Почему историки так уверены в своей "официальной" версии изложения? Один из ответов на этот вопрос кроется в самом современном подходе по изучению исторических источников. В частности, это критический анализ и сравнение с другими источниками. Пример такого я сейчас вам и приведу, на основании анализа нескольких берестяных грамот из Михаило-Архангельского раскопа 1990 года в Великом Новгороде.
Михаило-Архангельский раскоп (так он был назван по близости к древней церкви Михаила на Прусской ул.) обладает весьма сложной стратиграфией. Из-за прокладки коммуникаций в XX веке был нарушен гидрорежим почвы, возникла аэрация. Это привело к разрушению органических остатков. Из-за этого было невозможно для датировании слоёв опереться на привычных дендрохронологический анализ. Отсюда и первичное датирование берестяных грамот (их было найдено 5 штук в этом раскопе) столкнулось с существенными трудностями. Однако, датирование стало возможным после анализа текста некоторых из этих грамот, а именно грамот №718 и №724. Вот про анализ этих грамот мы и поговорим.
Основной источник: "Новгородские берестяные грамоты Михаило-Архангельского раскопа (1990 г.)" Янин В.Л.
Грамота № 718.
Это практически целый документ, в котором фрагментирован небольшой участок правого края. Текст расположен в девяти строках; он делится на слова следующим образом: "На Городьцькемъ погро(д)..: дани 30 гривьнъ бѣж(ь)..ькая, цьрныхъ кɣнъ 40, медɣ 3 бѣрковьске, яловице 3, дарɣ 2 гривьне. Дѣцькым (ъ).....(гри)вьне, полъти 2, г(....)ць масла, сани, 2 попоны, 2 меха, 2 клетища".
Как и в следующих текстах, буква "я" заменяет юс малый; в скобках помещены буквы, видимые частично; количество точек на фрагментированных участках текста соответствует количеству несохранившихся знаков.
Некоторые конъектуры здесь очевидны. "Погрод.." реконструируется как "погродье"; в форме "погородие" этот термин известен из уставной смоленской записи о размерах поступления доходов, где он означает доход с городов. " Бѣж(ь)..ькая" — "бежьцькая". "Г....ць масла", — по-видимому, "горньць масла".
Как это несомненно, грамота № 718 является записью о величине сумм в деньгах и натуральном продукте (мед, яловицы, масло, сани, попоны, мешки, грубая ткань — клетище), следующих главному получателю дани и детским. Коль скоро детскими (децкими) назывались должностные лица княжеского двора, под главным получателем дани следует понимать князя, чему соответствует и упоминание черных кун, то есть побора в его казну.
Слово клътище (встретившееся также в грамоте № 108, Б 132) явно означает то же самое, что современные северновеликорусские слова клетчище, клетчатина, клетчанина, клетчастина, клетчатка, - домашний грубый холст, вырабатываемый из льна, конопли. Соответственно, в качестве перевода для др.-р. клътище выше использовано просто одно из этих диалектных слов (самое распространенное) - клетчатина. В грамоте имеются в виду определенного размера куски, холстины (или, может быть, даже готовые изделия типа скатертей).
Между тем, Русская Правда содержит положение, согласно которому сумма, следующая сборщикам государственных податей (в данном случае — детским), является производной от суммы, следующей князю: "а от 12 гривну — емцю 70 кун" (Краткая Правда); "а се наклады: 12 гривен — отроку 2 гривны и 20 кун" (Пространная Правда), что отражает один и тот же процент сборщику от исходной суммы: 70 кун (при равенстве гривны 25 кунам) тождественны 2 гривнам и 20 кунам. В нашем тексте сумма, причитающаяся князю в деньгах, равна 70 гривнам (30 гривен дани и 40 гривен черных кун; дар, естественно, в общий подсчет не входит, равно как и натуральный доход). Расчет по указанной Русской Правдой пропорции устанавливает, что детским полагается 16,33 гривны (или округленно 16,5, что позволяет предположить конъектуру "дѣцьскымъ полъ 17 гривьне", а текст в целом понимать следующим образом: "На Городецкем погродье. Дани: 30 бежецких гривен, 40 (гривен) черных кун, 3 берковска меда, 3 яловицы, 2 гривны дара. Детским: 16 с половиной гривен, 2 полти, горнец масла, сани, 2 попоны, 2 мешка, 2 клетища".
