Последнее слово всегда за Богом

85 2795

Когда врачи бывают бессильны, они обращаются к Главному врачу - Богу. 

         Диспансер: Страсти и покаяния главного врача

  Эмиль Айзенштрак.

Писать я начал как-то инстинктивно, безо всякой цели, из внутреннего побуждения. Но это не творческая потребность, «не потный вал вдохновения», а чистая, как мне кажется, физиология. 

На работе меня рвут крючьями служебные страсти. Я главный врач и оперирующий хирург. Сочетание административных и хирургических переживаний вызывает у меня сильные стрессы. Повышается кровяное давление, стучит сердце, иной раз болит голова, дрожат руки. Невидимые миру обиды и слезы бьются изнутри, как бы просятся наружу.

  И тогда я начинаю выплескивать все это на бумагу. Сразу же становится легче. Понижается давление, успокаивается пульс. И на работе, когда совсем уже скверно, у меня возникает психологическая защита: «Интересный сюжет!». 

Известно, что Л. Толстому стало плохо, когда он писал сцену самоубийства Карениной. Флобера отправили в больницу с резкими болями в желудке, когда мадам Бовари под его пером начала умирать от принятого внутрь мышьяка. Гений-профессионал силой могучего воображения заставил свой желудок переварить мышьяк, которого нет. 

У маленького рядового человека другая задача: весь яд, проглоченный за день, выплюнуть вечером, чтобы уснуть спокойно и утром в хорошей форме снова пойти на работу. Так появились эти записки. Они стали книгой, которую я писал в стол, без какой-либо мысли о публикации и потому без оглядки на внутреннего цензора.

 И хотя заглавие определяет круг затронутых проблем, однако диспансер не остров, а часть всеобщей суши, на которой мы живем. И в этом смысле книга выходит за рамки чисто профессиональных коллизий и рассуждений.  И все же для того, чтобы раскрыть что-то общее, нужна точка отсчета, первичная боль, от которой бы оттолкнуться. 

Тридцать восемь лет работы онкологом-хирургом и главным врачом — достаточный срок, чтобы набрать столько внутренней боли, что ее с избытком хватило на эти страницы. Сегодня, когда многое тайное становится явным, когда подымаются завесы и занавески, подлинное лицо медицины, ее трагедия и несчастья уже видны всем, обсуждаются подробно, откровенно. 

И, конечно, все хотят найти причины случившегося. Высокая детская смертность, низкая продолжительность жизни, несостоятельность стационарной койки, поликлинические ущербы… Откуда же? Почему?

"В 12 часов телефонный звонок: «Приезжайте, пожалуйста, в гинекологическое отделение поселковой больницы. Женщине вскрыли живот и не знаем, что делать дальше».

Приезжаю, захожу в операционную. Сразу же узнаю, что лидер этого отделения, опытная заведующая, в трудовом отпуске. Оперируют ее ученицы. Брюшная полость вскрыта небольшим поперечным разрезом. Женщина молодая, разрез косметический, когда делали этот разрез, думали, что встретят маленькую кисту яичника, а обнаружили большую забрюшинную опухоль, которая глубоко уходит в малый таз. 

И вот они стоят над раскрытым животом. Зашить — совесть не позволяет, выделить опухоль — тоже боятся: зона очень опасная и совершенно им незнакомая. Ни туда, ни сюда. Тупик. И длится эта история уже 3 часа!

Все напряженно смотрят на меня, ждут выхода. Я должен их успокоить и ободрить своим видом, поэтому улыбаюсь и разговариваю очень легко и раскованно. Вскрываю брюшину над опухолью и вхожу в забрюшинную область. Опухоль скверная, плотная, почти неподвижная, уходит глубоко в таз, куда глазом не проникнешь, а только на ощупь. 

Можно или нельзя убрать эту опухоль — сразу не скажешь, нужно начать, а там видно будет. Очень глубоко, очень тесно и очень темно. А рядом жизненно важные органы и магистральные кровеносные сосуды. Отделяю верхний полюс от общей подвздошной артерии.

