По сей день калининградцы, как и жители старого Кёнигсберга, отдают должное котам и кошкам, в их память складывают легенды и сказки и ставят памятники в самых разных местах. Кот считался хранителем ключей от древнего Кенигсберга. В старейшем музее города – Королевских воротах – ежегодно проводят Неделю Прусского кота, конечно же в конце февраля – начале марта. Именно в Кёнигсберге, который ныне зовётся Калининградом, стоял дом, в котором и появился на свет будущий юрист, писатель, художник и композитор – Эрнст Теодор Амадей Гофман, автор гимна коту-философу «Житейские воззрения кота Мурра». А в маленьком курортном городке Калининградской обл. под названием Зеленоградск (бывший Кранц) в старой водонапорной башне после реставрации был создан настоящий музей кошек – Мурариум.
Серия открыток «Людвиг и Райцкер — Кёнигсбергские коты». Приглашение к путешествию по старому Кёнигсбергу, где вы встретитесь с нашими старыми знакомыми парочкой котов, окунётесь в мир сказок и легенд…
Автор иллюстраций-открыток и текста, калининградец — Сергей Федоров.
«Ворона из Кранца»
«Почему из Кранца?» — «Потому что только там рыбаки ловят самые вкусные на свете шпроты!» С такими словами обратилась ворона Кунигунда к двум кёнигсбергским котам: Людвигу и Райцкеру. «Чего сидите, хвосты прищемивши? — продолжала ворона. — Бегите на рыбный рынок, может, еще успеете ухватить». Надо сказать, что эти коты были полной противоположностью друг другу. Людвиг — неисправимый оптимист, всему и всем верил, Райцкер — напротив, ко всему относился с явным недоверием. Однако такие мелочи не мешали им быть самыми добрыми друзьями на всём Кнайпхофе, тем более что на Острове водились и другие коты, настроенные не очень дружелюбно по отношению к нашему дуэту.
«Кёнигсбергская пастораль» («Трубочист Клаус и коты»)
Забавный он был, трубочист Клаус. В отличие от своих товарищей по ремеслу, которые не очень-то жаловали кошачье племя, Клаус, напротив, был весьма расположен к двум приятелям. Людвиг и Райцкер тоже его любили, в особенности, когда получали из его рук какое-нибудь лакомство, будь то кожура от колбасы, а то и небольшой кусочек этого волшебного лакомства. Но самое удивительное (из-за чего друзья и появлялись на крыше) заключалось в том, что после прочистки последней трубы Клаус садился тут же на крышу, доставал из-за пазухи маленькую флейту и начинал тихонько наигрывать всякие чудесные мелодии. В такие минуты коты, затаив дыханье, слушали волшебную флейту трубочиста. Особенно им нравилась мелодия песни «Анхен из Тарау». На её звуки в чердачном окне появлялась морда старого Вернера, кота-старожила близлежащих чердаков и подвалов. Одобрительно покачивая головой, он садился рядом. Когда-то он жил в семье военного капельмейстера и знал толк в музыке. Так заканчивался вечер на старой черепичной крыше.
«Гном Бальтазар и коты» (или «Удивительный Гном»)
Нередко Райцкер и Людвиг бывали в гостях у гнома по имени Бальтазар. В его подземелье было тепло и уютно. Поговаривали, что он дружит с самим котом Мурром, и это не могло не вызвать восторженного уважения у всей кошачьей братии. Гном угощал их своим фирменным блюдом — запечённым лещом. Случалось, что приготовленная им рыба была намного больше самого гнома, и коты удивлялись, как это маленькому Бальтазару удается совладать с такой тяжестью. «Тут без колдовства не обошлось», — сказал Райцкер приятелю, когда они возвращались на Остров. «Да, как же без колдовства можно приготовить такую вкусную рыбу», — соглашался Людвиг.
