Терский Берег

 Век живи – век землю топчи,

Что не разумеешь, у людей спроси.

Но не чужими глазами на мир смотри,

А своими ушами чужие речи слушай.

Древняя поморская мудрость.

Более 10 тысяч лет назад Кольский полуостров, как и весь Север, был покрыт толстой бронёй ледника. Она не позволяла горячим магматическим породам выливаться на поверхность земли. Сдавленная тяжестью ледника магма растеклась под поверхностными слоями мёрзлой почвы и образовала базальтовый Балтийский щит. Мы видим его теперь как плоские, похожие на столы глыбы, в Карелии, Финляндии, на Кольском полуострове и в Скандинавии. Базальты живописно заросли сосновым редколесьем, ягелем, черничниками и пихтами.

Во времена оледенения жили здесь шерстистые звери, а люди охотились на них и на камнях оставляли свидетельства о своей жизни в виде петроглифов. Во множестве наскальные рисунки разбросаны по берегам Канозера, на гладких скалах острова Еловый их особенно много. Ранние рисунки датируются 3 тысячелетием до нашей эры, поздние 13 веком нашей эры.

Этнографы и археологи считают, петроглиф создавались в сакральных местах древней цивилизации, там, где решались мирные вопросы социального взаимодействия, охоты, поклонения богам. Люди приходили на Канозеро из разных регионов, они были язычниками и поклонялись природным стихиям. На рисунках изображены бобры, выдры, белухи, тюлени, олени, лоси, журавли, очертания солнца. Удивительно, что ни один петроглиф не изображает сражения или другие воинственные сцены.

Потомки древних поселенцев Кольского полуострова, саамы, не сохранили преданий о своих мирных предках, авторов петроглифов. Но учёные считают, протосаамы были монголоидными племенами и пришли с востока Евразии, из-за Урала в 10-8тысячелетии до нашей эры. Они называли Кольский Теретью и Третью – землёй, покрытой лесом. С тех пор название «Терская земля сохранилось за этими территориями.

Зимой протосаамы кочевали в глубине полуострова, летом, спасаясь от гнуса, выходили не побережье Белого и Баренцева море вслед за оленями. Русские поморы, которые начали заселять Терский берег в 10 веке, называли саамов лопарями и мирно с ними уживались. Часто христиане-лопари братались с христианами поморами и обменивались с ними крестами.

Вместе с хозяйственным освоение Кольского полуострова происходила христианизация коренного населения Саамы были язычниками, владели магическими знаниями и навыками. Они могли наводить на противника гнус, туман, непогоду, видения. Норманны боялись саамских колдунов – тойдов и считали каждого саама колдуном.

В освоении Терского берега и Кольского полуострова поморам помогали монахи Кирилло-Белозёрского, Троице-Сергиевского, Соловецкого монастырей. Монахи приобщали лопарей к православной вере и учили их чтению и письму, хозяйству по науке в условиях крайнего севера. Лопари были восприимчивы к слову Божию и становились усердными монахами. Они добровольно отказывались от языческих привычек, были чисты сердцем и искренне полюбили северных Святых Германа, Зосиму, Савватия, Трифона Печенгского, Феодорита Кольского. К концу 19 века на Терском берегу было 29 храмов, часовен и церквей.

Терский берег протянулся на 374 км вдоль берега Белого моря от города Умбы до реки Поной. Осваивая суровые края, поморы первоначально селились только во время путины – промысла рыбы и морского зверя. Охотники и рыбаки ставили временные избушки на своих местах промысла – тонях. Тони распределялись по жребию каждый год, чтобы никто не имел убытка от «неурожайной» тони. В избушках хранились сети, вёсла, снасти и другой промысловый скарб; стояли стол, лавки, нары, скамьи, лари. В каждой избе был Красный угол со святыми иконами. Без молитвы и веры в Бога в море нечего было делать. Уповать на себя в суровых морях на утлом судёнышке было смертельно опасно. Любимая поговорка поморов гласит: «Кто в море не хаживал, тот Богу не маливался».

Постепенно появлялись постоянные поселения. Поморы устраивали их далеко вверх по течению рек, так как время было неспокойное. Морские разбойники скандинавы не могли на своих кораблях пройти по фарватеру мелких и быстрых речек, и это на какое-то время оберегало мирные поморские поселения от разграбления.

Поморы сами придумывали ловушки для зверей (силки на куропаток, кулемы на медведей) и снасти на рыб. Например, «забор» - поперёк реки ставили наклонно стволики елей или сосен. Рыба вплывала в русло, а выплыть уже не могла. «Поезд» - Много метровая низкая сеть, с деревянными поплавками и глиняными грузилами, которую ставили поперёк русла ручья.