Упоминание Городецка и "бежецких гривен" определяет место действия документа, ассоциируясь со свидетельством приписки к уставной грамоте Святослава Ольговича о епископской десятине: "А се бежичьскыи ряд. В Бежичих 6 грив(ен) и 8 кун, Городецьке полъ пяты грив(ны), в Змени 5 грив(ен), Езьске 4 грив(ны) и 8 кун, Рыбаньске грив(на) волжьская, в Ыизьске пол грив(ны) волжьская". Здесь упомянуты Городецк и "волжская" гривна, очевидно, идентифицируемая с "бежецкой" гривной берестяного текста.
Пункты, названные в этой приписке, локализованы А.Н. Насоновым в верховьях р. Мологи, которая в районе современного города Бежецка протекает через оз. Верестово. Городу Бежецку соответствует древний топоним Городецк или Городец Палиц. Бежецк еще в XVII в. оставался административным центром Городецкого стана в Бежецком Верхе. Остальные пункты, кроме неустановленного Изьска, располагаются ниже Городецка в такой последовательности: погост Бежицы в 10 км ниже Городецка, при оз. Верестово; погост Узмень ("Змень") — в 18 км ниже "Городецка; село Еськи на Мологе ("Езьск") — в 25 км от Городецка; село Рыбинское на Мологе ("Рыбаньск") — в 42 км от Городецка.
В момент составления приписки в грамоте Святослава Ольговича территория, указанная в цитированной приписке, составляла единый податной округ, который распался в начале 60-х гг. XIII в. Согласно "Бежицкому ряду", князь, как и в Обонежье, имел в Бежецке и Городецке право суда, но оно при Дмитрии Александровиче, то есть в конце 1263 г. или в 1264 г. было прервано на три года: "А суд, княже, отдал Дмитрии с новгородци бежичяном и обонижаном на 3 лета, судье не слати". Тогда же Городецк перешел в кормление к некоему Иванку, о чем специально был информирован в докончании преемник Дмитрия Александровича на новгородском столе князь Ярослав Ярославич: "а Городець, княже, дал Дмитрии с новгородци Иванку; а того ти, княже, не отъяти"; "Городьць Палиць, а то есми дали Иванкови". Сколько времени Иванко был на этом кормлении, неизвестно, однако это и не столь существенно, поскольку Бежицкий Верх был тогда необратимо разделен на Бежецк и Городецк: во всех последующих докончаниях названные волости обозначены уже не как территориальное единство, а как особые территориальные и податные образования — "а се волости новгородьскые: Бежиче, Городець Палиць, Мелечя, Шипино, Егна" и т.д. Для датировки грамоты № 718 важно выяснить, написана она до или после разделения волостей.
До разделения волостей с Бежецкого Верха, согласно "Бежицкому ряду", ежегодно собиралась сумма в 21 гривну и 16 кун (6 гривен и 8 кун с Бежиц + 4,5 гривны с Городецка + 5 гривен с Узмени + 4 гривны и 8 кун с Езьска + 1 гривна с Рыбаньска + 0,5 гривны с Изьска). После же разделения Городецк, очевидно, давал традиционные 4,5 гривны. Грамота № 718 оперирует суммой в 86,5 гривен (70 гривен князю и 16,5 гривен детским). Но эта сумма ровно в четыре раза превышает годовую сумму податей, следующих с Бежецкого Верха по "Бежецкому ряду". Следовательно, речь в грамоте идет о получении четырехлетней недоимки с единой территории Бежецкого Верха, а грамота, таким образом, не может быть датирована временем более поздним, нежели начало 60-х гг. XIII в.
