Утро обещало быть очень интересным.
— Добрый вечер, уважаемые дамы и господамы… – полковник Александров немигающим взглядом похмельной кобры мрачно смотрел на собравшихся в его кабинете товарищей офицеров. — У меня есть для вас две новости, плохая и очень плохая, с какой начинать?
— Ж плохой нашинай, конешно, – отозвался непривычно трезвый Фаусов, ковыряясь во рту зубочисткой.
— Плохая новость. Нам задерживают зарплату на две недели, – изрёк полковник и замолчал, ожидая реакции. Услышанное его не разочаровало: господа офицеры немедля устроили в кабинете то, что в тырнетах принято называть «возмущениями в комментах», «холиварами», напоминая при этом пресловутые «орды хачей и хохлов».
— Бля! Как так-то, ёбанарот?!..
— Да у меня три пьянки на неделе, как…
— Какого чёрта, я заказал на алиэкспрессе новую форму…
— Эх, прощай походы по блядям…
— Где деньги, Лебовски?..
— ТИ-И-И-ХА! – рявкнул полковник, бабахая по столу кулаком. — А ну-ка завалили мяукала, внебрачные дети хуя и малахая! Я ещё вторую новость не озвучил! – он обвел взглядом мгновенно напрягшихся офицеров и нацепил на лицо ядовитую улыбку. — Ну-с, какие будут вариации?
— В стране революция? К нам едет ревизор? Сессия началась? Нас расформировывают? Нас переформировывают?.. Нас… Нам… – немедленно посыпались предположения УСОшников. В выражениях при этом товарищи офицеры не стеснялись, так что вскоре сей матерный балаган полковнику поднадоел, и он быстренько прервал его, сначала для затравки рявкнув, а потом достав пистолет и пальнув в потолок. Прилетевший в ответ большой кусок побелки настроения полковнику не добавил, поэтому Александров пальнул ещё раз – теперь в сторону орущих, аки чайки на гнездовье, офицеров. Те моментально заткнулись и привычно залегли, кто куда, поливаемые безостановочной нецензурщиной, которая водопадом лилась из пасти полковника.
— Ба-а-а-алядь! Стадо папуасов, ёбана калина… – наконец угомонился Александров. — Никто не угадал, поздравляю. Хотя, некоторые были весьма близко. Что к отгадке, что к бесславной гибели. Ладно, озвучиваю очень плохую новость…
— Самое плохое уже случилось… – проворчал Фаусов откуда-то из-за шкафа. — Что может быть хуже задержки зарплаты? Денег нету, длинный шмель, ты в кибитка не ходи… На что пить будем, тарщ полковник, фонды-то в том месяце еще пробухарестили!
— Да погоди ты со своим «пить», алкаш ты нещщасный! – отмахнулся Александров. — Короче, мужики. Тут наше командование решило, что мы слишком уж засиделись на Базе, поэтому нас решено подключить к местным общевойсковым учениям. У нас есть ровно три часа на сборы, затем выдвигаемся в заданный район, и ждать никто никого не будет! Кто проебёт время сбора – тому потом флагшток от земли до неба, пиздюлей от сердца к солнцу, и лично я этого смертника проебу навылет, понятно? Теперь! Товарищам офицерам пойти, и первое – перед выходом навести порядок в расположении вверенных вам подразделений, а то не база, а бомжатня, прости Господи, и второе – подтяните ваших бабуинов красножопых, а то не Управление Специальных Операций, а цирк пополам с вытрезвителем и психушкой какой-то! Кому шо неясно? Вопросов нет?
— Товарищ полков… – заикнулся кто-то из-под дивана.
— Я, ёб твою матушку, неясно выразился?! – пароходной сиреной взревел полковник. — Я сказал: «Вопросов нет»! На счет «сто» все отсюда испарились, последнего лично облагодетельствую сапогом по сранделю! Итак, девяносто восемь, девяносто девять, сто!..
… — Майор Кудасов. Буду Вашим посредником на этих учениях, товарищ полковник, – высокий подтянутый офицер в защитной форме козырнул Александрову.
— Принято. Водку будешь? – полковник быстренько набулькал из фляжки небольшую алюминиевую стопочку. — Цени, майор, последним делюсь.
