Забавная история всплыла в российских СМИ 15 октября. Начальник одного из многочисленных департаментов «Газпрома» рассказал, что монополии неплохо бы закупить татарстанское компрессорное оборудование, так как имеющееся австрийское не работает, ибо «отключено через спутник». В Татарстане – естественная гордость: республика получит крупный заказ.
Ситуация казалась понятной – да, закупили европейские компрессоры, но злые австрийцы поддержали санкции и подло отрубили оборудование. Но пытливые журналисты обнаружили, что все намного смешнее – или грустнее, смотря как посмотреть. Австрийская компания LMF действительно поставляла технику одной из «дочек» «Газпрома», но что-то пошло не так – возможно, по милой русской привычке «дочка» пренебрегла лизинговыми платежами. И действительно «через спутник» компрессоры отключили. Вот только произошло это в 2012 году. И компрессоры, по словам менеджера, «стоят мертвым грузом, не работают до сих пор».
Семь лет. Семь лет у нас стоит импортное оборудование, за которое заплачены государственные деньги («Газпром» более чем на 50% принадлежит России), и этот факт случайно всплывает на рядовом совещании о том, как еще загрузить татарстанскую промышленность.
Правда, другие менеджеры поспешили успокоить общественность: дескать, нет, не простаивает оборудование, а его возвратили «российскому поставщику». Это уточнение было сделано явно не от большого ума: так мы выяснили, что «Газпром» покупает импортную технику не напрямую, а через некоего посредника. В ситуации, когда ни о каких санкциях еще не шло речи, это могло означать только одно: дружественный кому-то из топ-менеджеров газовой монополии посредник попросту добавил свою цену к цене производителя. За государственный, повторимся, счет.
Запас прочности иссякает
Впрочем, относительно «достояния России» никто особых иллюзий не питает. «Газпром» – кормушка не столько для владельцев, сколько для топ-менеджеров. Государство в государстве. Вы, уважаемый читатель, никогда не получите льготы по налогам, а ваша, так сказать, собственность, сырьевые монополии, добивается этого с легкостью неимоверной и вас не спрашивает.
Вопрос в другом: а что, страна бескрайних болот, глубоких колодцев и бездонных скважин не в состоянии сама изготовить такую простую, в принципе, вещь, как насос? Почему после двадцати лет непрерывного возрождения России для подписания рядового, в общем, договора потребовалось собирать высокую комиссию и сливать корпоративные тайны?
Ранее сырьевые монополии уже жаловались на то, что в режиме санкций не смогут поддерживать объемы добычи: как только закончится срок эксплуатации задействованного оборудования и купленных технологий, нам нечем будет это компенсировать. Критическими сроками называют 2023-25 годы: если к тому времени санкционное противостояние не прекратится, наши прекрасные корпорации окажутся в очень трудном положении.
А дальше – эффект домино: сокращение заказов для смежных производств (рельсы, трубы и что там мы еще не разучились делать), сокращение валютных поступлений в бюджет, рост безработицы, экономия на социальных сферах, отмена бесплатных медицины и образования… Потому что в кузнице не было гвоздя.
Торговля вместо производства
В Советском Союзе абсолютным приоритетом было функционирование предприятий группы А – производства средств производства: станков, инструмента, промышленных расходных материалов. Группа Б – производство товаров широкого потребления – развивалась по остаточному принципу. Но станком сыт не будешь и рубанок в сервант не положишь: граждане требовали ширпотреба, кидались на джинсы и жвачки, сходили с ума от румынских гарнитуров и японских магнитофонов. Именно этот дисбаланс во многом погубил социалистическую систему.
И мы кинулись в другую крайность – стали потреблять, благо открытие рынков предоставило нам свободный доступ к прежде недоступной роскоши. Оказалось, что можно ничего не производить. Качай нефть и газ на Запад – и благодарный цивилизованный мир подкинет туземцам немного американских бедрышек и датских кексов.
Нынешнее руководство страны, справедливо критикующее своих предшественников за выбор подобной парадигмы, на самом деле не внесло в нее практически никаких изменений. Производство средств производства практически умерло в России, потому что оно предполагает слишком долгий горизонт планирования – 20 и более лет до окупаемости проекта. На такую перспективу у нас только стратегии пишут.Между тем настоящего стратегического мышления, выраженного не в документах, а в реальных инвестициях, у нас практически нет, да и легкость получения нефтедолларов расслабила и без того не слишком напряженные государственные мышцы.
У нас есть долгосрочные проекты, но их слишком мало и практически все они связаны с углеводородной сферой. Скажем, «Звезда», дальневосточная судоверфь «Роснефти», – безусловно, работа на благо России, но главная ее цель – облегчить и удешевить экспорт нефти и сжиженного газа в страны Восточной Азии. Российские железные дороги вообще работают, кажется, только на развитие сообщения а) между Москвой и Санкт-Петербургом; б) между месторождениями и государственной границей.
Это не развитие страны. Это развитие отдела продаж.
Могущество Татарстана будет прирастать Россией
Отметим еще один факт. Замену отключенной австрийской «недвижимости» планируется производить в Татарстане. Хвала цветущей республике – пусть она станет еще немного богаче. Но экономический отрыв Казани от окружающих ее регионов постепенно становится пугающим. По объемам реального промышленного производства (без учета московских перепродаж и тюменской выкачки ресурсов) Татарстан, вероятно, лидирует среди субъектов Федерации.
Особая экономическая зона «Алабуга» имеет оборот и прибыль больше, чем все остальные особые зоны вместе взятые.
В этом контексте поддержка «Газпромом» татарстанской промышленности имеет, скажем так, специфический привкус. Гвоздь в кузнице рано или поздно появится, спору нет, но вот кузнец, кажется, будет уже совсем другим…
Оценили 4 человека
9 кармы