Посвящается светлой памяти Д. С. Токарева
В поселке Медное, недалеко от Твери, расположен очередной фиктивный мемориал жертв сталинских репрессий.
1. АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ
Рассмотрим овнимательнее один из элементов Катынского дела - Медное (крупное село в 30 километрах от Твери) и существующий там один из многочисленных мемориалов жертв сталинских репрессий.
Место это довольно известное, например, Википедия сообщает следующее:
Кроме советских граждан на полигоне НКВД в окрестностях Медного были похоронены 6311 пленных польских офицеров - узников Осташковского лагеря, расстрелянных в апреле 1940 г.(5).
На сайте Мемориального комплекса "Медное" сообщается примерно то же самое:
Мемориальный комплекс "Медное" в Тверской области на берегу реки Тверцы – это место "социальной катастрофы", где в 1930-х годах на месте дачного поселка Управления НКВД по Калининской области тайно производились захоронения жертв Большого террора 1937-1938 гг. В 1940 г. здесь также тайно захоронили останки более 6000 военнопленных польских офицеров, расстрелянных в этом же году в подвалах здания НКВД Калининской области" (22).
В печатной и электронной прессе присутствует огромное количество материалов, передающих и развивающих эту информацию с разных сторон с различной степенью эмоциональности, в зависимости от способностей журналистов. В сети попадаются также рассказы экскурсантов, побывавших в этом музее. Эти рассказы обычно выдержаны в сентиментальном и трагическом духе, граждане послушно сопереживают несчастным полякам и возмущаются злодеяниям кровавого Сталина. Знали бы они, как их обманывают.
При рассмотрении Катынского дела с минимальным интересом, хоть ненамного превосходящим безразличие среднего телезрителя, любому вменяемому человеку становится вполне ясно, что польских военнопленных в Катыни расстреляли немцы. Соответственно из этого автоматически следует, что в Медном (как и в третьем сакральном месте катынского сюжета - в Пятихатках под Харьковом) могил военнопленных поляков в реальной истории быть не должно. Сочинители истории альтернативной их там помещают и многословно и многотомно описывают, чаще всего выдавая за действительность свои домыслы и фантазии.
Создатели альтернативной истории творят в рамках конспирологической теории о том, что 22 тысячи пленных поляков расстрелял НКВД в 1940 году. В рамках альтернативной истории написаны десятки книг, тысячи статей и миллионы слов. В качестве примера такого рода продукции можно сослаться на одно из последних творений знатной отечественной альтернативщицы Н. С. Лебедевой (17). Текст этой статьи имеет ценность только как эталонный и свеженький образец творчества этого жанра, подобных текстов пруд пруди. Как всегда в продукции такого рода, в тексте наблюдается полный набор традиционной лжи, а также умолчаний, предергиваний и простого невежества, и все это замешано на обычной для данной публики густопсовой антисоветчине. Но разбор этой статьи, выявление и классификация лебедевской лжи никакого интереса не представляет, любой может и сам это сделать. Уважаемая альтернативщица Н. С. Лебедева, конечно, не настолько глупа, чтобы искренне писать всю эту чушь, она просто упорная и грамотная пропагандистка (не она одна, конечно), использующая катынскую тему в целях выполнения указаний руководящей вертикали о десталинизации, а также обеспечения личного благосостояния. И, надо сказать, достаточно эффективно. Катынские альтернативщики добились серьезного коммерческого успеха. Они равно эффективно сосут и российский бюджет, и польский, и еще дядюшка Сорос по линии "Мемориала" им регулярно подкидывает. Такой успех не снился даже корифеям альтернативноисторического жанра Фоменко и Носовскому.
Краткое содержание альтернативной истории, изложенной в упомянутой выше статье и в бесчисленном множестве подобных творений, состоит в том, что в СССР в апреле–мае 1940 года якобы было расстреляно почти 22 тысяч польских граждан, в том числе и 6311 узников Осташковского лагеря (расстреляны в Калинине и захоронены в Медном). Кроме того, расстрелы заключенных проводились в Катынском лесу, в Харькове и еще кто-то где-то в Белоруссии и на Украине, но белорусский и украинский аспекты этой истории пока совершенно не сочинены альтернативщиками. В целом альтернативщики, изучающие и описывающие воображаемые расстрелы польских военнопленных, очень походят на средневековых схоластов, подсчитывавших количество несуществующих чертей на кончике иголки. Далее будет проводиться более подробное рассмотрение только Медного, остальные места и события упомянуты лишь попутно.
