Стройотряд

Часть II. Командировка.

   Мы уже с полмесяца, если не больше, вкалывали на стройке как Папы Карлы, хотя куда им до нас, когда к нам целой ватагой присоединились ещё четыре стройотряда и все пять этажей общаги стали забитыми до упора. Откуда они – то ли не узнавал, то ли забыл, на каких объектах применялись – понятия не имел: своих забот хватало. Но общага загудела растревоженным ульем.

Все они работали как белые люди и только мы – почти без выходных. Даже на День шахтёра командир, к шахтам отношения не имевший, буровик ибо, утром удивлённо посмотрел на нас, приготовившихся праздновать при всём параде, да и ошарашил временно подвластный народ:

- Друзья, а куда это вы собрались такие красивые, что клейма на вас негде ставить? Никаких праздников. Все расходимся по вчерашним рабочим местам.

Приехали… Возмущению нашему не было предела, однако в уме каждый из нас помнил, от чьих махинаций зависит наша зарплата, поэтому, поорав на него вволю, но без лишнего фанатизма, загрузились в автобус и учихпыхали строить. Если бы коммунизм – ещё куда ни шло, а то же какую-то свиноферму… Досадно было. А его самого и его подельников – мастера-химика и комиссара-геолога – оставили праздновать День шахтёра. Это жизнь, ребята…

Накануне меня, что называется, подарили мужикам кровельщикам из стройуправления – так они были рады. Хотя и не совсем поняли, зачем. Несколько человек крыли рубероидом крышу, а бригадир (и я ему в помощь) кололи дрова, топили битум и ручной лебёдкой подавали «верхним» материалы. Или мужики слишком качественно работали, или мы с бригадиром уж очень по-стахановски, но большую часть времени мы с ним простаивали. Вернее, просиживали. Вокруг валялись горы битого пенобетона и я, как натура творческая, простоя не выносящая, повырезал/повытачивал ножичком из кусков каждому кровельщику по какой-нибудь безделице: кораблик, человечка, машинку, робота, всякое такое. Откровенно говоря, кроме кораблика и робота больше ничего не помню. И по окончании смены всем эти презенты преподнёс. Кажется, им они пришлись по душе. Во всяком случае, в радиусе двадцати метров я выброшенных поделок своих назавтра не нашёл.

А на завтра как раз и был День шахтёра. И я опять, несмотря на мои возражения, ибо делать там практически нечего, был придан кровельщикам:

- Они просили прислать именно тебя.

Приятно, конечно, но по прибытию на место я всё-таки этот вопрос уточнил. Оказалось, командир не соврал. В кои-то веки… В этот день мужики не собирались работать до звонка и часа за три до конца смены послали гонца за водкой и закуской. С меня денег не взяли. Я попытался уйти к своим:

- Спасибо, дяденьки, но наши ещё пашут, мне совесть не позволяет потреблять.

- Кто там пашет? Не смеши людей! Вот сейчас придёт Вася (гонец, совпадение имени – абсолютно случайное, я его уже вечером не помнил), он как раз мимо ваших должен проходить, у него и спросим.

В душе я не так уж и горел желанием вкалывать ещё полдня вместо того, чтобы прилично посидеть почти на природе. Поэтому Васю дождался вместе с остальными. Вася клятвенно заверил, что наших на стройке и след простыл, так что мне пора располагаться и чувствовать себя как дома. Не помню, что нам служило столом и что – стульями, но Васе я не поверил. Чувство локтя требовало идти работать, а душа быстренько переметнулась в лагерь противника – к лени и настаивала на пожрать и выпить. Или наоборот, выпить и пожрать, сейчас уже трудно вспомнить подробности. Но, поддавшись минутной слабости и улучив момент, когда душа отвлеклась, я даже рванулся было проверить васины слова, однако меня вовремя удержали за штаны.

Когда на «столе» появились водка и закуска, я немного заволновался: водки, как по мне, было многовато. Не для закуски, а для меня. А закуска была шикарная: хлеб, колбаса – огромными порциями, сыр, зелень и… всё, кажется. Но – много. И тут я покорил их отцовьи сердца, а мужики попались как на подбор все мне в отцы годящиеся, повторно. Дело в том, что в те времена я был так устроен, что лучше всего у меня получалось пить водку полными стаканами. Не половинами, не ещё как-нибудь, а именно полными – тогда не оставалось слезы и как-то хорошо шла (Это сейчас я устроен совершенно по-иному и могу позволить себе рюмку-две во время застолья, а в холодильнике это зелье может простаивать го-да-ми). Но они-то этого не знали! И восхищённо смотрели на сопляка, как нечего делать приговаривавшего белую стаканами (не подумайте, что стаканов этих было с десяток – меня бы уже не было с вами). По-взрослому выпив и по-мужски, безо всяких этих селёдок под шубой и оливье, закусив, мы тепло распрощались и разошлись ещё засветло. На мою долю выпало с поллитра и в иное время мне этого хватило бы, чтобы как-нибудь, да начудить. Но не тогда. Очевидно, сказался месяц физической работы на свежем воздухе, читай, ЗОЖ, и я бодро и радостно маршировал по дороге в центральную усадьбу, не чувствуя даже лёгкого похмелья. На полпути меня подобрал (сам остановил!!!) ЗиЛ-самосвал и подбросил прямо под дверь общаги, не взяв ни копейки.

Что могу сказать? Мужики, Вася в том числе, не соврали: наши давно побросали свои работы назло командиру, отоварились в продмаге, вернулись пеше «домой» и, гады такие, моими консервами, чёрт с ними, для того и брал с собой, измазали всю мою посуду, чёрт с ней, для того она и посуда, и… легли почивать на кроватях. Так и не помыв ни одной миски, ни одной вилки. Вы думаете до вечера? Не-а: до конца стройотряда. Я же терпеливый, я ждал, что они помоют, как обещали. А с другой стороны, я им кто – слуга, что ли? Унизительно же! Меня не дождались, всё выжрали, выпили, изгадили, а я – мой? Ну, неееет. Посуду так и отвёз домой грязной. Пока купался, мама помыла. И вот тогда мне стало так стыдно…