Между тем, само наличие этой четырехлетней недоимки является еще одним датирующим элементом грамоты. В зиму с 1224 на 1225 гг. новгородцы вступили в жестокий конфликт со своим князем Всеволодом Юрьевичем (внуком Всеволода III) и его отцом Юрием, которые захватили Торжок. Разрыв с Всеволодом Юрьевичем привел к перемене на новгородском столе, владеть которым был приглашен черниговский князь Михаил Всеволодович, "и бысть льгъко по волости Новугороду". Добившись возвращения захваченных в Торжке товаров, Михаил, однако, заявил новгородцам: "не хочю у вас княжити, иду Цьрнигову; гость ко мне пускаите, а яко земля ваша, тако земля моя. Новгородци же много уимаша и, молячеся, и не могоша его умолити, и тако проводиша и с цьстью". В результате новгородцы были вынуждены послать за князем в Переяславль и взять на стол Ярослава Всеволодовича, четырехлетнее правление которого эпизодически вызывало в Новгороде недовольство, приведшее к тому, что в зиму с 1228 на 1229 гг. князь Ярослав получил ультиматум: "забожницье отложи, судье по волости не слати; на всеи воли нашеи и на вьсех грамотах Ярославлих ты нашь князь; или ты собе, а мы собе". Последовавший разрыв с Ярославом вернул на новгородский стол Михаила Всеволодовича, который в конце апреля 1229 г. пришел в Новгород "и целова крест на всеи воли новгородьстеи и на вьсех грамотах Ярославлих; и вда свободу смьрдом на 5 лет дании не плати, кто сбежал на чюжю землю, а сим повеле, къто еде живеть, како уставили переднии князи, тако платите дань". Очевидно, что имеется в виду льгота тем смердам, которые бежали из Новгородской земли от князя Ярослава, то есть четыре года тому назад, и решение о сборе четырехлетней недоимки за тот же срок с податных новгородских территорий. К 1229 г., таким образом, логично относить и нашу берестяную грамоту, фиксирующую сбор именно четырехлетней недоимки.
На самом деле, был еще и лингвистический анализ. Его я приводить полностью не буду, покажу часть:
Редуцир.: I - полъти, гривьне (2×), бърковьске. С другой стороны, написание -цьк- на месте прежних -чьск- и -тьск- (Городьцькемъ, бъжи(ц)ькаь, дъцькы[м]-) показывает, что ь здесь - уже знак мягкости, см. Б 118. Отметим сильный ь в Городьцькемъ (после д), гр(и)вьнъ. Плавные: цьрныхъ, бърковьске; в последнем случае ъ, очевидно, представляет собой попытку передать результат прояснения ь (см. ß 2.27). Конец слова: на Городьцькемъ.
NB сохранение кы (дъцькы[м]-). В отличие от разделов А и Б, в настоящем разделе этот факт уже имеет смысл отмечать, поскольку в принципе уже могут встретиться также и примеры перехода кы в ки. (Комментарий - речь идет про позднедревнерусский период - 20-е - 90-е годы XIII века.)
Грамота № 724
Это целое письмо, написанное на обеих сторонах сильно потертого берестяного листа. Текст начинается на внешней стороне коры, где он состоит из 13 строк, и продолжен на внутренней стороне, где в верхней части листа располагаются еще 4 строки. Грамота написана мелким почерком; текст местами еле различим, и прочтение документа потребовало длительных коллективных усилий, предпринятых более всего А.А. Зализняком (но также П.Г. Гайдуковым, А.А. Гиппиусом, Т.В. Рождественской, Е.А. Рыбиной и В.Л. Яниным). Он разделяется на слова следующим образом:
"Ѿ Савы покланянее к братьи и дрɣжине. Оставили мя были людье. А остать дани исправити было имъ д(о) осени, а по первомɣ пɣти послати и отбыти проче. И заславъ Захарья, въ вѣре ɣроклъ: не даите Савѣ ни одиного песця хотя на нихъ емати, самъ въ томь. А въ томь ми ся не исправилъ въ борзѣ, ни къ вамъ, ни тɣ ти былъ. А въ томь есмь осталъ. По томь пришли смерди, ѿ Аньдрѣя мужь прияли; и дане ѿяли людье. И осмь высягла что о Тɣдоре. Поразɣмѣите, братье, емɣ, да че что въ то емɣ състане тягота тамъ и съ дрɣжиною егъ.
А селечяномъ сво(и)мъ кънязь самъ от Волокɣ (и) отъ Мъстѣ ɣчясток водале. Аче ли ти, братье, вины людье на мя не ищɣть. А довѣдока бɣде, то же нынеца радъ быхъ послале грамотɣ".