«Перемёт» - снасть для ловли трески. Длинная до 5 м верёвка с крючками один под другим, гирляндой. Приманку на эти крючки нанизывали «зуйки»- мальчишки сироты – которые за пропитание нанимались в рыболовецкие бригады на время путины. Это была долгая, кропотливая и непростая работа. За треской поморы ходили к Мурманску, на Шпицберген, на Новую Землю и в Швецию.

Подробности о жизни поморов и саамов можно узнать в историко- этнографическом музее города Умбы – столице Терского берега. Сам город небольшой и колоритный. Здесь до сих пор сохраняются деревянные мостовые, как в прежние поморские времена. Раньше город жил лесопильным заводом и рыбным промыслом. Сейчас он переживает не лучшие времена.

Варзуга – старинный посёлок Терского берега

Поморы были грамотными людьми, сами составляли лоции на все прибрежные территории своих передвижение от Архангельска до Норвегии.

Самыми состоятельными из поморов были жители Варзуги, они и одевались дорого, со вкусом и щеголевато. Их даже прозвали за это «фараонами». Основой богатства был жемчужный промысел. Варзуга – река, в которой водилась не только знаменитая сёмга (древнее её название «варзуга»), но и моллюск жемчужницы. Сёмга без жемчужницы жить не может – моллюск фильтрует воду до кристальной чистоты. Сёмга не может нереститься в мутной воде. А жемчужница не может жить без сёмги: до определённого возраста личинки моллюска – глохидия - подрастают на жабрах рыбы. Потом, повзрослев, личинка падает на дно и развивается самостоятельно. Вот такой удивительный симбиоз!

Варзуга. Успенский собор 17 века.

Добывали жемчуг в июле. Лицензию на промысел выдавал непосредственно сам русский самодержец конкретным семьям, известным своим бережным радением природы. Нельзя было выбирать жемчужниц без меры, тогда бы погибла вся экосистема Варзуги. В торбасах, высоких сапогах из оленьей шкуры, ходили добытчики по низкой воде реки и высматривали через длинную берестяную трубу раковины на дне. Вынимали специальными щипцами из воды жемчужницу и клали в тюленью сумку. Открыв раковину и найдя подходящего размера жемчужину, клали жемчуг за щеку для того, чтобы приобрел он нужную твёрдость и блеска.

Жемчуг из Варзуги очень ценился. Он был разный: круглый, удлинённый, продолговатый, разны по цвету. Жемчужный промысел был известен так же в Умбе, Паное и других реках.

Но главным богатством всегда были люди. Открытые, гостеприимные, тактичные, степенные, ни от кого на замок дверь не запирали, ни перед кем не выслуживались, не заискивали, знали себе цену. Друг друга уважали, даже только что вышедшую замуж молодку называли по имени отчеству. Детей называли ласково: Маняша, Олеша, любовно справляли им деревянные и плетёные игрушки: шаркунки, гремушки, лошадки и бабушки, которые долго сохраняли обереговый смысл.

Поморы были мастеровитые люди: ладили и домашнюю утварь, и сапоги себе шили, и валенки катали, вкладывая в мастерство всю душу и тонкое чувство красоты и гармонии. Умели даже рожь выращивать в условиях короткого полярного лета. Собирали в августе незрелые колоски восковой спелости и доводили до зрелости на печах особым образом. Поэтому хлеб был на вес золота, его брали с собой в море не только как еду, но и оберегом.

Северная природа переменчива, сурова и неласкова. Чтобы жить здесь человеку, помору нужно чувствовать все нюансы погоды, перемены ветров, проникать душой в самую суть сокровенных природных процессов.

Природа Терского берега уникальна для северо-запада России и необычна для Скандинавии. Здесь холодные арктические ветра сражаются с североазиатскими воздушными массами за влияние на эту землю. Следы сражений можно видеть в пронзительных восходах и бушующих невероятными красками закатах, в сияющих невиданной красотой всполохах северного сияния.

Когда ледяные ветра перестают терзать прекрасную землю, она, согретая тропическим теплом Гольфстрима, расцветает и наполняется ароматом лесов, цветов, моря, озёр и болот. Удивительная красота и самобытность раскрывается в неброском благородстве цветущей природы.

Величественные горы, хрустальные реки и озёра, дремучие леса, бурные моря, - всё наполняется жизнью. Звери и птицы выбираются из своих убежищ и греются в лучах незаходящего северного солнца.

Русский Север… Негостеприимные, суровые зимы, скупые на тепло и ласку летние дни. Могучие избы, резные солнышки на воротах – тоска и тяга северного человека к теплу и защите. Стройные, устремлённые ввысь шатровые храмы – символы стремления человека к познанию вселенной. Печальные подорожные кресты на развилках дорог – свидетели минувших страстей и событий. Бесконечные свинцовые воды бесчисленных рек и озёр… И над всем этим – редкое, долгожданное, словно праздник, солнце. Вот такой он, Русский Север, такой Терский берег…