— А что так? – заинтересовался Кудасов.
— Зарплату задержали, суки, – мрачно проворчал Александров, выбулькивая остатки во второй стаканчик. — Ну, ебанём.
— Будьмо, – офицеры опрокинули в себя пойло, пару раз изменились в лице и шумно занюхали рукавом.
— Ух ты йопт. – выдохнул Кудасов. — Это шо такое, и из чего ента бормотуха… уф, ох… сделана?!
— А хуй знает, из чего её Фаусов гонит, – беззаботно пожал плечами Александров. — Ну, майор, остограммились, и хватит. Всё равно больше пить нечего. Давай, рассказывай, кто, чего, куда, зачем, какие задачи…
— Ну, вообще вам в штабе учений должны были выдать задачи… – начал издалека майор, но заметив, как Александров нахмурился, мигом вернулся к теме, — Но, поскольку вы опоздали к раздаче слонов, мне было поручено вручить вам всю документацию и передать на словах остальное.
— Вещай, – царственно изрёк полковник, между делом обследуя флягу на предмет затаившегося в её недрах спирта. Ну, хотя бы капелюшечки.
— Итак, вам противостоит сводная мотострелковая группа численностью до трёх рот пехоты при нескольких единицах тяжелой бронетехники; артиллерийский опять же сводный отряд; и группа вертолётов поддержки. Это – «красные», наступающие. «Синие», т.е. обороняющаяся сторона – эт вы, тарщ полковник. Ваша задача – сорвать развёртывание сил противника, не допустить ими захвата единственного места, удобного для переправы, соответственно, предотвратить выход вражеской маневренной группы во фланг нашим обороняющимся частям и дождаться подкреплений. Соответственно, их задача – всё то же, с точностью до наоборот, ну вы понимаете, о чём я… – адская смесь Фаусова начала брать своё, и мысли посредника немного путались. Впрочем, ушлый майор, не дал даже рта открыть полковнику. — Задачи ясны? Задачи ясны, всё, завтра увидимся, хорошего вечера, тарщ полковник!
И испарился, будто бы его и не было, только стрекот мотора удаляющегося «козлика» говорил о том, что минуту назад в лагере УСО находился какой-то мудак с погонами майора.
— Бля-а… – озадаченно произнёс Александров, выбираясь из палатки. — Видал я некоторое дерьмо, но такого дерьма я ещё не видывал… Чего делать будем, хлопцы?
Окружившие его офицеры озадаченно переглядывались и пожимали плечами. Между рядами начался негромкий ропот.
— Охуительно мы их задержим, когда у нас народу едва полсотни, и танк один… – проворчал выразивший общую мысль Фаусов, оглядываясь на закиданный масксетями трофейный «Леопард», честно украденный майором в своё время у Бундесвера в Польше. — Да и у того три учебных снаряда, а дальше – приматывай на дуло штык, и врукопашную марш-марш…
— Так, бля, ац-цтавить нытьё, – на рожу полковника наползла хитрая усмешка. — Мы спецподразделение, всё-таки, или насрано? Есть у меня идея, как нам прихватить за хуй этих «красных»… Фаусов, поведёшь в тыл «помидоров» первый отряд. Я поведу второй. Фёдоров – возглавишь третий отряд, поищешь вертолётчиков и наденешь им горшок на рыло. А теперь, хлопцы, слухайте-ка сюды…
Когда полковник закончил объяснять свою задумку, вокруг него стоял ужасающий хохот. Офицеры, сгибаясь в три погибели, ржали так, что посрамили бы и конногвардейский полк, кто-то и вовсе от избытка чувств валялся на земле, Фёдоров вообще обнял дерево и истерически всхлипывал.
— Ну пиздец… Ну, бля… Ох ты и выдумал… – захлёбываясь от смеха, простонал Фаусов. — Теперь только осталось придумать… ох, блять… осталось придумать, как мы назовём нашу «операцию века», бля… Ой, блять, не могу…
— Как назовём? – полковник на секунду задумался, и злобно ухмыльнулся, — А назовем мы её – «Операция «Балерун»! – ответом ему стал очередной взрыв дикого хохота. — Зачем? А чтобы никакая сука ни о чём не догадалась!...
