Очередное преступление Мордора. Для повышения антивирусного иммунитета в Крым переселяются устойчивые к вирусу народы.

Статистика коронавируса в Чукотском автономном округе на сегодня

На 04.04.20 11:15 в Чукотском автономном округе нет официально подтвержденных случаев заболевания коронавирусом.

Мордор приступил к Терррроррру.

Информацию смог получить через ассоциацию малых коренных народов Мира. Источник запретил указывать его данные. От имени депортированных - обращаюсь к ним, землякам маломутам, хаскам и лайкам. Спасите! Увезите на родину.

Однако пора и про полученную  информацию.

Оленевод Кундагаев вбежал в чум: - Срочно собирайтесь, однако! Солдаты едут! Шибко-шибко!

Но сбежать Кундагаевы не успели. Из окружавших стойбище машин выпрыгивали бойцы ОМОНа и Росгвардии. Они шли по стойбищу цепью, выгоняли из чумов людей, сгоняли их в кучу. Злобные овчарки, с трудом сдерживаемые, рвались с поводков бросаясь на сгоняемых, на площадь  имени Свободной Чукотки, людей. Когда, после многочисленных прочесов и обысков, был найден и отловлен заслуженный охотник, потомок  шамана Млеткина и родственник Великого чукотского писателя Юрия Рытхеу у жителей стойбища исчезла последняя надежда на спасения. Людей погнали вперед и они лишенные надежды на защиту покорно пошли туда, куда указывали конвоиры.

- К железнодорожной станции ведут, однако, - подумал Кундагаев. Увозить будут. Депортация!

 Родное стойбище Кундагаева было не единственным, куда нагрянула беда. Над Чукоткой и Бурятией, Эвенкией и Корякией, Якутией и Камчаткой стояли стоны и плач. На станциях забивали людьми бесконечные эшелоны. Старый Кунлелю сказал "Вагона однако лучше чем в войну". Война, война пронеслось по толпе.  С кем война, зачем война? Что бы что узнать и успокоить семью и земляков по стойбищу Кундагаев подошел к конвоиру и спросил - Куда везут? Скажи, начальник, моя очень-очень просить – Кундагаев умоляюще смотрел на солдата эвенка.

- В Крым, - кратко сказал сержант, подтолкнул Кундагаева  и толкнул  тяжелую дверь товарного вагона, которая  с грохотом закрыла солнце.

Крым! Кундагаев знал, что такое Крым. Камалетдин Кунлакулов казанский татарин, которому, по хвастливым рассказам дочери Кудагаева  Гивэвнэут, дали чукотское имя Выргыргылеле (Гремящий хуем), рассказывал про Крым и  не была слова страшнее. Страна, где никогда не бывает снега, не бегают олешки, не растет сладкий ягель, а в море не водятся моржи и тюлени.  Камалетдину   и дочери повезло. Дочь Гивэвнэут (знающая)  настояла на уезде в летнее стойбище, намного раньше.   Младшие дети Кундангаева и жена подавленно молчали.  Жена тихо сквозь слезы сказала:

- Мы не сможем там жить. У детей нет летней одежды, у меня нет бикини. Мы умрем там.

Везли быстро, на станциях не стояли, пищу разносимую  по вагонам, готовили в поезде. За забранными решетками окнами вагона промелькнули Тында, Красноангарск, Красноярск, Новосибирск, Омск,  Тюмень. Все  Сибирь осталась позади. На 15-е сутки эшелон подошел к Керченскому мосту. Люди со страхом смотрели вперед - до сих пор в сердцах у них теплилась надежда: может все же их везут не в Крым, а на Таймыр или в крайнем случае в Карелию…

Стук колес и море с двух сторон без льдин похоронил их надежды. И как только первый вагон съехал с моста на крымскую землю, над эшелоном пронесся  вопль горя и безнадежности. Они в Крыму!

На станции Семисотка шла сортировка.

- Тааак, - офицер внимательно разглядывал документы, - Кундагаев значит? Жена, трое детей. Местом поселения для вас определена Феодосия это рядом, сегодня будете на месте.

- Начальника! Нельзя Феодосия. Джанкой давай, Симферополь, Бахчисарай.

- Феодосия не нравится? - с ядовитой улыбкой спросил офицер. - Может, ты в Ялту хочешь?

Кундагаев побледнел. Одно название этого города вызывало ужас.

- Не надо Ялта! Не надо! Феодосия давай.

 Полчаса в вагоне и Кундагаев с семьей уже стояли на берегу и смотрел на синюю гладь моря. Ноги жгли раскаленные камни, кожа на оголенной спине покрывалась волдырямиот  ожогов. Он подошел к воде и положил руку на камень, надеясь почувствовать холодную ласку воды. Волна накрыла ладонь и Кундагаев со стоном отдернул ее – вода оказалась предательски теплой.

- Боже мой, - шептала жена, - разве тут можно жить? Привыкай, - обреченно ответил ей Кундагаев, - теперь мы крымчане. 

Информация получена от нераскрываемой агентуры.