Очередные охренительные хероичные мемуары.

Нас ждал Углегорск
В.Ананьев

Так сошлись звезды, что не прослужив и двух недель в новом подразделении, я снова был переброшен в очередной коллектив, где не хватало машины. Это был отдельный разведвзвод. В общем, стал я разведчиком.

Отрывок из будущей книги

Твердо решил особо ни с кем не знакомиться. Военный опыт научил меня: чем лучше знаешь человека, тем тяжелее его потом терять. Я не хотел пройти через это еще раз. Хотя, ребята, конечно, были толковые и в мирное время вполне могли стать друзьями. С наводчиком я, само собой, раззнакомился. На ближайшее время ближе человека и в физическом и в моральном смысле у меня быть не могло, ибо сидел он прямо у меня за спиной, а наши жизни в бою зависели друг от друга. Звали его Парашютист. Среденего роста, темноволосый, всегда собранный и подтянутый, даже по выходным. Всю неделю, каждый день с утра до вечера мы ремонтировали свою машину: наводчик занимался башней, а я ходовой частью. Тот день был знаменательным: я установил ТНВД на двигатель своей БМДехи. Потом, много времени спустя, шрам на своей руке напоминал мне того солдата, из-за которого мне пришлось снимать и заново его устанавливать: процесс срыва гайки на двигателе прошел не так гладко, как хотелось бы.

А в обед нам сказали, что мы переезжаем из Дебальцево на новое место дислокации. Переезд дело трудное, но привычное. Мы собрали все свои вещи и погрузили их на машину между бортами и противокумулятивными сетками (тогда они еще были целыми). Ехали как цыгане: вещи были распиханы по баулам и громоздились горой. Достаточно много пришлось оставить, ибо БМД - это вам не фура.

Выдвинулись мы рано утром, еще до рассвета, в твердой уверенности, что мы переезжаем на новое место дислокации. Ехали мы полями вдоль асфальтированных дорог. Моя машина двигалась второй в колонне, и когда, проезжая очередное поле, по броне начали стучать пули, я подумал, что мы попали в засаду. Немного позже я узнал, что нас намеренно вели на блокпост сепаров. Но в тот момент, под звонкую мелодию пуль ударяющихся по броне, я не пытался распутать конспирологический клубок, а просто громко что-то кричал матом своему наводчику и включал рефлексы механа, чтобы выжить.

Как в кино: пехота, танки, артиллерия. В тот момент нам даже в какой-то степени все это нравилось, наверное, из-за адреналина. Мы смеялись каждый раз, когда возле нас или об нас что-то взрывалось.

Пехота спешилась. Ребята быстро попрыгали с брони. Со мной в машине остались пулеметчик и наводчик. Ну что, поехали? И мы всем экипажем, в шесть стволов, начали расстреливать позиции сепаров. Смотрели фильм "Ярость"? С Бредом Питом? Там есть сцена атаки на зеленку через поле. Очень похоже было. Вот только американцы знали где враг, а для нас командование подготовило сюрприз. Но мы быстро очухались.
Пехота сыпала из подствольников, машина стреляла из пулеметов и пушки.

Я не смог идентифицировать все то, из чего стреляли по нам, но вмятины на машине прямо кричали, что это не 5.45. Помню охреневшее лицо пулеметчика, когда по нам в первый раз попали из РПГ (спасибо волонтерам за сетку, сгорели бы мы там живьем, если бы не она), вот когда нам стало не до смеха.

На нос машины, за несколько дней до этого, я приклеил детские рисунки, их снесло от первого же разрыва мины перед нами. Но, иногда, мне кажется, что эта броня из детских фантазий оказалась крепче советского алюминия.

Как назло, прямо во время боя произошла поломка в машине: педаль отпускаю, а обороты не падают. Взял единственное, что было тяжелое под рукой, и начал херачить по тягам, чтобы педаль ушла, но она не поддавалась. Мы стояли на месте, в открытом поле под обстрелом, а я не мог сдвинуть с места это чудо советского оборонпрома.

Включил нейтралку и полез в отделение десанта. Под звонкие звуки бьющихся о броню осколков, начал выяснять в чем дело. Быстро, как никогда, снял все перегородки, и начал поднимать бронированный лист, который закрывал двигатель. Ситуация усугублялась тем, что на листе стояла двухсотлитровая бочка наполненная водой (мы же просто переезжаем, блять!). Пот заливал лицо, было ощущение, что в глаза со лба капает серная кислота. Засунул монтировку, зафиксировал как можно выше этот лист, и вытирая пот, полез рукой внутрь механизма, наощупь выясняя, что не так. И нашел! Там есть шарнир возле двигателя, он должен ходить свободно, а у меня болтик, который его должен фиксировать, был слишком сильно затянут. Вот такая мелочь повысила градус наших приключений. В тот момент устранить эту проблему было невозможно, но я кое-что придумал. Взял кусок тряпки и начал завязывать один конец возле шарнира, чтобы другой протянуть в десант. В этот момент возле правого борта взорвалась мина и что-то упало на силовой лист, монтировка соскочила и тридцатикилограммовый кусок железа, служащий защитой двигателю, вместе с двухсоткилограммовой бочкой воды прижимают мне руку. Может мне это показалось на фоне ревущего двигателя, но кажется я не проронил ни звука, зато рот открыл так широко, что думал губы порвутся. Сразу схватил другой рукой монтировку и стараясь не обращать внимания на боль снова зафиксировал лист. Протянул второй конец тряпки в отделение десанта, посадил туда солдата, взял в рот свисток, и каждый раз, когда мне нужно было сбросить обороты, я ему свистел, и он тянул тряпку. Внешне с рукой все было в порядке, только пара царапин, но сжать кулак было больно. Поднял из-под ног грязную ветошь, пропитанную соляркой, перемотал руку и был таков. Я свистнул, солдат дернул "веревку", обороты спали. Бой продолжался...

