Акулы из стали. Аппендикс.

Я очень редко болею. За всю мою службу в военно-морском флоте и службе спасения в медицинской книжке, кроме ежегодных медосмотров, всего две записи. Одна из них - аппендицит. Вот вы в своей, в основном, скучной гражданской жизни что делаете, когда у вас начинает болеть живот? А я сейчас расскажу, как было со мной. 

После того, как мы стрельнули ракетой, нам дали поспать. Впервые за месяц плавания на лодке царила тишина и покой - спали все. Началось это часа в три, а в семь меня подняли на ужин. Проснувшись, я подумал, что, видимо, никогда в жизни столько не спал и так не пух от сна, поэтому даже и не сразу обратил внимание на то, что у меня болит живот. Ай ну болит и болит, в общем-то. На ужине похлебал супа и съел котлету – ничего больше не лезло, что и было для меня первым тревожным звоночком – молодой организм в условиях подводного плавания есть хочет постоянно и много. - Эдуард, - спросил у меня Антоныч на вахте, - чо ты зелёный и скрюченный какой-то? - Антоныч, живот болит шопипец. - Скока котлет съел на ужине? - Одну и то не до конца. - Это термальное состояние, тогда, иди к дохтуру, ты меня пугаешь. - Дык а на вахте кто сидеть будет? - Борисыча вызови – он уже пять часов беспрерывно спит, чем нарушает Устав, который предписывает ему терпеть тяготы и невзгоды! Вызываем Борисыча, понуро бреду в больницу. Больницей называлась у нас амбулатория, и находилась она в первом отсеке. Представляла она собой комплекс из трёх помещений – сначала смотровая и операционная (комната четыре на три метра с кушеткой, стоматологическим креслом и всякими приборчиками), из неё за дверью комната для лёжки больных (полтора на два метра, двухъярусная койка и тумбочка), а из неё уже вход в гальюн. Служили в нашей больнице три медика: два доктора и один фельдшер. На дежурстве сидел, естественно, терапевт (он же стоматолог, он же психиатр, он же уролог, он же офтальмолог, он же отоларинголог) Андрей. Хирург Саша после танцев на льду в бессознательном состоянии вонял перегаром на месте нижнего больного за дверью. Я не скажу, что мы с докторами были большими друзьями как, например, с Борисычем, но тут важно, чтобы вы понимали – доктора у нас не были гондонами, и я не был гондоном, и поэтому мы были друзьями. Потому что если два человека на подводной лодке не гондоны, то они – друзья, несмотря на любые различия в характерах. Без вариантов. - Чё припёрся? - ласково спросил меня Андрей. - Живот болит. - Запор? - Сам ты запор – просто болит. Андрюха насыпал мне горсть каких-то пилюль и с чувством выполненного долга взялся дальше штудировать теорию преферанса. Я наелся таблеток и пошёл дальше бдить. Бдил я минут пятнадцать, наверное, потом побежал в гальюн исторгать из своего нутра полупереваренные пилюли. Опять вызвали Борисыча, и я пошёл к Андрюхе (боль-то в животе усилилась). - Ты издеваешься, что ли? – Андрей как раз изучал любимый докторский приём «мизер в тёмную». - Андрюха. Вырвало меня твоими пилюлями, что ты мне подсунул, гад? - Да ладно? И болит так же? - Нет. Сильнее уже болит. - А ну-ка ложись на кушетку. Ну лёг. Андрюха понажимал на живот, поспрашивал чо да как. - Похоже, братуха, что у тебя аппендицит! - Хде апиндитсит? – в соседней комнатушке мгновенно прекратился храп и из облака перегара выплыли с сильной бортовой и килевой качкой красные опухшие глаза хирурга Саши. - В животе, бл..дь, Саша, где же ещё?! Так, Эдик, на тебе специальную таблетку, выпей и полежи час спокойно, с вахты я тебя снимаю, командир в центральном? Пойду на доклад. Выпил специальное колесо я и пошёл наслаждаться заслуженным для меня моим животом отдыхом. Может, час прошёл, может, чуть больше, и вахтенный вызвал меня в амбулаторию. Иду как огурчик уже, боль прошла, но в отсеках уже все всё знают и как-то подозрительно ласково на меня смотрят. Оба доктора сидят и улыбаются в предвкушении предстоящего веселья. От Саши, конечно, попахивает перегаром, и у него красноватые глазёнки, но, блядь, он абсолютно трезв и у него даже не дрожат пальцы!!! Не помню, когда последний раз, начиная с пяти лет, я так сильно удивился; в пять лет-то я первый раз увидел, как мотоциклы ездят вверх ногами в шаре и уверовал в волшебство. - Саша!! – я не мог держать это в себе. - Как это может быть, бл..