Переход человечества в эпоху Нового времени знаменовался резким взлетом авторитета науки. Наука превратилась в серьезный институт общества, претендующий на знание истин. Люди науки стали властителями человеческих душ, изрекающими истины в последней инстанции.
В эпоху Реформации наука стала рядом с христианской церковью. Это было во времена Юма, Локка, Лейбница, Декарта, Паскаля, Френсиса Бэкона. Она начала претендовать на равный с христианским учением статус, а позднее вообще заявила о том, что обладает монополией на истину, а христианство объявила "предрассудком" или "ненужной гипотезой". Это было уже в XVIII веке, когда на арену вышли французские философы-"просветители": Дидро, Вольтер, Монтескье и другие, которые дошли до отрицания Бога (атеизма) и даже до открытого богохульства и богоборчества.
Научное знание строилось на ряде фундаментальных принципов, таких как материализм, рационализм, детерминизм. В частности, детерминизм предполагает, что в материальном мире (а иного, мол, не может быть) существуют причинно-следственные связи. Устройство мира представляется как набор материальных объектов, которые оказывают влияние друг на друга. И эти влияния можно выявить и даже просчитать, подобно тому как, например, можно на основе законов механики просчитать траектории движения бильярдных шаров.
В мире, по мнению детерминистов, нет хаоса, случайности. Причинно-следственные связи между явлениями и объектами являются устойчивыми, повторяющимися. Задача ученого состоит в том, чтобы выявить эти устойчивые причинно-следственные связи, которые называются законами.
Ученый может открывать новые острова, виды животных и насекомых, звезды и планеты. Но не это главное в науке. Настоящая наука - прежде всего открытие законов. Пока нет законов, познавательную деятельность нельзя назвать наукой. Это "подготовительный класс". Открытие Ньютоном законов механики, Кеплером - законов астрономии, Омом - законов электричества, Кирхгофом и Грэмом - законов химии и т.д. невероятно повысили статус науки и ученых.
Конечно, так называемых законов в Новое время было открыто от силы два-три десятка. Остальное - теории, описывающие и объясняющие те или иные процессы и явления в разных сферах материального мира. В том числе мира живой материи и даже человеческого мира (общества). Количество теорий, родившихся в Новое время, вообще подсчету не поддается, их число исчисляется сотнями и тысячами. Писатели и книгоиздатели, средства массовой информации, школы и университеты и другие "помощники" стали разносить "научные законы" и "теории" по всему миру. Казалось, ученые вместе с упомянутыми "помощниками" сумели окончательно и бесповоротно доказать превосходство науки над религией (как минимум) и даже ненужность и вредность религии. На фоне достижений науки некоторые уже не стеснялись называть религию (особенно христианскую) "опиумом для народа".
Но эйфория науки и сочувствующих ей материалистов длилась сравнительно недолго. Некоторые открытые учеными законы оказывались уж не такими "устойчивыми причинно-следственными связями" как по началу казалось. Законы оказывались "примерными", а не "железными". А уже про теории и говорить нечего: большинство их оказывалось бабочками-однодневками.
Каждое новое поколение ученых считало своим долгом опровергнуть ранее созданные теории и предложить обществу свои,"единственно верные"
К началу ХХ века уже явно обозначился кризис науки. В это время в ряде отраслей естествознания, но в первую очередь в физике произошла самая настоящая революция. Она поставила под сомнение не только многие ранее открытые законы и сконструированные теории, но и поколебала идейно-методологические основания науки. Такие как материализм, рационализм и детерминизм. О кризисе науки писали и продолжают писать добросовестные ученые (в отличие от недобросовестных, которые всячески маскировали и даже нагло отрицали и продолжают отрицать факт кризиса), философы и историки науки.
Порой простому, неискушенному в тонкостях физики, химии, астрономии или биологии человеку нелегко понять смысл кризиса науки. Но это блестяще сделал известный мыслитель и проповедник ХХ века святитель Николай Сербский. Особенно замечательна в этом отношении его работа "Наука о законе (номология)". Работа выстроена в виде диалогов (метод, восходящий к Сократу и вообще античной философии). Диалоги ведутся между "путником" (человеком, который в основном задает вопросы) и "проводником" (который на эти вопросы отвечает). Очевидно, что за "проводником" скрывается сам Николай Сербский. Иногда в диалоги "вклиниваются" "третьи лица".
