"Разве не этому учили и Конфуций, и Сократ, и Будда? При чём тут христианство?"

Идти путём веры

Ответы протоиерея Александра ШАРГУНОВА

У меня два вопроса. Первый. Христос говорит: «Как хотите, чтобы поступали с вами люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6, 31). Разве не этому учили и Конфуций, и Сократ, и Будда? При чём тут христианство?

И второй вопрос. Христианство зовёт к совершенству. «Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен», – говорит Христос (Мф. 5, 48). Не утопия ли это?

Кто такого может достигнуть?

Л.Г. Агафонов, г. Керчь

Закон как человеческая мудрость с его простыми отношениями взаимности должен быть превзойдён учениками Христовыми. Закон и человеческая мудрость говорят: «Как хотите, чтобы поступали с вами люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6, 31). Христос утверждает, что в этом нет ничего особенного. Да, ученик Христов должен превзойти такие отношения: он должен войти в область благодати. Речь идёт не только о том, чтобы давать, но отдавать себя другим, какими бы они ни были, – подобно Богу. В Евангелии от Иоанна сказано: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин. 15, 12).

Окончание этой проповеди в Евангелии от Луки иное, чем в Евангелии от Матфея: «Будьте милосердны, как Отец ваш Небесный милосерд». В Евангелии от Матфея Спаситель завершает: «Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен» (Мф. 5, 48). Снова и снова будем повторять, что милосердие – в сердце Евангелия: здесь оно становится равнозначным совершенству, то есть тому, что завершено.

Милосердие – это «движущая сила» евангельской жизни, новый закон отношений между людьми. Теперь исключаются не только суд и осуждение. По существу вопрос стоит не о том, как изменить, исправить человека, а, скорее, о том, как его исцелить.

Милосердие – разумение сердца, умеющего видеть в других несчастье, немощь, которые часто из-за старых ран могут их ожесточать, делать объективно злыми. Ещё в Ветхом Завете было сказано: «Производите суд справедливый и оказывайте милость и сострадание каждый брату своему» (Зах. 7, 9). Но где нам взять это милосердие, если у нас его нет? Хотим мы этого или не хотим, есть в человеческих отношениях одно определяющее явление – грех, и мы все в него заключены. Грешник – это больной человек и потому в конечном счёте несчастный, которому надо помочь. Несомненно, это нельзя воспринимать как естественное состояние человека: это то, что мы получили и усвоили за отступление от Бога. Но милосердие Божие открывает надежду: «Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать» (Рим. 11, 32). Как говорит апостол Павел в Послании к Филиппийцам: «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Фил. 2, 5) и как говорит Христос: «Ученик не бывает выше своего учителя; но, и усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его» (Лк. 6, 40).

Апостол Павел говорит, как, идя путём веры, мы переходим от состояния чисто «плотского» к «духовному» во Христе Иисусе. Мы видим противопоставление двух Адамов. Человек восходит от земли (Адам означает «земной») навстречу Сыну Человеческому, сходящему с небес от Бога. Ученик Христов – это крещёный человек. Сколько в нашей стране крещёных и сколько из них на самом деле учеников Христовых? Ученик Христов находится там, где встречаются два Адама. Рождённый по образу первого Адама, он начинает перерождаться по образу последнего. Чувствования, нравы Бога начинают становиться его чувствованиями и нравами. Он обретает дар относиться к своему призванию и к другим людям, как Бог относится к Своим созданиям, в которых Он воплощается Своим Сыном, «перворождённым» среди них (Кол. 1, 15).

Евангелие от Луки показывает, что милосердие – это ключ к дверям Царства Небесного, стержень Евангелия. Оно раскрывается в сострадании, в бережном отношении к себе подобным, в прощении. Сердце милующее может радикально преобразовать человеческие существа и смысл их общения, оно может абсолютно изменить наш мир.

Совершенство остаётся нашим призванием, и мы, вне сомнения, всегда должны иметь его в виду. Но не будем убаюкивать себя иллюзиями на этот счёт. Эти иллюзии часто рассеиваются и становятся разочарованием и отчаянием, в то время как милосердие несравненно более подходит к нашей ситуации в мире. Пусть не думает никто, что можно иметь этот дар от природы или приобрести его путём самосовершенствования, как учили этому Лев Толстой и другие выдающиеся учителя нравственности. Подлинное милосердие – это огромная любовь к другим, огромная любовь к человеческому, которой мы не имеем и по-настоящему не можем иметь, пока реально нам не откроется хотя бы чуть-чуть Христово милосердие. И потому очень немногие люди оказываются способны к неложному милосердию. Христиане не лучше других, но у них есть потрясающее основание любить своих ближних, и они могут черпать эту любовь из безконечного источника любви. Узнав однажды, какой любовью Божественного милосердия они прощены, спасены, какой любовью они любимы, несмотря на своё недостоинство, они вступают на путь святости, то есть милосердия, совершенства. Может быть, и нам, крещёным тем же крещением, что и они, пришла пора стать немного более способными смотреть на других – на тех, кого мы называем личными врагами, – этим взглядом любви, который может разбудить, который может исцелить, который может спасти. «Отче, прости наши долги, как и мы прощаем должникам нашим».