Но все же любая альтернативная история базируется на отдельных фрагментах истории реальной, и в альтернативной версии Катыни имеются вполне бесспорные элементы. В частности, известно из документов, что шесть с лишним тысяч польских военнопленных (преимущественно рядовых и унтеров из полицейских, пограничников и тюремщиков) были направлены из Осташковского лагеря в Калинин. Предварительно их дела готовились для рассмотрения на Особом совещании (что само по себе исключает смертную казнь). Куда они делись из Калинина – никто не знает и никто не пытался выяснить. Вся версия альтернативщиков в этой части базируется на единственном источнике – показаниях Д. С. Токарева, который и поведал, как их якобы расстреляли в Калинине и якобы захоронили в Медном.
Имеются некоторые данные о том, что часть из них вывезли в северном направлении: http://zdrager.livejournal.com/39567.html;
часть - в юго-западном направлении: http://zdrager.livejournal.com/71815.html).
Намеки на их самый вероятный дальнейший маршрут польских военнопленных из Осташковского лагеря можно найти, например, в мемуарах генерала Андерса, который сообщал, что у него в 1942 году скопилось 62 письменных свидетельств польских пленных, освобожденных из Колымских лагерей, они все в один голос уверяли, что там, на Колыме, остаются еще многие тысячи польских заключенных (2).
Эти 62 письменных свидетельства и мнение самого генерала создатели альтернативной истории предпочитают игнорировать. В реальной же истории освобожденные с Колымы приезжали в армию Андерса группами до лета 1942 года, и даже последние прибывшие говорили, что там, на Колыме, остаются еще тысячи поляков. Некоторое количество преступников из числа пленных поляков действительно было расстреляно в 1940 году, по сообщению Л. М. Кагановича, подтвержденному В. М. Молотовым и С. З. Гинзбургом - 3196 человек (12), судьба остальных загадочна, но никто из историков-альтернатившиков их не ищет, не старается выяснить их печальную участь. В альтернативной истории для них места нет, в альтернативной истории они все расстреляны весной 1940 года и похоронены в Катыни, Медном и Пятихатках. Захоронения в Катыни и в Пятихатках обсудим позднее, сейчас нас интересует только Медное.
Начнем с истории создания этого мемориала.
Сейчас непросто установить, как именно была вброшена легенда о захоронении жертв сталинских репрессий в Медном во впитывающие, как губка, рассказы о сталинских репрессий умы общественности. Случилось это в сумбурные и романтичные годы перестройки, когда тема разоблачений проклятого сталинизма властвовала как в прессе, так и в сознании массовой аудитории. По мнению ныне покойного тверского почвоведа и журналиста Ю. Шаркова, именно ему впервые сообщили о том, что в Медном захоронены поляки, причем сразу десять тысяч, и сообщил какой-то не то действующий, не то отставной сотрудник КГБ. Как бы то ни было, уже в ноябре 1988 года эта версия была оглашена на митинге в Калинине, и была с полным доверием принята общественным мнением. За дело взялся "Мемориал", и стал проводить свое расследование, включая опросы свидетелей и поиски на территории кладбища в Медном. Это расследование затянулось на пару лет, без особых, впрочем, результатов. Отсутствие практических результатов поисков привело к разгулу фантазии, и, например, в майском (1988 год) номере газеты "Тверской Мемориал" (30) с богатыми и наводящими ужас подробностями рассказывалось о пыточных камерах, до сих пор существующих в здании Медицинского института в Калинине, бывшем Управлении НКВД. Сейчас об этом стараются не вспоминать, но для тех лет это было вполне в порядке вещей, пораженная общественность по команде дружно охала.
