«Русское психо». Эдуард Лимонов

В нашем издательстве вышла новая книга Эдуарда Лимонова «Русское психо».

О книге.

Написанные в тюрьме Лефортово тексты Эдуарда Лимонова - особый жанр литературы, не поддающийся определению. Мемуары, политический трактат, эссе о культуре и экономике. Автор наблюдает за эпохой, рассуждает об эстетике мусора, тюремных буднях и жизни в эмиграции. 

В этой книге Лимонов-активный общественный деятель объединился с Лимоновым-писателем и создал уникальный каталог своего яркого жизненного опыта. 

ВПЕРВЫЕ! Ниже мы приводим уникальный ознакомительный отрывок из книги, только для читателей нашего блога на «КОНТе» (в конце статьи купон на скидку).

Живя в гигантских городах-мегаполисах, я постепенно перестроил свою эстетику на мегаполисный лад. Нью-Йорк и Париж воспитали у меня любовь к мусору. Как японцы (довольно вульгарно, надо сказать, они при этом ещё и бухают как свиньи, некоторые японцы — грязные алкаши) создали культ из лицезрения цветущей «сакуры», то есть вишни, так у меня сложился культ обожания мусора. В 1985 и 1986 годах моя подруга Наташа Медведева жила отдельно от меня на улице Святого Спасителя, впадающей в рю Святого Дени — улицы проституток. Но главное в том районе не проститутки. Это район, где шьют так называемый «Сентьер» — то есть пояс. Там расположены тысячи швейных мастерских, именно там делают парижскую моду, фальшивую и настоящую. Не надо воображать светлые цеха Веры Павловны. Для создания великолепных парижских платьев, туфелек и прибамбасов французы употребляют нечёсаных эмигранток и эмигрантов: китаёзов, турков, арабских крупных девушек, черноглазых негритосов. Всё это воняет, смердит и трудится у раскалившихся машин в захламлённых помещениях с разваливающимися стенами. Возвращаясь от Наташи Медведевой, я любил покопаться в мешках с обрезками тканей. Иногда неловкий гастарбайтер неправильно делал штамп, и тысячи частей рукава выбрасывались на улицу. Случай сплетал эти части рукава с обрезками самых фантастических цветов и конфигураций. Всё это крепко пахло трикотажем, производством, прошедшим в Париже дождём. А я стоял и любовался с загадочной улыбкой маньяка.

Вообще про мусор можно много чего сказать. А мусор может сказать о народе, от которого остался этот мусор. От греков остались всякие там горшки с великолепными фигурами атлетов, богов и героев, покрытые глазурью. Остались статуи с благородными, но сбитыми носами. Помню, спустившись с каменистого плато к Адриатике, дело было в 1993, я с отрядом сербской военной полиции попал на место стоянки французского батальона миротворцев. Миротворцы только что ушли, оставив после себя несколько свалок. Наиболее заметной частью каждой свалки были бутылки из-под французского вина. Ну, скажем, нижнего среднего качества вина. Преобладали бутылки с этикетками «Blanc du Blanc», как ясно из названия, это белое вино, и «Cofe du Rhone» — известное среднее красное вино. Банки из-под консерв преобладали рыбные, а среди рыбных — банки из-под макрели. А ещё очень значительным элементом свалок были дешёвые карманного формата книжонки о войне. На обложках мускулистые супермены сжимали в руках сверхнавороченные автоматы, больше похожие на оружие из «Звёздных войн». Книжечки разбухли от дождей, и порою слипались друг с другом, превращаясь в чудовищные скульптурные комки папье-маше. Впрочем, папье-маше и означает жёваная бумага. В этих мусорных горах — отходах высокоразвитой цивилизации я нашёл и немало открыток и даже писем и фотографий. Объяснялось жестокосердие французских солдат просто: с этого места их эвакуировали поспешно, на вертолётах. Всё лишнее приказали выбросить. Они оставили даже боеприпасы. Тут уж не до открыток. Я, помню, набрав себе открыток и писем, долго потом читал их, разлепляя и высушивая. Так как я любопытствую.

Когда я жил в Красноярске на улице Горького за несколько месяцев перед арестом, влево в окне там были видны три огромных мусорных контейнера. Так от них кормились множество голубей, ворон, собак и человеков. Люди подходили к проблеме толково, работала бригада с рюкзаками и крючьями. У них процветала специализация: отдельно бутылки, отдельно бумага и кости, и металл, и отдельно пищевые отходы. Стояли жуткие, впрочем, обычные сибирские морозы. На всю эту обильную жизнедеятельность можно было смотреть часами. Что мы с крошечной Настей и делали из окна кухни. Вороны атаковали голубей, бригада человеков отколотила чужого нищего, запустившего руки в резервуар жизни. Красноярская свалка во дворе обслуживала целое каре пятиэтажных домов. По причине морозов она не воняла.

Для читателей нашего блога скидка 25 % по промокоду питернаконте

Книгу можно купить здесь: https://www.piter.com/product_...