В Рождественские дни Церковь, естественно, вспоминает убиенных Вифлеемских младенцев. А я думаю о наших детях. Не только об убиваемых даже прежде рождения. И не только о детях, но обо всём, что происходит у нас в мире. Как хочется поверить, что Рождество Христово всё может сделать другим! Или в своей надежде христиане принимают желаемое за действительное? Потому что свобода, которую провозглашают как высшую ценность, снова раскроется самым ужасным выбором.

А. Ульяшина, г. Новосибирск

Посмотрите, как сияют радостью лица у всех приходящих в эти дни в храм! Рождество Христово – действительно праздник любви и радости для всех верующих, звезда, за которой мы идём среди зимы, свет и желание иного света, нарастающее в нас, ясли, к которым ведёт звезда и Младенец, приносящий мир на землю. С Рождеством Христовым – всё новое.

И не только для знающих Бога. Даже язычники волхвы, даже древние мучители становятся совершенно другими. «Спасение от иудеев», но к Спасителю приходят язычники. И первый путь Богомладенца Христа будет в Египет, к древнему врагу, воплощению зла и всех заблуждений. В вечер Рождества Христос становится изгнанником. И отныне Египет становится святой землёй.

Но человек, как всегда, свободен в своём выборе. Радость пришла всему миру, а иудейский царь Ирод, обманутый волхвами, замышляет убийство Богомладенца. Если ему не удалось осуществить свой преступный замысел после того, как волхвы ушли домой другим путём – это не значит, что он отказался от него. Он уверен, что, убив всех младенцев в Вифлееме, он поразит в их числе и родившегося Царя Иудейского. Нас не может не печалить, что он так легко находит исполнителей неслыханного кровавого преступления.

Однако вся история мира свидетельствует, что в них никогда не бывает недостатка. Точно так же Христос будет стоять перед Пилатом, и толпа будет кричать: «Распни, распни Его! Нет у нас царя, кроме кесаря». Историки говорят, что Ироду в это время было около семидесяти лет, так что Младенец, только что родившийся, не мог представлять для него как для царя какой-либо опасности. Это злодеяние было совершено чисто по внушению человеконенавистника диавола, распаляющего его гордостью и жестокостью. Перед нами – предтеча антихриста. Поразительно, что он убивает всех младенцев в возрасте двух лет и ниже. Богомладенцу, по всей видимости, не было тогда и года. Однако Ирод убивает всех детей до двух лет, чтобы не упустить Христа. Он убивает младенцев не только в Вифлееме, но и в его окрестностях, являя безумие зла.

Святая Церковь прославляет в эти дни мученичество невинных младенцев, проливающих кровь за Богомладенца Христа, Который впоследствии прольёт Свою кровь за них. С этих младенцев начинается воинство несокрушимой армии Христовых мучеников. Так исполняется пророчество Писания: «Глас в Раме слышен: плач и рыдание, и вопль великий. Рахиль плачет о детях своих, и не хочет утешиться, ибо их нет». Это пророчество уже исполнилось однажды во времена Иеремии. Мы слышим в Писании его слово о Иерусалиме, ведомом в плен, покидающем землю, где остаётся гробница Рахили. Для него Рахиль – образ земли обетованной, она плачет о детях, которые должны быть там, но их там нет. Точно так же в Вифлееме надежда на будущее исчезает со смертью детей.

В Рождество Христово это пророчество раскрылось с новой силой. И в наши дни оно вновь раскрывается там, где безутешное горе об убиенных детях. «Плач и рыдание, и вопль многий» – как будто пророк не находит слов, чтобы выразить смятение и ужас, переживаемые им от случившегося. Был когда-то великий плач в Египте по убиенным перворождённым. И вот снова самые юные создания предаются смерти. Те, к кому мы естественно испытываем особенную любовь. Так велико горе, что мы не хотим утешиться.

Но нет такого горя в этом мире, чтобы не было для него утешения Божия. Рахиль не хочет утешиться, потому что их нет, потому что они уже не на земле живых, уже не в материнских объятиях. Если бы действительно их не было, можно было бы понять горе, в котором нет надежды. Но мы знаем, что они не погибли, но впереди нас идут к Богу. Горький плач в Раме – только преддверие величайшей радости, ибо есть воздаяние и надежда на будущее. Чем больше скорбь, тем большая будет радость. После Своей Крестной смерти, Воскресения и Вознесения Христос посылает Духа Святого, Который наставляет нас на всякую истину и утешает истиною. Он созидает Церковь Свою, ведомую Духом Святым, и в ней – убиенные младенцы – её святые мученики и слава её. И кровь их – семя Церкви.

Страшно только одно – когда мы допускаем духовное и нравственное убийство наших детей. «Не бойтесь убивающих тело, – говорит Господь, – а душе не могущих повредить».

Потому что есть две смерти. Есть смерть вторая, о которой говорит Откровение. Она связана с отвержением Господа, проявляющимся, может быть, больше всего в убиении наших собственных детей прежде их рождения и в их растлении.

И потому есть два плача. О, если бы плач Рахили стал сегодня плачем покаяния всего человечества об убиенных душой или телом детях! Тогда бы мы все узнали, что с нами Бог. Он выводит из смерти Младенца Христа, чтобы мы все увидели, что надежда на Божий Промысл – ответ на безнадёжность человеческой ситуации, в которой мы оказались. Рождество Христово – это начало Божия сражения против нашей смерти. И в нём уже присутствует радость победы и торжество жизни.

http://www.russdom.ru/node/121...