивления мятежникам. «Ввиду исключительности переживаемого момента» Краснов 26 мая (ст. ст.) 1918 года распорядился учредить военно-полевые суды во всех полках и более крупных воинских соединениях, а также в гарнизонах и округах. Густую сеть этих чрезвычаек возглавили «тройки» из самых верноподданных лиц. Судить было приказано без лишних формальностей вроде предварительного следствия, при закрытых дверях. Приговор исполнять не позже, чем через сутки. Суду подлежали не только гражданские лица, враждебные режиму, но и пленные красноармейцы. Красновская Фемида была очень щедрой на «меры пресечения» — на каторжные работы сроком от 4-х до 20(!) лет с лишением всех прав состояния, исправительные арестантские отделения от 1 года до 6 лет, арестантские отделения от года до 6 лет, заключение в тюрьму от 2-х месяцев до 2-х лет (см.: СУР правительства ВвД, вып. 1. — Новочеркасск, с. 38—39).

Уже в первый месяц мятежа красновская охранка нахватала такое количество лиц, «арестованных в несудебном порядке по обвинению в большевистском восстании», что областная судебно-следственная комиссия не справлялась с разбором дел. И атаман 25 июня распорядился учредить судебно-следственные комиссии во всех округах (см.: там же, с 116). И этот разбухший карательный аппарат заработал безостановочно.

Неописуемая ярость охватывала атамана, когда он узнавал о дезертирстве казаков из действующих частей мятежной армии. Утверждая приговор Старочеркасской станицы об исключении из казачьего сословия 22-х таких казаков, лишении их всех прав состояния и высылке за пределы области, атаман сопроводил приговор припиской: «Предупреждаю, что общественные приговоры об исключении из казачьего сословия за. дезертирство будут мною утверждаться незамедлительно, а виновные сверх того предаваться военно-полевому суду» (Донской край, 20 июня (3 июля) 1918 г.). Свои угрозы Краснов подтверждал многократно, о чем еще будет речь.

Главу донских вандейцев лишала сна и покоя мысль, что в тылах его режима укрывается много лиц, сотрудничавших с Советской властью. Более того, они пользуются поддержкой со стороны станичников. И правительственный «Донской край» публикует разгневанный приказ атамана: «По имеющимся сведениям, в станицах и хуторах области продолжают не только укрываться, но и пользоваться гостеприимством лица, состоявшие на службе у большевиков. Усматривая в этом одинаковую преступность как со стороны укрывающихся, так и укрывателей, приказываю всем окружным атаманам, под их личную ответственность, а также обязываю станичные и хуторские общества незамедлительно принять меры к розыску всех таких лиц, и по задержании препровождать их в г. Новочеркасск в распоряжение дежурного генерала Всевеликого войска Донского» (Донской край, 3(16) июля 1918 г.). Приказ спровоцировал мерзкую кампанию доносительства и сыска, в результате которой в руки карателей попала не одна сотня противников мятежа.

Подобные же «зачистки» по приказу Краснова последовали в войсках и с тем же печальным результатом для подлинных патриотов. Атаман угрожающе предупредил: ему «доподлинно известно, что в войсках до сих пор остаются на службе офицеры и казаки, служившие ранее Советской власти» (СУР правительства ВвД, вып 2. — Новочеркасск, 1918, с. 119). И последовала новая волна доносительств и арестов. 

Конашенок попытался улететь в Армению, но был задержан в аэропорту Пулково, а позже, заикаясь от страха, записал видео, где принёс свои «глубочайшие извинения»

Сегодня и вчера стримеры наперебой извиняются за свои слова в прямом эфире, сказанные сразу после теракта. Одна женщина из Липецкой области в эфире говорила, что в Москве убили всего 113 человек, а на...

«Крокус-покус» Агаларовых: здание в кадастре не числится, а работали дети и самозанятые

Многие наверняка обратили внимание на школьников, выводивших людей из «Крокус Холла» в ходе теракта 22 марта. Они прославились на всю страну и получили уже немало наград. Правда, юридич...

Русская ракета попала "куда нужно". Варшава спешно отправила в отставку инструктора ВСУ после смерти генерала
  • ATRcons
  • Вчера 20:06
  • В топе

Решение об отстранении было принято на основании данных контрразведки Польши. Кадровые перестановки в "Еврокорпусе"  Пресс-служба Министерства обороны Польши сообщает об уволь...