Так бы дело, скорее всего, и заглохло, но параллельно аналогичный процесс пошел и на высшем уровне. Руководствуясь сложно сказать какими соображениями, Горбачев принял решение признать вину СССР в Катынском деле (частью которого является и история с захоронениями в Медном), и 13 апреля 1990 года появилось официальное Заявление ТАСС с признанием вины СССР. Заметим, это признание было сделано ДО проведения каких-либо расследований.
Компетентные органы отреагировали на решение руководящей вертикали оперативно. Уже в том же мае 1990 года начальник областного управления КГБ Виктор Лаконцев подбодрил мемориальцев в их безуспешной работе, сообщив в областной печати, что жертвы сталинских репрессий захоронены именно в Медном.
Дальше все пошло как по маслу. 6 июня 1990 года прокуратура Калининской области возбудила уголовное дело, которые Главной военной прокуратурой (ГВП) 28 сентября 1990 г. было объединено с аналогичным делом Харьковской прокуратуры в единое дело № 159 "О расстреле польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей НКВД СССР в апреле-мае 1940 года". Замечаете прелесть формулировки? Не "о выяснении обстоятельств", а о "расстреле польских военнопленных НКВД СССР", виноватая сторона была определена ДО проведения расследования, и от прокуратуры требовалось только обосновать заранее принятое решение политического руководства. Вспомните о таких понятиях, как "правовое государство", "объективное расследование", "презумпция невиновности" и грустно улыбнитесь. Какой же советский прокурор пойдет против заранее объявленного решения руководства?
Теперь эстафету у беспомощного "Мемориала" приняли профессионалы, и дело покатилось быстро. В рамках нового дела в марте 1991 года был допрошен Д. С. Токарев, бывший в 1940 году начальником Калининского НКВД. Допрос Токарева более подробно рассмотрим далее.
Тем временем шли и другие следственные действия, и вскоре после допроса Токарева, в апреле 1991 года появилось адресованное Горбачеву письмо генерального прокурора СССР, в котором, хотя и с некоторой долей сомнения, предъявлялись результаты расследования. Там говорилось о том, что польские военнопленные могли быть расстреляны на основании решения Особого совещания, хотя строгих документальных подтверждений этого обнаружено не было. Да и не могло быть обнаружено, поскольку, повторим, Особое совещание к расстрелам не приговаривало. Но истина в этом деле никого уже давно не интересовала.
В массовой литературе впервые Медное как предположительное место захоронений военнопленных поляков упомянул, вероятно, В. Абаринов в своей во многом примечательной книге "Катынский лабиринт".
Рассматривая судьбу заключенных из Осташковского лагеря, В. Абаринов сначала со ссылками на ряд свидетелей старательно обмусоливает бредни о том, что польских пленных всех утопили в Белом море, но в конце концов выходит на верную альтернативную дорогу.
"После нашей майской поездки в Калинин и Осташков сопредседатель калининского (теперь уже тверского) "Мемориала" доктор исторических наук Марэн Михайлович Фрейденберг поместил в издаваемом им бюллетене заметку, где содержался призыв к читателям сообщить все, что им известно об участи осташковских пленников. В результате он получил информацию со ссылкой на покойного полковника А. П. Леонова, сотрудника Особой инспекции НКВД, скончавшегося в Калинине в 1965 году. По словам Леонова, поляки из Осташкова были перевезены в тюрьму Калининского УНКВД. а оттуда небольшими партиями на дачу УНКВД близ села Медное, где и расстреляны; на месте захоронения тогда же, в 1940-м, был поставлен дом для коменданта.
Надо сказать, сообщения о расстрелах в Медном появлялись и раньше, однако подтвердить их ничем не удавалось. Называл этот адрес в беседе с Фрейденбергом и я. Дача, а точнее спортивная база УКГБ, существует в Медном по сей день.
Едва успев дочитать письмо, Фрейденберг обнаружил в "Калининской правде" (номер от 30.5.1990) интервью начальника Калининскою УКГБ полковника В. А. Лаконцева ….
По словам Лаконцева, там погребены не только поляки, но и "активные немецкие пособники" (их, как известно, судили и вешали принародно), а также советские воины, умершие от ран. Оказывается, этими поисками УКГБ занимается "уже много месяцев"! Никаких документов, правда, не обнаружено. И вот теперь Лаконцев обращается ко всем, кто может сообщить что-либо о захоронении в Медном".