Самая легкая часть операции, не очень глубоко, и стенка у артерии плотная, ранить ее непросто. Получается даже красиво, элегантно, немного «на публику». Но результат неожиданный. От зрелища пульсирующей артерии у моих ассистентов начинается истерика. Им кажется, что мы влезли в какую-то страшную яму, откуда выхода нет. Сказываются три часа предыдущего напряжения. 

Гинеколог стоит напротив, глаза ее расширены. Она кричит: «Хватит! Остановитесь! Сейчас будет кровотечение!». Она хватает меня за руки, выталкивает из раны. И все время кричит. Ее истерика заразительна. В операционной много народу. Врачи и сестры здесь, даже санитарки пришли. И от ее пронзительного крика они начинают закипать. Все рушится.

Меня охватывает бешенство. «Замолчи, — говорю я ей, — закрой рот! Тра-та-та-та!!!» Она действительно замолкает. Пожилая операционная сестра вдруг бормочет скороговоркой: «Слава Богу! Слава Богу! Мужчиной запахло, мужчиной запахло! Такие слова услышали, такие слова… Все хорошо, Все хорошо! Все хорошо!». И они успокоились. Поверили.

Идем дальше и глубже. Нужны длинные ножницы, но их нет, а теми коротышками, что мне дали, работать на глубине нельзя. Собственные руки заслоняют поле зрения, совсем ничего не видно. К тому же у этих ножниц бранши расходятся, кончики не соединяются. Деликатного движения не сделаешь (и это здесь, в таком тесном пространстве). Запаса крови тоже нет.

 Ассистенты валятся с ног и ничего не понимают. И опять говорят умоляюще, наперебой, но уже без истерики, убедительно: возьмите кусочек и уходите. Крови нет, инструментов нет, мы вам плохие помощники, вы ж видите, куда попали. А если кровотечение, если умрет?

В это время я как раз отделяю мочеточник, который плотно спаялся с нижней поверхностью опухоли. По миллиметру, по сантиметру, во тьме. Пот на лбу, на спине, по ногам, напряжение адское. Мочеточник отделен. Еще глубже опухоль припаялась к внебрюшинной части прямой кишки. Здесь только на ощупь. 

Ножницы нужны, нормальные ножницы! Режу погаными коротышками. Заставляю одну ассистентку надеть резиновую перчатку и засунуть палец больной в прямую кишку. Своим пальцем нащупываю со стороны брюха ее палец и режу по пальцу. И все время основаниями ножниц — широким, безобразным и опасным движением.

Опухоль от прямой кишки все же отделил. Только больной хуже, скоро пять часов на столе с раскрытым животом. Давление падает, пульс частит. А крови на станции переливания НЕТ. Почему нет крови на станции переливания крови? Я кричу куда-то в пространство, чтобы немедленно привезли, чтобы свои вены вскрыли и чтобы кровь была сей момент, немедленно! «Уже поехали», — говорят.

А пока перелить нечего. Нельзя допустить кровотечения, ни в коем случае: потеряем больную. А место проклятое, кровоточивое — малый таз. Все, что было до сих пор, — не самое трудное. Вот теперь я подошел к ужасному. Опухоль впаялась в нижнюю стенку внутренней тазовой вены. Вена лежит в костном желобе, и если ее стенка надорвется — разрыв легко уйдет в глубину желоба, там не ушьешь.

 Впрочем, мне об этом и думать не надо. Опухоль почти у меня в руках, ассистенты успокоились, самого страшного они не видят. Тяжелый грубый булыжник висит на тонкой венозной стенке. Теперь булыжник освобожден сверху, и снизу, и сбоку. Одним случайным движением своим он может потянуть и надорвать вену.

Но главная опасность — это я сам и мои поганые ножницы. Лезу пальцем впереди булыжника — в преисподнюю, во тьму, чтобы как-то выделить тупо передний полюс и чуть вытянуть опухоль на себя — из тьмы на свет. Так. Кажется, поддается, сдвигается. Что-то уже видно. И в это мгновение — жуткий хлюпающий звук: хлынула кровь из глубины малого таза. Кровотечение!!!