Упоминание песцов служит указанием на местонахождение автора письма Савы. Песцы (иначе — полярные лисицы), будучи представителями фауны Арктики и Субарктики, обитают в полярных материковых тундрах. Сава находится где-то на севере новгородских владений для получения дани с тамошних жителей. Упоминание в заключительной части письма Волока заставляет вспомнить, что центральным пунктом поступления заволоцкой дани была Онега, о которой говорится в уставной грамоте князя Святослава Ольговича 1137 г.: "Того деля уставил есмь святой Софьи, ать емлеть пискуп за десятину от вир и продажь 100 гривен новых кун, иже выдаваеть домажиричь из Онега. Аче не будеть полна ста у домажирича, а осмьдесят выдасть, а дополнок възметь 20 гривен у князя ис клети". Логичным представляется видеть в Саве именно онежского домажирича: он не возглавляет подвижной отряд сборщиков дани, а пребывает в каком-то постоянном месте, куда "по первому пути" "люди" должны послать собранную "до осени" дань, а затем отбыть прочь. Между тем, "люди" оставили Саву.
Вряд ли фразу "Оставили мя были людье" следует понимать как сообщение о бегстве от Савы его помощников. Глагол "оставити" имеет много значений, в том числе: отказаться, отречься, отступиться, отложиться и т.п. Речь, надо полагать, идет об отказе местных "людей" выплатить обусловленный остаток дани, который именно местным старейшинам надлежало собрать "до осени". Уместно напомнить "льстивые речи" югорских князьков в 1194 г.: "сбираем сребро и соболе, и иная узорочиа, а вы не губите нас, своих смердов и своеи дани". Поводом для отказа от уплаты дани послужило некое распоряжение Захарьи, который клятвенно сообщил ("в вере ɣрокл"): "Не позволяйте Саве хотя бы одного песца брать, сам этим займусь". Между тем, о таком распоряжении не был извещен своевременно ни сам Сава, ни его адресаты ("братья и дружина" в Новгороде); на территории же, подведомственной Саве, Захария лично не был. "А в том есмь остал" — с тем я и остался, — пишет Сава.
Дело, однако, на этом не кончилось. Затем пришли смерды (то есть плательщики дани, как это следует из летописной терминологии рассказа 1194 г.), приняли мужа от Андрея, и люди (то есть сборщики дани Андреева мужа) брали дани в его пользу. Восемь человек, предводительствуемые Тудором ("что о Тɣдоре") "высягла", выскочили, сумели уйти. "Подумайте, братие, как ему будет трудно с дружиною там, где он теперь оказался". Не лишним будет указать, что в грамоте Святослава Ольговича 1137 г. дважды фигурирует Тудор: "На Тɣдорове погосте два сорочка", "у Тɣдора сорочек".
Текст оборотной стороны письма вносит определенную ясность в статус неподчинившихся Саве плательщиков дани. Сава напоминает: "А сельчанам своим князь сам дал участки от Волока и от Мсты". Иными словами, речь идет о княжеских поселенцах, колонизующих северные владения Новгорода, а не об аборигенном населении тамошних мест. Термин "сельчанин" неоднократно фигурирует в источниках в связи с их княжеской принадлежностью, например: "А в город послати ми своих наместников, а тебе своего наместника, ине очистят и холопов и сельчан по отца моего животе по князя великого", "Имати им тамга и церковная пошлина и пятно с великого князя сельчан и с великие княгине сельчан". Мста и Волок в некоем двуединстве дважды фигурирует в новгородских летописях. Впервые под 1196 г.:
Н1Л, Синодальный список - "...Ярослав княжаше на Търъжьку в своеи волости, и дани поима по всему Вьрху и Мъсте, и за Волоком възьма дань..."
Н1Л, Комиссионный список - "..Ярослав княжаше на Торъжку в своеи волости, и дане поимаша во всеи волости: по Верху Мьсте и за Волочком возме дань..."