Приведу отрывок из главы XXI, которая называется "Новейшая революция в науке":
"Однажды утром наши путники зашли по дороге в некую научную лабораторию. Там были ученые-профессора с учениками. На столах теснились микроскопы, весы, реторты и колбы с какими-то жидкостями, пробирки с кровью, магниты и магнитные стрелки, какие-то электрические устройства. На подоконниках лежали выставленные на солнце фотопластинки. В стеклянных сосудах плавали разрезанные лягушки и крысы. На крыше возвышался огромный телескоп.
Проводник. Здесь я тебе не стану ничего говорить, дорогой мой спутник. Давай попросим профессора ответить на твои вопросы.
Профессор. Всегда к вашим услугам, уважаемые посетители. Только скажите, что вас интересует.
Путник. Мне бы хотелось узнать побольше о законах природы.
Профессор. Да и мне бы хотелось, но вся природа словно насмехается над моими попытками.
Путник. Поразительно! Но разве наука не установила совершенно определенно целую серию непоколебимых законов природы, как нам говорили в школе?
Профессор. То была старомодная наука девятнадцатого века, которой больше нет доступа в современные лаборатории. Архивная рухлядь и музейные экспонаты!
Путник. Ладно, но все-таки и современная наука должна знать о каких-то установленных законах природы?!
Профессор. Современная наука не так претенциозна как наука прошлого века. Современная наука стала описательной, дескриптивной. Однако наберитесь терпения и послушайте, что утверждают ведущие ученые нашего времени, ибо их утверждения - революционный переворот в науке.
Эйнштейн утверждает, что все наши знания о природе относительны. Этим утверждением он опустил диктаторскую, абсолютистскую позицию науки прошлого столетия на низенькую лавочку скромности. По его мнению, даже пространство и время - не абсолютны. Ученые долго препирались по поводу того, как считать: время в пространстве или пространство во времени? Эйнштейн считает, что время - это четвертое измерение пространства. И пространство, и время ограничены.
Даже математика больше не является точной наукой. Минковский и его последователи свели многие математические истины на уровень относительности и вероятности.
Гейзенберг утверждает, что "природа больше всего боится абсолютной точности". Между тем прежняя наука, которая сегодня отвергнута, утверждала именно это: в природе господствует абсолютная точность. Берталанфи (Bertalanfy) и многие другие современные ученые отрицают закон причинной зависимости. А этот закон был научной догмой прошлых веков, и того, кто посмел бы в нем усомниться, посчитали бы сумасшедшим.
Сегодня этот "закон природы" отброшен как ошибочный. "Вместо строгой причинности у нас есть индетерминистическая картина мира, которая весьма похожа на примитивные представления самых ранних времен, а современная психология, и особенно учение о душе, полностью согласуется с мистическим ощущением донаучного состояния человечества", - говорит Берталанфи. И Гейзенберг решительно выносит приговор закону причинности: "Квантовая физика совершенно определенно подтверждает, что закон причинности не работает".
Сэр Оливер Лодж всю свою жизнь изо всех сил придерживался научной теории о существовании эфира, которая исходила еще от стоиков, древнегреческих философов. Решительным противником этой теории выступил известный сербский ученый Михайло Пупин. Наконец, и сам Лодж заявил, что понятие эфира можно отождествить с понятием пространства, то есть что эфир - ни больше ни меньше как то же самое, что и пространство! Таким образом, эфир, в котором "плывет вселенная", признан излишним, несуществующим. Между тем в начале ХХ века ученый Гюстав Ле Бон вводил в заблуждение своих читателей и сторонников, утверждая, что эфир - исконная материя и первопричина всего сущего, и что все тела во вселенной суть эфирные вихри!
Современная наука полностью отбросила и так называемый второй закон термодинамики, который связывал квант энергии с энтропией вселенной. Этот закон полностью отброшен, забыт. Ученый Анри Пуанкаре, страстный приверженец этого закона, разочарованно загрустил, но вынужден был примириться с фактами, низвергнувшими этот закон.
Кроме того, закон энтропии и закон эволюции и прогресса никак не могли примириться меж собою. Споры о том, какого закона придерживаться, а какой отбросить, ибо они противоречат друг другу, еще и сегодня продолжаются между биологами, с одной стороны, и физиками, математиками и астрономами - с другой.
Ученый Бутру (Boutroux), пребывающий в отчаянии по поводу стремительного отрицания естественных законов, пришел к абсурдному заключению, что "законы природы не абсолютны, но, как результат эволюции, изменяемы и преходящи", что противоречит самому понятию закона.
Бредли выступает против любой философии, возвеличивающей будущее, то есть против закона эволюции и прогресса. "Если двери в будущее раскрыты, - говорит он, - то они наверняка закрыты для совершенства". Высказываясь на эту тему, его сторонник Бозанге (Bosanguet) добавляет: "Вера в светлое будущее стала распространенной болезнью".
