Дембель

   В наш полк прибыл мой сменщик – лейтенант, кадровый. Только из училища. Всё по уставу хотел. Желания его мне были понятны, но не близки. А потому я сдал ему взвод, как умел. Его отпустили домой на несколько дней – пусть шея вольно подышит до того, как на неё набросят хомут длиной в 25 лет, а я, съездив на свадьбу своего бывшего замка и вернувшись одновременно с приказом об увольнении в запас, организовал офицерскому народу небольшой сабантуй. Всем же радостно было: мне – оттого, что наконец уходил на любимую гражданку, офицерам – оттого, что сдыхались от бестолочи и у них наконец вырисовывается нормальный мальчик для битья – из кадровых. Значит, смышлёный.

По стране жестоким смерчем бушевал сухой закон и офицерам, ещё мечтавшим о карьерном росте, предписывалось в общественных местах не злоупотреблять, а лучше и вовсе не употреблять. Поэтому по случаю моего убытия из их жизни злоупотребляли на дому у одного из них – того Серёги, с которым как-то мы курицу варили-варили, да и не сварили. Сам процесс «проводов» на гражданку был тривиален и следа в памяти не оставил по банальной же причине.

После него мой друг, капитан Ш., завёл свою свежекупленную «Яву», я сел сзади, держа в одной руке чемодан, а в другой – чемодан-дипломат и лыжи с палками, которыми решил балансировать в дороге, так как держаться было нечем: руки-то всего две, и мы укатили с ним в моросящий дождь на станцию – к вожделенному поезду. Как умудрились доехать живыми, мне неведомо, но оба ночных поезда на малую родину я добросовестно пропустил. Они приходили не на первый путь, а что объявлялось по микрофону, я не понимал ввиду убийственного эха и малознакомого языка, который через несколько лет оказался моим государственным.

Не отчаявшись абсолютно, я поручил девчонке в справочной будочке охранять мои вещи, а сам налегке поехал на такси довыпроваживать меня из армии. Промаявшись бездельем следующий день до момента возвращения офицеров со службы, я не позволил им поужинать домашней пищей и потащил в кабак: с первого раза плохо проводили, без души, без огонька, чисто формально, и всё пошло наперекосяк. Поскольку они ещё не отошли от вчерашнего, разбавив его сегодняшним, то забыли о сухом законе и согласились почти сразу. Но я со своей стороны объявил суточное табу на питие чего-то крепче сока и был как стёклышко. Чуть посидели, потом я купил ещё пару шампанского и мы укатили на такси. Зеркало заднего вида водитель настроил под себя, поэтому судить о том, как эти оглоеды умудрились выцедить газированный напиток из горлышка в дороге, мог только по выражению лица шофёра. Но умудрились.

Несмотря на все предпринятые мною меры предосторожности, первый из двух поездов мы снова упустили. Перед вторым сконцентрировались по-взрослому и, помахав мне, стоящему в тамбуре, лапами за неимением платочков, товарищи напутствовали:

- Поезжай, Вова, работай там хорошо, создавай материальные блага, зарабатывай нам денежку, которую мы будем пропивать, а мы будем беречь технику, на которой ты будешь воевать – нас же сразу убьют.

Много лет прошло и фразу дословно мне не вспомнить. Но суть её – всегда была со мной. Пока на пенсию не вышел.