Курица

   Это было точно воскресенье. Всё остальное – неточно.

По логике, у нас был выходной и как мы встретились со старшим лейтенантом Серёгой – не ясно. Кажется, мы встретились в пивбаре. Но это не точно. А, я уже говорил… Как бы там ни было, но мы встретились и решили покушать. С этой целью нами была куплена курица, ощипанная и выпотрошенная ещё до нас. Но и это не точно. К ней, чтобы не есть всухомятку, мы купили по девять бутылок пива. Почему не по десять? Наверное, чтобы было неточно. Но это не точно. А чтобы не есть её сырую, мы пошли к нему домой в надежде, что курицу нам сварит его жена Ирина.

Однако, у неё оказались какие-то дела вне дома. Это нас сильно удручило, но мы же офицеры и нашли выход из положения: взяли кастрюлю побольше, забросили туда еду, залили водой и поставили на электроплиту. Посолить забыли. Скорее всего, именно из-за этого вариться она категорически отказалась. Не то, чтобы прямо вслух, но молчаливый бойкот объявила. И не варилась.

Уничтожив весь запас пива, мы с удивлением обнаружили, что курица осталась твердокаменной. Что ж, поесть не удалось, но мы же офицеры! Мы нашли выход из положения, найдя выход из квартиры и вход в кафе-бар через тройку кварталов в городке, в котором кварталов не было по определению, так как разбивка его застройки осуществлялась в доисторические времена: радиально направленные от периферии к центру улицы – и где там кварталы? Да, забыл: плиту выключили. Мы же офицеры!

Войдя в кафе-бар, мы обнаружили, что в телевизоре Динамо Киев проигрывает Спартаку. Интересно, как дела обстояли в реальности? А по центру бара из потолка свисал вертящийся зеркальный шар. Меня он доконал, отражая свет всех светильников, а Серёга сидел к нему спиной. Поэтому мы заказали сначала коньяк и что-то пожевать, а уже потом водку. Но это… Ну, в общем, вы поняли.

Войдя в азарт, мы познакомились с двумя мужиками, судя по тому, что, когда мы пошли с ними по их предложению кататься в лодочке (по речке, а вы подумали – на карусели? Неее. В городке не было карусели), там откуда-то взялся самогон. Зря знакомились: всё равно на утро ни мы их, ни они нас уже не узнали бы. Хоть бы себя… Пили самогон тоже зря, но некому было нас остановить. Куда смотрел замполит – непонятно.

Несмотря на все предостережения ОСВОДа, мы не утонули. Как только самогон был исчерпан и мы достигли берега, мужики как-то резко дематериализовались, хотя вживую были достаточно упитанными. И тут я вспомнил, что у меня в учебном классе, в котором за два года я не провёл ни одного занятия, хранится ящик с армянским коньяком, из которого за хранение мне были обещаны две бутылки. Здесь всё сложно, но я попытаюсь объяснить.

Хозяин коньяка, боец М-ян был сыном ереванского цеховика и в партию вступить не мог. А ему позарез надо было. Для того, чтобы выехать в дальнее зарубежье по турпутёвке и, испросив там политического убежища, воссоединиться в Париже с многочисленной роднёй по обеим родительским линиям, сплотив их собой между собой. На семейном совете было решено отдать сына в армию – там вступить легче. Отдали. Но время шло, а объятия партии перед ним не распахивались - от слова распахнуться, а не от слова распахаться.

Проблему решили устранить путём подкупа партийных офицеров армянским коньяком – ради рекомендации. С этой целью и был выслан ящик на место службы. Однако где рядовому советской армии хранить ящик с коньяком? Негде. И тут М-ян нашёл единственно верный варинт: обратиться за помощью ко мне. Обратился. И уломал. Не особо-то я и ломался. Но цену вопросу назначал он сам. Наверное. Если и я – то в шутку. А он принял всерьёз. Но – нет, он. Или я?..

Итак, я вспомнил, что у меня в учебном классе хранится ящик коньяка, из которого две бутылки – мои. А вот дальше ничего не вспомнил. Разумеется, мне потом рассказали. Нашлись добрые люди. Но знаете, с чужих слов что-то утверждать наверняка… Не буду.

P.S. Все заимствования авторского стиля прошу считать либо случайными, либо вызванными желанием донести историю до читателя максимально правдиво.