Таким образом, авторство версии о захоронении расстрелянных поляков в Медном оспаривают два тверских мемориальца – Ю. Шарков и М. Фрейденберг, при этом оба, что показательно, со ссылками на информацию от сотрудников КГБ. В дальнейшем сотрудники КГБ в плановом порядке поддерживали эту версию, публикуя статьи и раздавая интервью, не сообщая, правда, никаких подробностей, но всякий раз авторитетно подтверждая, что мемориальские товарищи идут верной дорогой.
При этом, уместно заметить, КГБ (ФСБ) столь же настойчиво и элегантно уклонятся от чести быть официальным участником процесса. Официальная опубликованная позиция КГБ (ФСБ) состоит в том, что КГБ никакими документами не располагает, в поиске мест захоронений инициативу отдал общественности и ей же отдает всю славу открывателя зловещих тайн.
В фондах архива УФСБ хранится более 60 томов с протоколами заседаний тройки, различной переписки о приведении приговоров о расстреле в исполнение. Изучение этих документов показало, что ни в одном из них не имеется сведений о местах приведения приговоров в исполнение и захоронений расстрелянных.
Объяснение этому факту дает подписанный Ежовым оперативный приказ № 00447 от 30.07.37 года, который предписывает: "…приговоры по первой категории приводятся в исполнение в местах и порядком по указанию наркомов внутренних дел, начальников управления и областных отделов НКВД с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения приговора в исполнение".
После консультации в ФСБ РФ и других территориальных органах безопасности выяснилось, что везде, где занимаются поиском мест захоронений расстрелянных, столкнулись с похожей проблемой – полное отсутствие документальных данных о местах массовых захоронений.
В данной ситуации было принято решение пойти по пути Московской общественной группы по увековечению памяти жертв политических репрессий. Там сотрудниками Центрального оперативного архива ФСБ, Управления ФСБ по г. Москве и Московской области, входившими в состав данной группы, было подготовлено простое рабочее заключение, в котором на основании опросов бывших сотрудников НКВД определялось место массовых захоронений расстрелянных.
По согласованию с Тверской областной прокуратурой сотрудниками Управления ФСБ для установления вероятных мест захоронений расстрелянных были опрошены бывшие сотрудники УНКВД-УКГБ, которые как по роду своей службы, так и из общения с сослуживцами-ветеранами могли знать о местах, где производились захоронения расстрелянных. Кроме этого, использовались материалы опросов старожилов г. Твери, Калининского района, проживающих в непосредственной близости от мест предполагаемых захоронений. Таким образом было установлено, что основными местами массовых захоронений жертв политических репрессий в Калининской области являются территория бывших дач УНКВД в районе с. Медного …
По результатам работы в начале февраля 1995 года Управлением ФСБ было подготовлено заключение, подписанное начальником Управления и прокурором Тверской области. А в ноябре 1995 года выводы, сделанные в заключении, были подтверждены полковником запаса органов госбезопасности "К". Он являлся сотрудником бывшего 10-го отдела КГБ СССР и по роду своей работы был осведомлен о местах массовых захоронений расстрелянных жертв политических репрессий не только на территории Калининской области, но и в других регионах СССР. В беседе с бывшим начальником Управления ФСБ Виноградовым Г.П. "К" сообщил, что тела расстрелянных вывозились в район села Медного … . Захоронения производились в общих могилах.
…
"К" отметил, что каких-либо официальных документов о местах захоронений репрессированных в Тверской области граждан не сохранилось".
Вот так. Никаких документов нет, поиски проводились по рассказам ветеранов и старожилов. Про предварительное обследование местности, оставившее следы в виде металлических маркеров на могилах, начальник какого-то подразделения (вероятно, подразделения по связам с общественностью) тверского Управления ФСК (в те годы эта организация так именовалась) в своей статье в мемориальском сборнике умолчал. Зато сделал реверанс в сторону общественности, сообщив, что ФСК "шел по пути Московской общественной группы по увековечению памяти жертв политических репрессий".
Продолжение следует....
Оценили 5 человек
11 кармы