При наличии разночтений предпочтительным следует признать текст, сохраненный в Новгородской 4 летописи: "...Ярослав княжаше на Торжку во совеи волости, и дани поима в всеи волости: по Верху Мьсте, и за Волоком възмя дань...". Если бы в протографе Верх и Мста обозначали бы разные территории, грамматически правильно было бы повторение предлога: "по всему Вьрху и по Мъсте", тогда как замена Волока на Волочек в Комиссионном списке кажется хотя и неверной, но аргументированной: Волочек (Вышний Волочек) находится как раз в верховье Мсты.
Во второй раз Мста и Волок вместе фигурируют под 1434 г.: "Тои осени выиха из Новагорода князь Василии Юрьевич и много пограби, едуци по Мьсте и по Бежичкому верху и по Заволочью". Возможно предположить, что грамота № 724 отражает этап освоения новгородской данью территорий, непосредственно примыкающих к восточным рубежам метрополии Новгорода.
"Пусть же, братие, вины на мне не ищут", — пишет далее Сава. — Если же будет расследование ("довѣдка"), то хоть сегодня рад послать объяснительную грамоту. Описанная в письме Савы ситуация типична для середины XII — начала XIII вв., когда северные дани были предметом постоянного спора между Новгородом и Суздалем. В 1149 г. новгородские данники отправились в поход "в мале"; узнав об их малочисленности, князь Юрий Владимирович Долгорукий отправил против них князя Берладского с воинами. В 1169 г., когда Даньслав Лазутинич с новгородской дружиной пошел за Волок данником, "присла Андреи пълк свои на нь, и бишася с ними, и беше новгородьць 400, а суждальць 7000; и пособи бог новгородцем, и паде их 300 и 1000, а новгородьць 15 муж; и отступиша новгородьци, и опять воротивъшеся, възяша всю дань, а на суждальскых смердах другую", что, как известно, послужило прелюдией к знаменитой битве новгородцев с суздальцами в 1170 г. В 1219 г. "поиде тоя знмы Сьмьюн Емин в 4-х стех на Тоимокары, и не пусти их Гюрги, ни Ярослав сквозе свою землю". В перечисленных случаях летопись освещает столкновения из-за даней в дальних — печерских и югорских — землях, куда высылались специальные отряды сборщиков дани. Грамота № 724 повествует о сходном конфликте в ближних землях, где на Двине и Ваге новгородские и ростово-суздальские владения располагались чересполосно.
Рассматривая грамоту № 724 как свидетельство одного из эпизодов новгородско-суздальского конфликта из-за северных даней, мы под "мужем Андрея" можем понимать только сборщика дани в пользу суздальского князя Андрея Юрьевича Боголюбского, убитого в 1174 г. Если документ датируется временем ранее указанного года, то имеется возможность идентифицировать и упомянутого в письме Савы Захарию, который, как мы уже видели, обладает правом распоряжаться данями и данниками. Так звали новгородского посадника, избранного в 1161 г. и убитого в 1167 г., что позволяет датировать грамоту № 724 60-ми гг. XII в.
В этой связи небезынтересным оказывается место находки грамоты № 724, посланной Савой своей братье и дружине. Адресаты письма находились на Прусской улице. Между тем, расправа с посадником Захарией в 1167 г. принесла посадничество прусскому боярину Якуну, тогда как Захария потерял жизнь, поддержав изгоняемого новгородцами князя Святослава Ростиславича, вступившего в политический союз с Андреем Боголюбским. Письмо Савы, направленное и против Захарии, и против князя Андрея, обнаружено именно там, где в Новгороде пребывают их главные противники.
По характеристике А. А. Зализняка, это “самый ранний нецерковный нарративный текст, описывающий не одно-два события, а более длинную их последовательность”.
===
Кстати, исследования грамоты №724 показывают, что между историками вполне идёт спор о том, как же правильно интерпретировать события, и, соответственно, к какому периоду её привязать.
Вот здесь вы можете увидеть ответ Гиппиуса Петрухину по поводу интерпретации этой грамоты. Ответ опубликован в 2015 году. Т.е. прошло уже 25 лет, а историки вполне себе всё ещё обсуждают датировку грамоты. Никакого уважения к "официальной версии".
Другие статьи про берестяные грамоты:
Как раскрывают берестяные грамоты
Оценил 21 человек
44 кармы