Вот так, посвистывая, мы начали менять позицию. И тут к нам прилетело во второй раз. На правом борту начали гореть вещи и сумки с боеприпасами. Слава богам у нас есть волонтеры! За несколько дней до этого нам Анжела Мамарева и Аня Сандалова передали два огнетушителя, как они оказались кстати! Огонь мы затушили раньше, чем успели детонировать боеприпасы, которых в сумках было ОЧЕНЬ много. У экипажа, что был впереди, уже был один раненый. К ним подъехал мед. БТР и эвакуировал его. Слава Богу, у нас пока все…баааа-дзень-бабах…что-то здорово ударило броню, и меня трухануло так, что я сильно ударился головой о торчащий кусок металла в машине. И если бы не каска, которую за несколько дней до этого мне передала Оля, пускать мне сейчас слюни себе на колени - в лучшем случае, а ребята взяли бы на память мой скальп, содрав его с машины. Никогда не устану ее благодарить.

Весь экипаж контузило. И где-то в этот момент, наконец-то, подъехало два танка. Правда, входя в курс дела и разведывая ситуацию, эти друзья какое-то время прятались ЗА МОЕЙ АЛЮМИНИЕВОЙ БМД. Это было похоже как папа в драке прячется за семилетним сыном, но я на них не в обиде. Приехали - и хорошо. Это, конечно, вызвало поток… эээммм.... негодования у всего нашего экипажа, но десантники долго зла не держат.

Но танки сепаров не распугали, бой продолжался. Мы пару раз меняли позицию, когда враг пристреливался, но выкурить их из лесополосы не могли. Танки ушли вперед метров на сорок. Подтянулись остальные машины, и мы боевой линией начали наступать на вражеские позиции. А потом Парашютист во что-то попал: за посадкой столб огня потянулся вверх метров на тридцать - было очень красиво.

Сам блокпост мы проехали, не останавливаясь, из люка я лишь увидел раскуроченные заграждения и несколько трупов сепаров. Мы с полчаса передохнули и перекусили в зеленке, в которой еще полчаса назад сидел противник. Чтобы бригада выдвинулась дальше, мне нужно было проехать с конца в самую голову вдоль всей колонны. Моя машина, вся изувеченная, погнутая, в дырках, дымящаяся ехала со скоростью идущего человека, и мы чувствовали себя звездами на красной дорожке от того, как на нас смотрели экипажи других машин. Ребята из других подразделений признались, что звуки нашего боя позволили охренеть и задуматься даже нюхавших порох солдат, насколько интенсивным и долгим он был. Грязные, на дымящейся помятой машине, мы ехали со стеклянными лицами, и наблюдали, как все на нас смотрели.

Пока мы выстраивали заново колонну, чтобы ехать дальше в сторону Углегорска, на взятом нами блокпосту появилась Нацгвардия... Я позвал одного из "нациков", дал телефон и попросил сфотографировать нас, и этот парень запечатлел наши вымазанные сажей морды на фоне нашего помятого танчика.

Одна из гранат, выпущенных по нам из РПГ, прожгла броню в заднице, где находился радиатор, и вода больше не циркулировала, а просто выливалась. Что я сделал? Я открутил лючок от бака с водой, поставил бочку с водой рядом, засунул в нее шланг, потянул пару раз ртом с другого конца, и вода с двухсотлитровой бочки начала течь в бак и вытекать из радиатора. Вот так и ехали. Я периодически дую в свисток, напарник дергает за тряпку, чтобы сбросить обороты, из бочки в радиатор поступает вода и вытекает на землю…

На середине пути к Углегорску, мы остановились возле какой-то рощи, чтобы оценить состояние техники и людей. Нас ждал сюрприз: два пака со стеклянными бутылками "Боржоми", которые мы утром погрузили на машину были целехоньки! Вокруг них было все побитое и обгоревшее, а бутылки сияли своей белизной и маняще переливались на солнце булькая вожделенной жидкостью. Каждый взял себе по бутылке вместе с экипажем, который был на первой машине, и чокаясь, поздравляли друг друга с пережитым. Ко мне подошел зампотех ст. л-т Чигринов, похлопал по плечу, похвалил, я угостил его водой, поговорили, посмеялись, и он пошел дальше. Ст. л-т Чигринов - один из лучших людей, которых я встречал в своей жизни. Он первый поздравил меня в тот день с тем, что я вышел целый из того боя. После короткой передышки он дальше направился с батальоном в Углегорск. Около 18-00 он погиб. В тот момент я даже не думал о том, что разговариваю с ним в последний раз.

Это была только первая половина длинного дня. Дальше нас ждал сам Углегорск. Много отличных парней не пережили этот день.

На следующий день я написал такой пост:

"13 августа. Вчера среди погибших были мои друзья. У тех, кто перетаскивал их, я спросил целы ли тела, на что мне ответили: "В принципе да, только голов нет, а у кого осталось лицо, у всех были глаза открыты. Погибли мгновенно." Не нужно писать мне вопросы как у меня дела, я уже исчерпал фантазию, и не знаю, как отвечать. Вчера я три раза думал, что все, конец... так что у меня дела замечательно. Я Жив".

Фото хероя - автора опуса Валерия Ананьева

Источник
Источник: https://cen