Сэр Джеймс Джинс так описывает революцию в науке наших дней: "Отрицаются одно за другим понятия естественной науки, так что не осталось ничего, за исключением ряда событий в четырехмерном пространстве. Похоже, ни одно творение не обладает хоть какой-нибудь реальностью, которая отличалась бы от умственной идеи" то есть от мысли.
От материи не осталось ничего, как и от материалистических законов и понятий прошлого века. Материя дематериализована самими учеными. В прошлом веке природа понималась как материальный механизм, а в наши дни, по словам Джинса, "ход развития знаний указывает на нематериалистическую реальность, однако мы еще далеки от соприкосновения с высшей реальностью"
Многие издавна известные ученым законы сегодня отвергнуты. В научных изданиях появляются сообщения: "Гравитационные силы наука больше не рассматривает"; "Закон причинно-следственной связи оказался иллюзией"; "Ученые говорят о вероятности, пришедшей на смену детерминизму"; "Закон о постоянстве материи неверен"- и тому подобные.
Ученые говорят сегодня о неизменном и ритмичном расширении и сужении пространства. "Вселенная словно дышит", - мнение одного из них. В английских и американских лабораториях квантовой физики много внимания уделяют исследованиям электрона. Некоторые полагают, что электрон - живое разумное существо, которое по своей воле может переходить с орбиты на орбиту. Профессор Макс Планк, словно капитулируя перед религией, обращается к нравственному закону, утверждая: "Мир сегодня кажется менее связан естественными законами, чем во времена Лапласа, и даже в физике необходимо опираться на богословские, более цельные представления".
Эддингтон почти в отчаянии признается, что "наше незнание разверзается пред нами зияющей пропастью. В основных понятиях физической науки есть что-то радикально ошибочное, и мы не знаем, как тут быть". Эддингтону вторит Салливан (J. W. N. Sullivan): "Сегодня вселенная для науки стала более таинственной и загадочной, чем когда-либо в истории человеческой мысли". А если бы я вам, уважаемые посетители, рассказал к тому же о поражении, которое потерпела в наши дни биологическая наука, вы бы сильно удивились. Надменная теория материалистов предыдущих поколений о том, что живые органические существа произошли и развились из неорганической материи, не только отвергнута, но и осмеяна как безумная. Недалеко от нее ушла и дарвиновская теория об эволюции низших форм жизни в высшие организмы. От теории эволюции остались лишь руины, ибо трезвомыслящие ученые нашего времени доказали, что жизнь неминуемо должна иметь за собой жизнь, подобно тому как виды флоры и фауны на протяжении всей истории мира остались точными копиями своих прототипов".
Приведенный выше разговор между путником, проводником и профессором призван в очередной раз подвести читателя к тезису, который проходит красной нитью через работу "Наука о законе" и другие произведения святителя Николая Сербского: в мире имеется лишь один закон. Святитель называет его высшим нравственным законом, который дан Богом людям и который они должны не только знать, но и исполнять. Других законов в нашем мире нет. Ни природных (естественных), ни социальных. А юридические законы, не учитывающие высший нравственный закон Бога, являются вызовом Богу, что влечет за собой неизбежные тяжкие последствия для людей.
Я об этом уже писал в статье "Святитель Николай Сербский о законах настоящих и придуманных".
Эта мысль о наличии в мире людей лишь одного, но жизненно важного закона, звучит в завершающей части диалога проводника и путника:
"Возвращаясь из научной лаборатории, спутники долго шли молча, размышляя обо всем услышанном.
Проводник. О чем сейчас думаешь?
Путник. Об архивах и музеях.
Проводник. Да, так и надо, когда думаешь о так называемых законах природы. Однако нравственный закон не может навести на мысль об архивах и музеях.
Путник. Догадываюсь, что ты имеешь в виду нестареющую вечность нравственного закона в противоположность сиюминутности законов природы.
Проводник. Да, так. Едва ли столетие владели умами ученых так называемые законы природы, лежащие сегодня в руинах, на которых начинает сегодня подниматься новая наука. Между тем нравственный закон Бога действует непрерывно тысячи и тысячи лет. Со времен Моисея прошло три с половиной тысячи лет, однако нравственный закон Бога существовал задолго до него.
Послушай, что произнесли самые правдивые уста: Истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все (Мф. 5:18).
Нравственный закон вечен. И если бы Творец захотел уничтожить этот мир и сотворить новый, Он опять создал бы его на основе Своего святого закона, закона нравственного".
Валентин Катасонов
Оценили 8 человек
13 кармы