О пьяных судьях за рулем

Имеет ли право полицейский штрафовать служителя фемиды?




В нашем наэлектризованном обществе возникла очередная дискуссия: имеет ли право патрульный полицейский штрафовать служителя фемиды, если он пьяным сел за руль? То есть относиться к нему, как к простому смертному вроде нас с вами.

Эта тема стала живо обсуждаться, после того как стало известно, что МВД изменило регламент работы дорожно-патрульной службы ГИБДД, удалив судей из ст.301, в которой рассказывается, как полицейские должны себя вести по отношению к кандидатам на различные выборные должности от муниципального депутата до президента РФ. Если коротко, то с кандидатами предписано особо не церемониться, а поступать в обычном порядке. К судьям это требование теперь не относится.

Но я бы попросил, прежде чем высказывать собственное мнение, которое, разумеется, будет эмоционально окрашено нашим природным чувством справедливости, прочитать кое-какую дополнительную информацию. Вообще, кто такие судьи и почему у них должны быть особые привилегии?

Не знаю насчет привилегий, но как по мне, зарплаты у них должны быть настолько высокими, насколько может позволить себе страна. Слишком много от них зависит, слишком велика их роль в установлении тотального общественного согласия. Судебная система — одна из трех ножек, на которых прочно стоит государство, вместе с исполнительной и законодательной властью. Спили одну, и рухнет вся конструкция.

Именно поэтому мы постоянно наблюдаем вбросы в инфополе, которые должны посеять сомнения в честности, профессиональности, непредвзятости судей. Именно поэтому я начинаю слегка вибрировать, когда просматриваю ролики, на которых пьяный судья, сопя, заполняет протокол в машине инспектора ДПС или, пошатываясь, перевешивает номера на своем джипе после ДТП.

Я понимаю, что эти конкретные люди бросают тень на все правосудие. Но мне становится грустно, в отличие от так называемого гражданского общества, для которого эти кадры — лишь повод для злорадства или веселого зубоскальства. Потому что, в отличие от так называемого гражданского общества, призывающего снести «прогнившую систему» на основании нескольких видеосюжетов, я понимаю, к чему может привести профессионально организованная дискредитация судебной системы.

К развалу государства. Ни много ни мало.

Просто к сведению: перевод судьи на работу в вышестоящую инстанцию (например, из районной в областную) занимает несколько месяцев. Всего лишь потому, что он обязан закончить все процессы, в которых занят. Ибо, согласно ст.157 Гражданского процессуального кодекса РФ, «В случае замены одного из судей в процессе рассмотрения дела разбирательство должно быть произведено с самого начала».

Любой чиновник вплоть до министра, когда его повышают или переводят на другую работу, передает дела преемнику за несколько дней, да и то по доброй воле. А потом делает ручкой: «Вот тебе мой мобильный, звони, если будут вопросы».

В судейском корпусе все устроено иначе. Там другая мера ответственности, другие правила, другие условия.

Попались в сети такие истории.

В Новороссийске судья огласил решение, предупредив, что в письменном виде оно будет готово через некоторое время. Но на следующий день погиб — несчастный случай. «Как дальше будет выглядеть процесс?» — задается вопросом участник форума ЮрКлуб.

В Сыктывкаре мировой судья, огласив резолютивную часть решения, отложил составление мотивировочной части на пять дней. Не успев его изготовить, судья умер. «Допустимо ли передать дело другому мировому судье?» — спрашивает akna212.

В Москве в деле о лишении родительских прав судья (34 года), не успев составить мотивированное решение и подписать его, через несколько дней умирает от рака. «Как будут развиваться события?», — интересуется член Клуба адвокатов.

На все вопросы один и тот же ответ: дела будут рассматриваться другими судьями с самого начала.

То же самое относится и к уголовным делам. В ст. 242 Уголовно-процессуального кодекса РФ сказано: «Если кто-либо из судей лишен возможности продолжать участие в судебном заседании, то он заменяется другим судьей, и судебное разбирательство уголовного дела начинается сначала».

Я, собственно, к тому, что должность судьи не совсем проста, подходить к ним с нашими обывательскими мерками нельзя.

Так что ж, значит, нельзя и увольнять или привлекать к ответственности тех пьяных персонажей, которые сыграли главные роли в видеороликах, обошедших весь Рунет стараниями возмущенной общественности? Разумеется, можно и нужно. Но при этом должно быть учтено, что десятки, а может, сотни людей ждут их вердиктов в тех процессах, в которых они заняты. Возможно, кто-то сидит в СИЗО, а для узников каждый лишний день, проведенный в камере, вычеркнут из жизни.

Итак, как мы теперь знаем, безболезненно заменить судей невозможно. Если они будут уволены, как того требует наше обостренное чувство справедливости, все дела с их участием придется начинать с самого начала.

Свое профессиональное мнение по поводу дискуссии о регламенте МВД я попросил высказать известного вам доктора юридических наук, профессора, заведующего кафедрой уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора юрфака МГУ ЛЕОНИДА ГОЛОВКО.

