Почему сейчас время бежит быстрее чем в СССР

В СССР основательно и не торопясь писали репортажи с места события. На Событие из редакции отправлялись двое: корреспондент и фотокорреспондент

Один соответственно фотографировал, а второй записывал в блокнотик слова организаторов и участников События. Ну и цифры, чтобы не забыть.

Потом акулы светотени и пера отправлялись пить пиво. Или портвейн. В редакцию-то возвращаться не надо было. Они же на Событии.

На следующий день фотокорреспондент проявлял, закреплял, печатал и сушил фотографии с места События. А корреспондент курил, смотрел в окно и мучительно кропал гениальный репортаж.

На третий день после События редакционная машинистка, матерясь на каракули, печатала репортаж. Редактор его черкал красным карандашом и отбирал фотографии.

Затем всё это добро отправлялось в типографию, где линотипист отливал бессмертные строчки репортажа в свинце, а метранпаж пытался запихнуть их в рамку.

Потом шли сокращения, ругань корреспондента, которого «режут по живому», правка корректора, отливка новых строчек со свежими ошибками и, наконец, печать. Запах краски, испачканные руки, фотокорреспондент бурчит, что печать все фотки «съела».

И только на следующий день репортаж с места события попадал к читателю.

А ему, читателю, казалось абсолютно нормальным, что репортаж рассказывает о Событии, которое произошло неделю назад.

И время поэтому текло медленно. Лето было очень длинным, а зима тянулась просто бесконечно.

А сейчас?

Не успел самоубийца долететь до земли, как ролик про неудачника, выбросившегося из окна, уже набрал 150 000 просмотров.

Поэтому время даже не бежит. Оно делает так – фьють!

Я был уверен, что сегодня вторник. Оказалось – четверг.