дь???? Ты же только вот недавно на ногах не стоял!! Какому из подводных демонов ты продал душу??? - Оссспаде, как ты эмоционален, чему, ты думаешь, меня учили шесть лет в медицинской академии? Аппендициты вырезать? Нет!!! Быстро и эффективно бороться с похмельем!! Ложись на кушетку, буду тебя пальпировать!!! - А это законно вообще? – уточнил на всякий случай я, так как мои познания в медицине в тот момент не доходили ещё до слова «пальпировать». - Ну не во всех, конечно, странах мира, но под водой на боевом корабле - точно можно. Не помню, говорил ли я вам, но доктора у нас были те ещё юмористы! Ну потискал меня Саша, посовал мне градусники и говорит: - У меня для тебя плохие новости, брат. Похоже это перитонит, а не аппендицит. - Александр! Я, бл..дь, офицер минус инженер военно-морского флота! Я не знаю ваших матерных слов и поэтому них..я не понимаю, что ты мне сейчас сказал, и ни разу не огорчён! - Пошли к командиру, - говорит Андрей, - он нас ждёт для принятия решения. - Ну что, гадёныш, - обрадовался командир в центральном нашему с Андреем приходу, - допрыгался? Скока там, доктор, ему жить осталось? - Несколько часов, ну, может пару дней максимум. - Значит так, Эдвард. Мы имеем два варианта. Первый: мы на всех парах летим сейчас к чистой воде, забив на боевую подготовку и планы флота. Дней пять-семь у нас на это уйдёт. У кромки льдов нас будет ждать госпитальное судно, если на флоте наскребут солярки для него и оно дочухает до нас, не сломавшись. Второй: ты отдаешься в руки наших эскулапов. Решай - колхоз дело добровольное. - Конечно, - говорю, - мысль про госпитальное судно с его медсёстрами наполняет мой зоб слюной, не скрою, но вдруг там не окажется симпатичных, и я зря буду терпеть мучения и рисковать своей молодой жизнью? - Естественно, - говорит командир, - такая вероятность есть, так как сейчас там весь флот на ушах стоит от твоей новости, то я могу запросить, чтоб нам личные дела медсестёр и поварих выслали с фото в фас и профиль, но делать я этого не стану, ибо нех..й вызывать у меня зависть! - Ну тогда - наши эскулапы, раз вариантов больше нет! - Записать в вахтенный журнал: «Согласился на операцию сам, даже бить не пришлось»! - Саша, бл..дь, что ты пишешь? – спрашивает Антоныч, глядя через плечо секретчика. - «Даже бить не пришлось» - это же шутка была!!! - Ничего не знаю, - бурчит Саша, - я секретчик, а не Петросян и шутки понимать не обучен. Что слышу, то и пишу!!! - Так, Эд, - инструктирует меня Андрей, - мы начинаем готовить операционную, а ты иди в душ, помойся напоследок, вдруг умрёшь, так хоть чистый будешь, и заодно волосья все сбрей от сосков и до ствола. И ещё, тащ командир, нам нужен один человек, который не боится крови и кишок, для исполнения обязанностей нестерильной медсестры. - Женщина нужна, или мужик подойдёт? – веселится командир - Женщина. Но подойдёт и мужик! Через пять минут на корабле уже все всё знают и смотрят на меня с благоговейным ужасом. Когда я с полотенцем, шампунем и бритвой иду в душ, вахтенный седьмого отсека, трюмный контрактник Дима, чуть не под ручки меня провожает: - Анатолич, ты мойся, а я тут за дверью постою, чтоб напор был, нагреватели не выключались и всё такое! - Дима, а может ты мне пузико ещё побреешь? Лишь бы, бл..дь, не работать! Пи..дуй отсеки осматривай, а не под дверь душа яйца чеши, а то я минёр тебе, можно подумать, и напор себе с нагревателями не включу сам! Ну помылся, побрился, оделся во всё чистое, как у нас, у русских, принято и иду в амбулаторию. Дима идёт впереди меня. - Дима, ты куда из отсека? Ты дурак, штоле? - Анатолич, из центрального приказали проводить тебя до амбулатории и все переборочные люки тебе перед тобой открывать, чтоб ты не перетрудился! - А кричать «покойник идёт», при этом тебе не приказывали? - Ой, да пошёл ты на х..й со своими шуточками! - Сам пошёл на х..й, как ты, бл..дь, со старшим по званию разговариваешь? - Я и так на х..ю, только ножки свесил! - Ой, бл..дь, детский сад! Дима был очень хорошим специалистом: грамотным, исполнительным, работящим и весёлым парнем. Абсолютным не гондоном, и поэтому, как вы уже знаете, мы с ним дружили и посылали друг друга на х..й очень даже запросто. Это метафора, конечно, в данном случае «посылали друг друга на х..й» - значит общались, проявляли друг к другу высшую степень мужского уважения. Вахтенные в отсеках повылазили из трюмов и влажными глазами смотрели мне вслед. В амбулатории меня застала следующая картина: фельдшер мыл операционную из ведра со спиртом, а доктора читали книжки: терапевт Андрей «Аппендицит для чайников. Пособие для ВМФ. Лениздат 1957 год», а хирург Саша с удивлением рассматривал «Атлас внутреннего строения гуманоидного организма планеты Земля». И тут, конечно, мне стало как-то немного не по себе. - Э, чуваки, а вы точно знаете, что надо делать? - А ты пройдись по больнице, найди других! – посоветовал мне Саша и докторишки начали мерзко хихикать.

