ОТ РЕДАКТОРА ПАБЛИКА. Но наш взгляд - довольно интересная статья. По многим вопросам у автора - несколько спорное мнение. Но тема религиозной войны становится всё более и более актуальной. Поэтому мы приводим эту публикацию. ПУБЛИКУЕТСЯ В СОКРАЩЕНИИ.
Религиозная война в последние три десятилетия стала настоящим пугалом для Западного мира и России. Стоит только вспомнить «Исламское государство» (организация, запрещённая на территории РФ)! Однако очень часто религиозные войны — совсем не то, чем они кажутся.
Что такое религиозная война? Определение пытаются дать многие: социологи, политологи, конфликтологи... Но кто разбирается в войнах лучше, чем военные? Доктор военных наук, профессор А. А. Корабельников, например, называет религиозной войной войну, ведущуюся с целью завоевания и духовного преобразования одних народов другими. Просто? Не совсем. С точки зрения А. А. Корабельникова, религиозной войну делает не только цель, но и некоторые признаки.
Во-первых, в руководстве и составе армии хотя бы одной из сторон должны преобладать люди, для которых вся жизнь регламентирована религиозным вероучением. Жизнь таких людей строится строго в соответствии с религией, а объяснения своим поступкам они ищут либо в текстах, которые считают священными, либо просто доверяются религиозным лидерам. Причём, значительная часть этих людей в случае религиозного характера войны не просто верующие, а фанатики.
Во-вторых, хотя бы на одной стороне должна воевать армия, у которой религией регулируется устав воинской службы, а в числе «боевых единиц» присутствуют духовные лица (священнослужители, шейхи, жрецы и т. д.), а религиозная символика успешно используется в качестве военных опознавательных знаков (знамени, шевронов и т. д.).
В-третьих, воюющие стороны, если война религиозная, принадлежат к разным вероучениям. Иногда к разным религиям, иногда к разным течениям одной религии (вспомним бессмертные романы А. Дюма и П. Мериме о том, как убивали друг друга католики и протестанты во Франции XVI-XVII века).
Итак, религиозной войну делают три составные части: личная религиозная идеология участников, религиозная идеология армии, как социального инструмента, и реальная цель хотя бы одной из сторон — насаждение главенства своей религиозной идеологии. Подчеркнём — реальная цель, а не та, которая преподносится журналистам и широкой публике.
Чем опасна религиозная война? Тем, что она не заканчивается до тех пор, пока одна из сторон не будет полностью уничтожена. Именно поэтому сегодня достаточно много случаев, когда чисто политическим проектам их инициаторы пытаются придать характер религиозной войны или, по крайней мере, ее видимость.
Так было, например, в сентябре 2017 года, когда по всему миру развернулась истерия: язычники Мьянмы-де убивают мусульман. В защиту мусульман Мьянмы выступили мусульмане Саудовской Аравии, Египта, Европы... даже Рамзан Кадыров высказался в том смысле, что «нельзя позволить убивать братьев по вере».
Но попытка начать религиозную войну очень быстро сошла на нет. Потому что конфликт населения Мьянмы и народа рохинджа, исповедующего ислам, не имел отношения к религиозной войне. Просто рохинджа были привезены целым народом на территорию Мьянмы (тогдашней Бирмы) английскими колонизаторами в XIX веке, а когда в 1937 году Бирма начинает претендовать на автономию, англичане... дают рохинджа политические преференции перед коренным населением, чтобы сформировать управляемое марионеточное правительство. Естественно, что когда англичане сбежали из освободившейся от колониального гнёта Бирмы в 1948 году, народ рохинджа просто бросили на чужой территории. При том, что и возвращаться-то рохинджа было некуда: на их бывших территориях уже 200 с лишним лет существовали другие народы и государства. А для местного населения они исторически — чужаки, прислужники англичан. То есть враги. Да ещё и разместились рохинджа на территории, под которой, предположительно, находятся запасы нефти. Неудивительно, что после прихода к власти в Мьянме проамериканской «Национальной лиги за демократию», возглавляемой американской же ставленницей Аун Сан Су Чжи, «внезапно» начался самый натуральный геноцид рохинджа. Естественно, что рохинджа начали защищаться. Да, коренное население Мьянмы в основном буддисты (преимущественно исповедуют буддизм бирманцы, шаны, карены, араканцы и др.). Да, рохинджа — мусульмане. Но война-то к религии отношения не имеет, о религии воюющие стороны и не вспоминают.