Отчаянно кричат ассистенты, а я хватаю салфетку и туго запихиваю ее туда, в глубину, откуда течет. Давлю пальцем! Останавливаю, но это временно — пока давлю, пока салфетка там. А крови нет, заместить ее нечем. Нужно обдумать, что делать, оценить обстановку, найти выход, какое-то решение.

И тут мне становится ясно, что я в ловушке. Выхода нет никакого. Чтобы остановить кровотечение, нужно убрать опухоль, за ней ничего не видно. Откуда течет? А убрать ее невозможно. Границу между стенкой вены и проклятым булыжником не вижу. Это здесь наверху еще что-то видно. А там, глубже, во тьме? И ножницы-коротышки, и бранши не сходятся. Нежного, крошечного надреза не будет. Крах, умрет женщина.

Вихрем и воем несется в голове: «Зачем я это сделал? Куда залез!? Просили же не лезть. Доигрался, доумничался!». А кровь, хоть и не шибко, из-под зажатой салфетки подтекает. Заместить нечем, умирает молодая красивая женщина. Быстро надо найти лазейку, быстро — время уходит. Где щелка в ловушке? Какой ход шахматный? Хирургическое решение — быстрое, четкое, рискованное, любое! 

А его нет! НЕТ!

И тогда горячая тяжелая волна бьет изнутри в голову; подбородок запрокидывается, задирается голова через потолок — вверх, ввысь, и слова странные, незнакомые, вырываются из пораженной души: «Господи, укрепи мою руку! Дай разума мне! Дай!!!».                        И что-то дунуло Оттуда. 

Второе дыхание? Тело сухое и бодрое, мысль свежая, острая и глаза на кончиках пальцев. И абсолютная уверенность, что сейчас все сделаю, не знаю как, но я — хозяин положения, все ясно. И пошел быстро, легко. Выделяю вену из опухоли. Само идет! Гладко, чисто, как по лекалу. Все. Опухоль у меня на ладони. Кровотечение остановлено.

Тут и кровь привезли. Совсем хорошо. Я им говорю: «Чего орали? Видите, все нормально кончилось». А те благоговеют. Тащат спирт (я сильно ругался, такие и пьют здорово). Только я не пью. Они опять рады.

Больная проснулась. Я наклоняюсь к ней и капаю слезами на ее лицо."

P.S. К слову сказать, совершенно не случайно в этой книге слово Бог встречается целых 126 раз, и обращение к Богу по имени Господи - 24 раза. Потому что будучи практикующим хирургом-онкологом, доктор Айзенштрак многократно видел через свою работу и жизнь Божью помощь. Что в конце концов и привело его к Богу.

Многие врачи могут засвидетельствовать, как Бог лечил их руками, помогал там, где по человечески все кончено. Бог ставит запятую там, где человек ставит точку. Помните это.                    

                              Поблагодарить за чудо... 

 Игумен Нектарий Морозов

Я рассказывал какое-то время тому назад о том, как чудесным образом оказалась в нашем храме святых апостолов Петра и Павла в Саратове частица мощей святителя Иоанна Шанхайского. И тогда же обмолвился, кажется, о том, что с этого самого момента началось невидимое, но совершенно ощутимое участие святого в жизни нашего прихода и прихожан, в том числе и в моей собственной жизни. А если не обмолвился, то должен был бы. Вспомню сейчас один, самый, пожалуй, поразительный случай такого рода.

Как-то вечером к нам зашел человек с выражением невыносимой боли на лице. В храм его привела страшная беда: шестнадцатилетний сын после размолвки с ним по не понятной ни для него, ни для матери причине прыгнул вниз с 10-го этажа. Я уже подбирал слова для того, чтобы утешать отца в горе, с которым мало что сравнится, но тут выяснилось, что сын еще жив. Он упал плашмя на землю, был зафиксирован перелом основания черепа, разрыв тканей печени, юноша находился в глубокой коме. Шансы на сохранение жизни были, по сути, нулевыми. Трудно сказать почему, скорее всего, повинуясь какому-то неожиданному побуждению, я предложил отцу послужить молебен святителю Иоанну, на что он с готовностью откликнулся.