… Майор Седых, командир сводной мотострелковой группы, проснулся от того, что в лагере его подразделения стоял шум и гам. Ревели моторы, слышалась беспорядочная пальба и забористый русский мат, туда-сюда, если верить топоту, носились целые стада мамонтов. Майор встряхнулся, отработанным движением взглянул на наручные «Командирские», и недоуменно произнёс:
— Четыре утра… Какого, йобана, хера?! Подъем же на шесть планировали! Блядь, что за…
Выбравшись из палатки, Седых застал эпическую картину отдельно взятого пиздеца в расположении отдельно взятой части. Солдатня бегала туда-сюда, заполошно орала, у крайних палаток кто-то бестолково садил учебными холостыми патронами в темноту. Приглядевшись, майор понял причину происходящего: в предрассветных сумерках можно было рассмотреть, как по степи во весь опор, петляя и грохоча, удирают три Т-72.
На данный момент – вся наличная тяжелая бронетехника мотострелковой группы.
Вообще, по замыслу, поддерживать мотострелков должно было двенадцать танков. Но три штуки сломались по дороге и были оставлены ремонтироваться, и с тех пор на связь не выходили. Аналогично пропала и вторая танковая группа – последний радиодоклад гласил, что танкисты заехали в какое-то село, сейчас там перекусят, и прибудут в расположение, после чего как отрезало. Седых небезосновательно подозревал – танкисты банально забухали и если и прибудут в лагерь, то в таком невменяемом состоянии, что лучше бы вообще никуда не прибывали...
А теперь ещё и последние танки карьером умчались во тьму.
Осознав масштаб происходящего, майор в ужасе схватился за голову.
— Суки! Пидарасы! Уёбки! Рот ебал! Блядь, как так-то?! Сука! Как?!! Как это, блядь, ваще произошло?!
— Товарищ майор! – к Седых подлетел запыхавшийся боец. — Разрешите доложить!
— Сука, блядь! – товарищ майор просто кипел от ярости. — Блядь, что тут за хуйня произошла? Где, блядь, эти ебаные часовые, куда они смотрели?! Сгною, сука, на губе, пидорасы, блядь, долбоёжики, на хер!
— Товарищ майор! Часовые были выведены из строя диверсионной группой противника, которая затем осуществила скрытое проникновение в лагерь! Похищены три танка и весь наличный запас водки! – отрапортовал солдат. — Также пропал капитан Невский, предположительно, взят в плен! Какие будут указания?
— Догнать! Догнать, блядь! – взревел майор. — Догнать, блядь, этих уродов, и натянуть им глаз на жопу до самых, блядь, ушей!!! Бегом! Немедленно! БЫСТРО!!!
— Никак невозможно, товарищ майор… – произнёс солдат, и, заметив, что Седых изумлённо вытаращился на него, добавил, — Диверсанты колёса с наших «Уралов» поскручивали и так же увезли с собой в неизвестном направлении… А грузовики на кирпичи установили, чтоб часовые не заметили раньше времени. И где только кирпичей столько нагребли, сволочи…
— В пизду «Уралы», давай бэтры раскочегаривай! Так, хули ты тут ещё стои… Стоп! Только не говори мне… Что-о-о-о, и у них, блядь, тоже колеса поснимали, что ли?! – Седых аж замолчал, с охуением глядя на скорбно кивнувшего солдата. — Блядь… Да как же так-то… А…
— И пулемётам стволы вверх загнули, – безжалостно добил майора боец.
Майор окончательно замолчал, глядя перед собою невидящим и непонимающим взором, затем сел на землю и разрыдался, словно ребенок. Он выл на одной ноте, размазывая слёзы и сопли по морде лица, а на его голове, не прикрытой форменной фуражкой, прядь за прядью стремительно седели волосы.