С другой стороны, нередко бывает, что религиозный фактор не учитывается при оценке ситуации. Много лет кошмаром Великобритании остаётся деятельность Ирландской Республиканской Армии и её «производных». Однако мало кто обращает внимание, что наряду с политической и национально-освободительной борьбой на территории Ольстера (исторически ирландской территории, оккупированной Англией) разворачивается и религиозное противостояние. С точки зрения «традиционных» ирландцев, ирландец может быть только приверженцем Римско-Католической Церкви. Если ты не католик, то ты не ирландец. Тем не менее, благодаря сотням лет протестантской религиозной пропаганды, немалая часть ирландского населения Ольстера перешла в протестантизм. Собственно, именно такие ирландцы и стали в своё время «кузницей кадров» для «Ольстерских добровольческих сил», такой же террористической организацией, как и ИРА, только выступающей на стороне английского правительства. В значительной мере взаимная ненависть сторон базируется на различии вероисповедания. Кстати, в Великобритании обе стороны объявлены сегодня террористическими организациями.
Именно в этой неоднозначности оценок и заключается «ловушка» для современных аналитиков: что считать религиозной войной, а что — нет? Та же эпопея «ИГИЛ» (террористическая организация, запрещённая на территории РФ) начиналась как проект «религиозной войны» с целью провозглашения нового Халифата. Однако изначально он содержал элементы, вступающие в прямое противоречие со Священными текстами ислама. Причём зачастую не только традиционного ислама, но и салафии, провозглашённой государственной религией нового Халифата. Например, само по себе провозглашение Халифата выглядело крайне неоднозначно: Халиф, то есть духовный лидер мусульман, не может быть «провозглашён», он должен быть избран шурой (советом мусульман), чего, естественно, лидеры «ИГИЛ» обеспечить не могли и не хотели. То есть, с самого начала весь проект «ИГИЛ» имел исключительно политическое, а не религиозное содержание. Хотя религиозная идеология активно использовалась для вербовки новых «воинов ислама», не отличавшихся глубокими познаниями в религиозных вопросах.
Поэтому сегодня говорить о «религиозных войнах» можно лишь с большой осторожностью. В чистом виде «религиозные» войны в современном мире достаточно редки (возможно, эта тенденция в будущем изменится, однако пока ситуация обстоит именно так). С другой стороны, религия постоянно используется в сфере идеологической подготовки солдат различных армий. Израиль, США, Великобритания, Саудовская Аравия и другие государства активно используют элементы религиозной пропаганды и институты военного духовенства. В РФ эти институты в настоящее время также начали восстанавливаться.
Кроме того, как уже говорилось, в настоящее время существует опасность смены «имиджа» войны в глазах её участников. Развитие медиа-сферы приводит к тому, что среди добровольцев и солдат сторон участвующих в той или иной современной войне может со временем значимо увеличиваться численность фанатичных приверженцев той или иной религии, в ряды военных привлекаются духовные лица и духовные лидеры, вследствие чего нередко складывается ситуация, что значительная масса воюющих начинает преследовать религиозные цели, порой вне зависимости от целей командования. В этом случае существует опасность того, что на определённом этапе политический конфликт может сменить статус и начать развиваться по законам религиозной войны. Такая опасность, в частности, имела место в 2017 годы в отношении уже упоминавшейся Мьянмы. В своё время талантливо (хоть и фантастично) описал модель превращения войны из «политической» в «религиозную» режиссёр Ф. Ф. Коппола в своём оскароносном фильме «Апокалипсис сегодня». Но ещё большую опасность представляют случаи, когда организаторы пытаются придать «религиозную окраску» бытовым конфликтам внутри российского общества. Для таких проблем приходится искать «противоядие» в режиме «здесь и сейчас».
Таким образом, задача современных аналитиков-религиоведов и теологов состоит в разработке механизмов и ненасильственных стратегий и тактик управления конфликтами, в которых есть религиозный фактор, а также методов грамотного построения и проведения межрелигиозного диалога для достижения согласия в поликонфессиональном мире.
ПОДГОТОВЛЕНО ПО МАТЕРИАЛАМ: https://vk.com/@kafrelig-relig...
Оценили 2 человека
3 кармы