Несколькими днями позже отец пришел вновь. Сын все еще был в коме, но и это казалось невероятным при полученных травмах. Немного времени спустя мы узнали, что он пришел в сознание… И еще чуть позднее начал самостоятельно есть.

Через два или три месяца в храме я увидел его. Он пришел сам – не приехал на коляске, при нем не было костылей. Он выглядел болезненным, истощенным (было бы странно, если бы не так), но твердо держался на ногах, хотя и не очень внятно еще говорил (что тоже не удивительно, учитывая удар лицом об землю при падении с 10-го этажа). У него было только одно намерение: поблагодарить Бога за то, что чудом выжил. И поблагодарить за это чудо удивительного угодника Божия – святителя Иоанна…

Святитель Иоанн Шанхайский


 Чудесные исцеления: помощь во время операции.

  Архимандрит Нектарий (Антонопулос), настоятель Преображенского монастыря в Сагмате, человек высокого авторитета и безусловной честности написал книгу об архиепископе Луке, положив начало его широкому почитанию в Греции. 

Архиепископ Лука (в миру Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий)

Из рассказа архимандрита Нектария 

В Афинах тяжело заболел мальчик. Настолько тяжело, что врачи отказались делать операцию, а предложили обратиться в один из лучших медицинских центров Германии, оборудованный по последнему слову техники. Так и сделали.

Сопровождал мальчика и отец Нектарий. И вот после многочасовой, сложнейшей операции выходят хирурги и заявляют:

– Непонятно, зачем Вы привезли ребёнка в наш центр, если у вас самих есть такой замечательный специалист!

– Какой специалист? – удивился отец Нектарий.

– Ну, тот, что подсказывал нам, давал ценные указания, руководил операцией. Профессионал высочайшего уровня! Можно сказать, что благодаря ему операция прошла блестяще.

– Странно, но никакого специалиста с нами не было, вы что-то путаете…

– Ну, как же, такой – в медицинском халате старого образца, сейчас уже таких нет, с седой бородой… да он вот только что перед нами из операционной вышел, как же вы его не заметили?..

Изумлённый отец Нектарий попросил показать ему журнал регистрации. Напротив фамилии мальчика стояли фамилии хирургов, делавших ему операцию и последней в ряду была запись, сделанная от руки по-русски: “Архиепископ Лука”.

Дивны дела Твои, Господи!

От себя добавлю: поистине от детской, непосредственной веры греков, происходит и повсеместное почитание святителя Луки в благословенной Элладе.И как же эта вера контрастирует с нашим изумительным равнодушием и холодностью, когда множество людей, живущих в Симферополе, и понятия не имеют о том, кто такой архиепископ Лука. Может этим отчасти объясняется такое обилие чудес, совершаемых Святителем в Греции и относительное “затишье” у нас, на его земной родине.

***

Женщина из города Морфу однажды почувствовала слабость и небольшую температуру. В таком состоянии она провела несколько дней. Врачи спустя некоторое время обнаружили кишечную инфекцию. Женщине становилось все хуже, не смотря на то, что ей было назначено интенсивное лечение. Врачи провели операцию, но в результате у больной развилось заражение крови. 

Спустя некоторое время женщина впала в кому. Священник, который пришел к больной, осенил ее частицей мощей святителя Луки. В этот момент больная вышла из комы, а ее организм непостижимым образом начал самостоятельно бороться с заражением крови. Вскоре женщина совсем исцелилась. Так святой Лука помог безнадежной больной.

                     Лука Войно-Ясенецкий Фотография с сайта pravmir.ru


 Исповедь самоубийцы — рассказ священника о       необычном случае

Протоиерей Игорь ФОМИН

В моей священнической практике был необычный случай. Однажды моя родственница, живущая в глухой деревне, попросила приехать, чтобы помочь соорудить некоторое подобие перехода через реку — старый мост «трудолюбивые» жители разобрали и сдали на металлолом…

Я приехал. Но приступить к работе сразу не удалось: тетушка решила для начала показать мне свой молитвенный дом в соседней деревне, полуразрушенный храм по соседству, заодно просила заехать в магазин. Все это мы обошли, осмотрели, сделали. Казалось, можно приступать к ремонту… но не тут-то было!