Разделся я и лёг на белую простынку. Над головой - белый потолок с белыми лампочками, вокруг люди в белых халатах. Как бы не сказать, что очень уютно. Долго решали, кого назначить нестерильной медсестрой. Решили, что это будет флагманский штурман, потому что у него самая навороченная видеокамера, и он сможет снять заодно самый эпичный фильм для Истории. - Ну, до скорого, ребята, и удачи вам!!! - пожелал я докторам. - В смысле "до скорого", - спросил Андрей, - а ты собрался куда-то? - Ну как же, - говорю, - наркоз там и всё вот это вот! Я же сейчас отрублюсь и проснусь уже новым человеком в лайт-версии!!! - Да ладно? - удивился Андрей. - У тебя знакомые анестезиологи на борту имеются? Я-то ни одного не знаю, поэтому новокаин - наш выбор, дружище, и никуда ты не денешься, а будешь вполне себе присутствовать при операции! - Дык и чё - больно же будет? - Да уж наверняка! И вообще, Эдик, запомни золотое правило врача: "Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается!" И вешают они мне простынь на какую-то корягу в районе груди, чтоб я не видел, значит, что там они забывать будут у меня в животе. - Э! - протестую я. - Я не согласен на простынь!!! Я, может, всю жизнь мечтал заглянуть внутрь себя, чтоб разобраться со своими душевными терзаниями, и не могу позволить себе упустить такую шикарную возможность! - Х..й тебе, - буркнул Саша, - однозначно не положено! - А чё такого-то? - Нельзя, чтоб ты без сознания был. - А чего я буду без сознания? - Эдик, не пи..ди, отвлекаешь! - Ну так-то страшновато же немного, что за наплевательское отношение к пациенту? - Вон у тебя нестерильная медсестра - с ним и развлекайся! Не, ну нормальные люди? О чём мне развлекаться с флагманским штурманом, который мало того что штурман, так ещё в процессе создания нетленки находится? Укололи уколов в живот мне и со словами "Поехали" вскрыли брюшину (или как она там называется). Нестерильная медсестра немедленно упал в обморок. В принципе, нетленка на этом и закончилась. - Ну йоп его мать! Ну просил же того, кто крови и кишок не боится! - возмущается Андрей, потому как Саша с фельдшером что-то там усердно режут дальше. - Центральный!!! - орёт Андрей в Лиственницу. - Давайте следующего, тока выберите там кого-нибудь посуровее, мы же время тянем!!!! - Я тогда внутрь не полезу пока, - говорит Саша и складывает руки на животе. А фельдшер очнул штурмана и выгнал его наружу. Минут через двадцать прибежал второй, кто это был, я уже не помню. - Ну смотри, - сказал Саша и приподнял салфеточку у меня на животе. Второй начал зеленеть. - Так, на х..й отсюда! Андрюха, вызывай следующего! - Центральный!!!! Следующего!!! Нормального, нормального кого-нибудь дайте!!! Третьим пришёл наш комсомолец Олег. Он был заядлым охотником и очень возмутился, что сразу не послали его, потому как он по штатному расписанию мой воспитатель, и забота о моём внутреннем мире - это его прямая обязанность. - Привет, ребята!! - вошёл Олег с радостной улыбкой. - Что..