В нынешнем году — семидесятилетний юбилей образования тюменской геологоразведки. Какой была эта отрасль геологии, образно говоря, вчера, то есть в советский период жизни нашего общества, и какой она стала сегодня? Находится ли теперь геологоразведка в кризисе, имеются ли пути преодоления трудностей, можно ли в этой сфере достичь успешного импортозамещения, виден ли свет «в конце туннеля»? Эти вопросы мы задали депутату Тюменской областной Думы, заместителю председателя комитета по государственному строительству и местному самоуправлению Владимиру Ильичу Ульянову.
— В 1948 году была сформирована первая тюменская геологоразведочная экспедиция. Бурное развитие геологоразведка получила после 1953 года, когда впервые ударил газовый фонтан, а к началу 70-х годов Советский Союз имел свыше 500 месторождений чёрного и голубого золота. Геология превратилась в мощную структуру: девять крупных объединений, пятьдесят экспедиций, выполнявших разведочные, геофизические и испытательные функции.
В подразделениях Главтюменьгеологии работали двенадцать Героев Социалистического Труда СССР, пять полных кавалеров ордена Трудовой Славы, двадцать один лауреат Ленинской премии. Было открыто мощнейшее нефтяное месторождение Самотлор и крупнейшие газовые — Уренгой и Ямбург. Тут важно представлять себе условия, в которых приходилось трудиться геологам: ни дорог, ни коммуникаций проложено не было. Люди работали с полной отдачей сил, на чистом энтузиазме, понимая, что экономике нашей Родины как воздух нужны нефть и газ. Правда, главный инженер одного из крупных геологоразведочных предприятий однажды сказал мне, что, если бы к Самотлору относились аккуратнее, не стремясь побыстрее добыть разом все богатства, то это месторождение и сегодня сохранило бы былую мощь. А так приходится с грустью констатировать, что если в 70-х годах прошлого века мы получали с Самотлора 180 миллионов тонн нефти в год, то сейчас этот показатель снизился до 18 миллионов.
После распада Советского Союза с 1991 года начался процесс приватизации. Структуры союзного подчинения были упразднены. Молодые реформаторы, стоявшие у руля власти, настаивали на передаче нефтегазодобычи в частные руки «хозяев». Появилось несколько, по счастью, крупных (не мелких!) нефтяных компаний — «Сургутнефтегаз», «Роснефть», «ЛУКойл». И здесь надо сказать огромное спасибо Виктору Степановичу Черномырдину, отстоявшему «Газпром» и не давшему согласие на его «разделку». Руководитель «Сургутнефтегаза» Владимир Богданов добился, чтобы приватизация прошла в пользу именно трудовых коллективов, а не узкого круга собственников. Таким образом, у сотрудников «Сургутнефтегаза» были акции, что стимулировало эффективный труд. На фоне этой внутриполитической обстановки геология оказалась в несколько неопределённом состоянии. Удалось сохранить две «точки влияния», куда стекалась геологоразведочная информация, — в Тюмени и Ханты-Мансийске.
Что мы имеем на сегодняшний день? Есть определённая надежда, что запасы нефти и газа будут разведываться дальше. На территории нашего региона находятся залежи Баженовской свиты (о них вам лучше расскажут сами специалисты-геологи), и у них хорошая перспектива. Цена на нефть сегодня неплохая — 70 долларов за баррель, это означает, что стимул вести разведочные работы в дальнейшем у нас есть. Несмотря на суровые климатические условия региона (всё-таки у нас не Объединённые Арабские Эмираты, где добывать углеводородное сырьё значительно проще), резко повысился уровень технического оснащения геологоразведки. Появилась космическая связь, съёмки уже можно вести со спутника. Геологам-романтикам уже необязательно топать пешком по болотам: многое на себя взяла высококачественная техника. Мировой кризис не мог миновать геологию: пока что, на мой взгляд, она его ещё не преодолела.
Одним их выходов может стать государственный заказ на геологоразведочные экспедиции. Есть немало плюсов: это конкурс, это объективность оценок. Сегодня пока компании сами ведут разведку на своих участках: однако процесс «управления» недрами и энергоресурсами, я полагаю, государство должно держать в своих руках.
Сегодня много разговоров вокруг конкуренции со стороны сланцевой нефти. Думаю, она нам не грозит: лёгкая сланцевая нефть не подходит для дизельного топлива автомобилей и поездов. Пока эти виды транспорта будут существовать, спрос на нашу нефть будет. Другое дело — проблема подготовки кадров. Она есть — не так давно я разговаривал с заслуженным геологом России Анатолием Брехунцовым. Мой собеседник с долей сожаления отметил, что поколение сегодняшних студентов, будущих геологов, смотрят на свою профессию, как на безусловно интересную, но не «походную и полевую», а скорее, кабинетную. А ведь именно в поле, в геологических партиях, приобретается настоящая практика.
Если касаться импортозамещения, то, по-моему, вести речь надо не столько о нём, сколько о том, чтобы мы научились сами делать качественные высокие технологии, не уступающие по уровню мировым аналогам. В 90-е годы провозглашалось мнение, что задача нашей страны — добывать нефть и газ, а «всё остальное мы купим!» Запад довольно кивал головой. И в результате наше отечественное производство претерпело серьёзное отставание, сегодня мы только всё восстанавливаем… Пусть наша молодёжь поглядывает в сторону Европы, пусть даже едет туда учиться. Наша задача — создать такие условия, чтобы эта молодёжь, получив «западный» опыт работы с передовыми технологиями, возвращалась домой. И трудилась потом в нашей стране, создавая чудеса техники.
Оценили 3 человека
3 кармы