Нас постоянно задерживали: в молитвенный дом пришла вдова, попросила панихиду отслужить по ее мужу; в магазине разговорчивые тетушки задержали мою родственницу еще минут на 15; по дороге в храм — остановил директор школы и начал выговаривать моей родственнице за ее подопечного-школьника, безалаберного ученика… Я нервничал — времени оставалось все меньше.

Наконец мы сели-таки в машину, готовые ехать к речке… И вот в этот самый момент неизвестно откуда возник и постучал в окно странный молодой человек, лет, наверное, 29-ти, в очках, весь красный, какой-то запыхавшийся. Он спросил:

— Вы случайно не из церкви?

Я говорю:

— Из церкви.

— Священнослужитель?

— Да.

— Вы знаете, я иду вешаться. Хочу у вас перед этим исповедаться.

У него были жестокие семейные неурядицы, мужское самолюбие и гордость были уязвлены до крайности. А один грех, как известно, тянет за собой другой — и так вплоть до мысли о самоубийстве.

У меня с собой были и требник, и Евангелие, и крест. Я вышел, все это достал, одел епитрахиль, прочитал положенные молитвы, расположившись в разрушенной колокольне с «наскальной живописью», посередине которой зияло кострище — на нем, очевидно, недавно жарили шашлыки. Выслушал очень долгую исповедь этого молодого человека. Время пролетело незаметно, но, как потом оказалось, беседовали мы очень долго, и убивать себя человек раздумал…

Милостью Божией, он до сих пор здравствует, живет, пересмотрел свою жизнь, понял свои ошибки. Жизнь была спасена!

И вот что я думаю теперь. Слава милостивому Господу, Который привел священника за 400 км от его дома, задержал его, где надо и сколько надо, для того, чтобы дать возможность отчаявшемуся человеку постучать в окошко его автомобиля и впоследствии встать на истинный путь. Этот парень воспользовался такой возможностью. Честь ему и хвала.


Пример совершенно удивительной истории целебной помощи приведен в статье   Александра Назаренко (Лукьяненко) https://cont.ws/@sandro61/1911...       

                    Последнее слово всегда за Богом.


                                 По материалам статей: 1, 2, 3, 4, 5.



Пётр Толстой: нам плевать на Макрона. Убьём…

Французы в шоке, таким жёстким журналисты его ещё не видели. Впрочем, им не привыкать, в том числе и к реакции своих зрителей. Из раза в раз приглашать в эфир ведущего канала BFMTV и бр...

Почему Собчак пропала с радаров
  • pretty
  • Сегодня 08:29
  • В топе

КВАДРАТУРА   КРУГАЛистаю ленту новостей и думаю: «Чего-то не хватает, что-то в стране изменилось. А что?». И вдруг понял: нет Собчак. Пропала. Еще буквально пару месяцев назад ее фамилия обя...

Шчо вы к нам прысталы?!

- Какие мы вам братьтя, хто вам это сказал?! Мы сами по себе! А вы лизеты й лизэтэ. Вы понимаете, шо мы не хотымо з вамы жыты?! Мы хотим отдильно, без вас, сами по себе!- Понимаем. И по...

Обсудить
  • :thumbsup: :thumbsup: :thumbsup: +++
  • :thumbsup: :sparkles: :sparkles: :sparkles:
  • Спасибо, Нина! :heartbeat: :heartpulse: :heartbeat: С замиранием сердца прочла все истории. Особенно тронул первый случай с хирургом. Невероятно тяжела у них работа, которую они выполняют даже несмотря на то, что для этого порой нет соответствующих условий. Хорошо, что Бог услышал этот отчаянный возглас: «Господи, укрепи мою руку! Дай разума мне! Дай!!!» :pray:
  • Спасибо за удивительные истории, Ниночка! :revolving_hearts: Дивны дела Твои, Господи! "Бог ставит запятую там, где человек ставит точку. Помните это."
  • Чудны дела Твои, Господи!