— Информационное общество все чаще играет с нами злую шутку, когда разгораются бесконечные дискуссии, суть которых никто толком не может сформулировать. Так и на этот раз. ГИБДД внесло в один из своих ведомственных актов (регламент) какие-то уточнения, касающиеся порядка обращения патрульных инспекторов с нетрезвыми водителями, обладающими статусом судьи. Все сразу стали обсуждать иммунитет судей от административной или уголовной ответственности, делиться знаниями о зарубежным опыте, искать что-то в иностранных законодательствах.

Что обсуждаем? О чем спорим? Что ищем?

Разве мы не знаем, что вопросы ответственности судей решаются законом, а не регламентом МВД? Кто-то вносил изменения в закон, устанавливал или отменял иммунитет судей? Вроде бы, нет. Иммунитет как был, так и остается. Тогда зачем споры о нем? Что мы ищем в иностранном законодательстве, где этот иммунитет также повсеместно существует, в чем нет ни малейших сомнений?

Более того, сам термин «иммунитет» совершенно не точен, поскольку от правовой ответственности (административной, уголовной и т. п.) судей никто никогда не освобождал. Речь идет только об особом порядке привлечения их к ответственности, особых юридических процедурах, поскольку без них о независимости судей можно забыть. Ведь судья должен быть защищен специальными процедурами от гипотетического или реального давления тех сильных мира сего, жалобы на чьи решения он рассматривает.

Но на самом деле регламент МВД решает другие проблемы, к ответственности судей вообще отношения не имеющие. В определенном смысле их можно назвать даже техническими.

Для начала представим себе ситуацию: полиция прибывает на место преступления, задерживает преступника, надевает на него наручники, если он опасен (нет сомнений, что есть какой-то «регламент» по одеванию наручников), после чего начинается уголовный процесс, следствие, обвинение, суд, приговор. Где здесь ответственность: в надевании наручников или в приговоре? Вопрос риторический, но понятно, что надевание наручников, не будучи ответственностью, представляет собой чисто полицейскую меру по физическому обеспечению безопасности и предотвращению продолжения преступления (правонарушения), которая иногда также необходима, хотя в других ситуациях может выглядеть чрезмерной.

Теперь представим себе некоего условного Евсюкова, начавшего стрелять по людям из пистолета, пулемета, огнемета и т. п. Что должна делать полиция, если он одной рукой стреляет, а другой размахивает прокурорской, депутатской, судейской и т. д. «корочкой» — отдать честь и удалиться реализовывать сложные процедуры по преодолению его иммунитета? Или начать выяснять, что говорит Страсбургский суд и иностранные законодательства о пулеметах и огнеметах?

Думается, действовать она будет иначе: сначала обезвредит этого человека, обезопасит людей, наденет на него наручники (если получится, а если не получится, то не исключен и более печальный для стреляющего исход), а затем уже в более спокойной обстановке изучит его удостоверение, убедится в наличии статуса и начнет все необходимые процедуры по преодолению иммунитета, без чего невозможно уголовное преследование и привлечение к ответственности за преступление. Иначе говоря, мы понимаем разницу между действиями полиции по физическому восстановлению безопасности и юридическими процедурами, имеющим место уже после того, как физическая безопасность людей восстановлена.

Но что меняется, если в руках носителя специального статуса не пулемет или огнемет, а руль автомобиля, и он несется в невменяемом состоянии по дороге, создавая угрозу жизни или здоровью людей? Полиция не должна обеспечить (восстановить) физическую безопасность, поскольку невменяемый водитель обладает статусом? Нонсенс. Здесь должна действовать точно такая же логика, как и в примере со стрельбой.

Другое дело, что приведенные мной примеры намеренно утрированные. Жизнь сложнее, грани в ней тоньше. Например, если полиция останавливает автомобиль, сталкивается с судьей и без видимых оснований начинает обвинять его в вождении в нетрезвом состоянии, требовать освидетельствования и т. п., то здесь с ее стороны явное злоупотребление. Возможно, оно объясняется тем, что судья слишком часто отменяет полицейские решения, слишком часто признает правоту граждан в спорах с полицией. Такие действия полиции неприемлемы.

Но если в руки полиции из машины вываливается «в стельку» пьяный судья, то разрешить ему продолжить движение — это создать очевидные риски для жизни и здоровья граждан, да, к слову, и самого судьи. Это также неприемлемо, судья должен покинуть автомобиль и взять такси. Что не означает привлечение его к ответственности — такая ответственность за вождение в нетрезвом состоянии должна наступить лишь впоследствии, при условии прохождения всех необходимых юридических процедур, связанных со статусом судьи.

Существует ли волшебный алгоритм, позволяющий описать несколькими словами все возможные жизненные ситуации и включить их в регламент МВД? Нет, не существует. Именно поэтому право всегда и везде признавалось сложнейшей материей. Праву надо долго и упорно учиться в университете, причем речь идет не о знании разнообразных регламентов, а об овладении правовой методологией, которая алгоритмы исключает, поскольку каждый из них, будучи верен в одной ситуации, в другой ситуации превращается в откровенный абсурд.

К слову, как раз по этой причине наивные футуристические мечтания некоторых никак не желающих повзрослеть вечно молодых российских реформаторов об искусственном интеллекте, который завтра заменит всех юристов, судей, прокуроров и т. п., выглядят откровенной чепухой. Юриста просто не надо путать с писарем.
 

Павел Шипилин