… Примерно что-то аналогичное творилось и у артиллеристов, за одним, правда, исключением: командовавший ими майор Метцен вообще не выставил никаких часовых. За что, собственно, и поплатился: выйдя из палатки до ветру, Метцен получил по голове, и спелёнутым, аки младенец, был аккуратно уворован из расположения. После чего диверсанты устроили в лагере небольшой пиздец: подпилили опоры палаток, вскрыли и заменили содержимое некоторых ящиков с практическими снарядами…
Короче, когда заместитель Метцена капитан Соколевич проснулся от громкого «бабах!» и последовавших за этим воплей «А! Сука! Ёб твою мать! Шозахуйня?!!! А-а-а, су-у-у-ука-а-а!!!», на него рухнула палатка. Пока капитан с воплями и обещаниями осчастливить чью-то мать выпутывался из тяжелой ткани, пиздец набрал просто неописуемые обороты. Как оказалось, в ящики с практическими снарядами умудрился кто-то наблевать… хотя почему кто-то? Понятно, кто! Естественно, и тут ушлые диверсанты аккуратненько посвинчивали колеса со всего, что только могло ездить – с машин боепитания, КШМки, тягачей, буксируемых пушек (хуй пойми как, но, сука, свинтили и с них!)…
А ещё они умудрились спиздить самоходный миномёт «Тюльпан».
Вообще, откровенно говоря, этот «Тюльпан» был не на ходу, у него полетел двигатель, и ремонтировать его было нечем. На место учений его с великим трудом и матюгами притащили тяжёлым тягачом; по замыслу командования, эта 240-мм дура должна была на карте, согласно условиям игры, обозначать нанесение ударов по обороне «синих», благо, дальность вполне позволяла. Однако у офицеров УСО гениальные планы отцов-командиров ни малейшего пиетета не вызывали, поэтому они, ни секунды не сомневаясь, взяли и утащили миномёт, разработанный для стрельбы, в том числе и ядерным боеприпасом.
Тягач, кстати, тоже «помыли».
… Вертолётчики, поднятые по тревоге, быстро шагали от своего лагеря к лётному полю. Буквально пару минут назад по радио пришёл запрос от мотострелков и артиллеристов: необходимо было поднять вертолёты, и обнаружить уходящих на свою базу диверсантов «синих». Положение облегчалось тем, что диверсанты отступали на трофейной технике, да и запрос пришёл достаточно быстро. Также сыграла роль небольшая площадь района учений, поэтому командир вертолётчиков капитан Ильин не сомневался, что они очень быстро обнаружат условного противника, и, обозначив удар с воздуха, принудят к сдаче в плен.
— Не, ну ты прикинь, вот же придурки… – говорил Ильин своему заместителю, капитану Серякову, задорно смеясь. — Блядь, ох и дебилы, это ж надо так проебаться было… У одних три танка спёрли, у других пушку утащили, это ж как их по окончанию учений командование-то взъебет! Чем, блять, они там занимались? Перепились что ли все на хрен? Ох и пиздец, ох и лоша… – внезапно он замолчал и резко остановился. Шедшие за ним офицеры не успели затормозить, устроив небольшую кучу-малу.
— Блядь… – услышали они дрожащий голос капитана Ильина, а затем и сами увидели то, что выбило их командира из колеи. — С-сук… Да как… Бля… Ох йоптыть… Су… Ебана…
Да, посмотреть было на что.
Все вертолёты – четыре Ми-8 и два Ми-24 – спокойно себе стояли на лётном поле, прикрытые масксетями, в идеальном порядке, так же, как вчера вертолётчики их и оставили…
… вот только без лопастей.
Лопасти на основных винтах были аккуратно спилены и доблестно спизжены в неизвестном направлении. Да что там винты – неизвестные диверсанты, судя по всему, срезали лопасти даже на роторах.
— Ик, – только и выдавил ошеломлённый Ильин и тихонько сполз в обморок. Серяков схватился за сердце, кто-то из лейтенантов разрыдался.
Вертолётный отряд был полностью выведен из строя. Впрочем, вертолётчикам еще повезло, им нанесли исключительно психические травмы. Тогда как некоторые мотострелки и артиллеристы – в основном, часовые – в процессе диверсий были нещадно пизжены ссаными тря… пардон, кулаками и прикладами и утащены с собой в виде живых трофеев.
Откуда-то из кустов послышалось издевательское хихиканье, переросшее в откровенное ржание.
Утро обещало быть очень интересным.
© Большой Проигрыватель
Оценили 12 человек
26 кармы