ля, ничего без меня сделать не можете? - Смотри, - говорит Саша. Олег с улыбкой смотрит: - А что я тут не видел? Всё как у кабана или оленя, тока шерсти нет. Тоже мне. - Наш человек!!! - обрадовались доктора. - Инструктируй его! Фельдшер показал ему, где лежат всякие там их кенгуты и прочие приблуды, и рассказал, что и в каком порядке нужно будет подавать. - Всё понял, - сказал Олег, - а сейчас-то чем заниматься? - Развлекай пациента и не давай ему сознание терять! - Ну как тебя развлекать? - улыбается Олег мне. - Хочешь, про шестой съезд РСДРПБ расскажу? - Сестричка, - стону я, - помру сейчас, дай хоть за сиську подержаться!!! - Откуда у меня сиська-то? Я ж писят килограмм вешу, это надо было у флагманского штурмана просить! ААААА!!!! Так вот чего он в обморок грохнулся-то!!! Ну и, в общем, с шутками и прибаутками терпим с ним дальнейшую боль. Я-то терплю, а он делает вид, что сочувствует. Вскрыли мне значит все слои там положенные, развернули всё. Смотрят внутрь с детским любопытством. - А где аппендикс-то? - спрашивает Андрей. - Да вот тут должен быть, вообще-то. - Ну я знаю, что тут, дык нет-то же его тут? - Ну повезло, значит нам, чо. Олег, ну-ка вот тот атлас раскрой нам быстренько! Олег раскрывает какую-то полутораметровую цветную картинку и прикладывает ко мне сбоку. Доктора смотрят в неё. - Слышь, - говорит Саша, - а зачем ты ему сфинктер к носу приложил? Наоборот разверни! - Мне главное знать, где печень и ливер остальной находится! - парирует Олег, переворачивая атлас. Посмотрели доктора и начали копаться в моём богатом внутреннем мире в поисках этого злополучного отростка. Ну больно, конечно было. Не так больно, как при разлуке с любимым человеком, но о-го-го тоже. Нашли гада этого. - Он сейчас лопнет, ребята, - сказал Саша тихо, наверное, для того, чтоб я не слышал, но я слышал, - работаем очень быстро! Кишки как попало, потом сложим на место!!! И понеслось вот это вот классическое: пинцетскальпельзажимтомпонотосос. Отрезали его и бросили в банку с формалином. Потом уже Саша показывал мне его и объяснял, в каком месте он вздут, и как бы он лопнул, и от чего бы я умер. По его расчётам успели они в пределах полчаса - час, не больше. Потом начали зашивать кишки и укладывать их на место, сверяясь с атласом. К этому моменту прошло уже порядком времени, и у меня так затекли спина и, прошу прощения, жопа от лежания на доске, что я думал, что умру именно от этого желания почесать себе спину. - Ребята, - просил я к концу докторов, - не отвлекайтесь уже на новокаин! Шейте так, только быстрее снимите меня с доски этой! Олег пытался, конечно, просунуть мне линейку и почесать жопу, но безрезультатно. Операция получилось долгой у них, что-то больше часа ушло на всё, почти два, в общем, с моей покладки на стол, так как полчаса они только медсестёр меняли. Потом я показывал свой шов гражданским врачам и врачам из центра медицины катастроф, и все в один голос говорили, что для условий операции на подводной лодке шов о..уенен просто. В конце доктора, фельдшер и комсомолец перенесли меня на простыне в соседнее помещение на кровать отходить, а сами, доложив в центральный об успешном завершении операции, естественно, уселись замачивать мой аппендикс. Потом, кстати, Андрей предлагал мне забрать домой эту банку с формалином, в которой плавал этот кусок плоти для того, чтобы я всегда помнил о Смерти. Я отказался - и так о ней всегда помню. Докторам выдали по медали впоследствии, а мне предложили покинуть борт и не продолжать автономное плавание для восстановления и реабилитации. Естественно, я отказался, сославшись на закон "Русские на войне своих не бросают".

Моих докторов зовут Андрей Марченко и Александр Молочников. Я понимаю, что мир тесен, и, может, когда-нибудь кто-нибудь из вас столкнётся с ними в жизни, и тогда я очень прошу вас поцеловать их от меня прямо в дёсна и передать им мои контакты со словами о том, что я помню, что они спасли мне жизнь, и моё чувство благодарности им с годами только усиливается.

Эдуард Овечкин