«Райцкер и художник»
Райцкер не всегда был уличным котом. Когда-то он жил у художника, тот снимал мансарду в одном из домов Альтштадта. Нельзя сказать, что житье было слишком жирным, но и худым не назовешь. В общем, грех жаловаться, тем более что хозяин, как и кот, обожал рыбу. Но если Райцкер её просто поедал, то художник еще и рисовал. «Пустое это дело, — думал кот, расправляясь с очередным куском. — Рыбу надо есть, а не рисовать, это ж не цветы». Только вот две вещи очень огорчали кота: это запах краски и многочисленные друзья хозяина. Но если запах масляной краски ещё можно было терпеть, то вот второго кот уже никак не мог вынести. Гости приходили шумной компанией и всегда приносили с собой вино (из замкового ресторана «Блютгерихт»). Потом большинство из них начинали курить. Вытерпеть это не было никакой возможности. В один из таких вечеров Райцкер и решил покинуть свое жилье на Юнкерштрассе.
«Рассказы о прошлой жизни»
С городскими собаками отношения Райцкера и Людвига не сложились. И в самом деле, какой пёс будет терпеть двух наглых котов, вечно сующих свои усатые морды куда не надо. Двух приятелей это не огорчало. Что возьмешь с уличных псов?
Среди собак, с которыми подружились Людвиг и Райцкер, был старый пес по кличке Боцман. Жил он в районе старых складов на Лаштади. Людвиг и Райцкер любили послушать его рассказы о прошлой жизни. В молодости Боцман служил на одном из торговых судов и повидал много интересного. Правда, он часто повторялся, вспоминая былую жизнь, но Людвиг и Райцкер закрывали на это глаза. Возраст всё-таки! «Хорошо Боцману! — сказал Людвиг, когда они возвращались на Кнайпхоф. — Жилье есть, и едой обеспечен. Вот бы мне так». «Поменять свободу на цепь? Ну-ну», — презрительно вымолвил Райцкер.
«У мясной лавки»
Раз в неделю Людвиг и Райцкер появлялись у мясной лавки Гюнтера на Линден аллее. Доносившиеся из магазина запахи сводили с ума двух котов. Надеясь на доброту хозяина, они подолгу просиживали у входа. Ни собаки, ни кота у Гюнтера не было, поэтому приятелям кое-что перепадало от хозяйских щедрот. Однажды после длительного перерыва Райцкер и Людвиг вновь появились у дверей магазинчика Гюнтера. Каково же было их изумление, когда в дверном проеме показалась фигура здоровенного кота черно-белой окраски. Наглая морда хозяйского кота выражала откровенное презрение к двум бродягам. Что тут было делать? «Пойдем, Людвиг, — хмуро сказал Райцкер. — Нам здесь делать нечего». «Да», — ответил Людвиг. — «Коты мясников добычей не делятся».
«Фишмаркт» (Рыбный рынок)
Со всего города съезжались сюда люди, любители свежей рыбы. Не были исключением и Райцкер с Людвигом. Летом они часто прибегали сюда, на Кенигсбергский рыбный рынок. Здесь было шумно и весело. Множество рыбацких лодок и шхун стояло вдоль причала. Свежей рыбы — навалом. Продавцы наперебой расхваливали свой товар. Но все их крики перекрывал звонкий голос Берты — дородной, розовощекой и весёлой торговки. Отбоя от покупателей у неё не было. Для всех у Берты находились добрые слова (умела торговать). Людвиг и Райцкер сидели под какой-то повозкой и терпеливо ждали угощения. Берта была доброй. Она была уверена, что лучшая торговля у неё была тогда, когда к ней приходили эти два бродяги. Она их называла «мои талисманы». Трудно поверить, но это было действительно так. «Талисманы. Это что ж такое?» — вопрошал Людвиг. «Мне кажется, что это какое-то высокое кошачье звание», — рискнул предположить Райцкер.
«Фото для истории»
«Хорошо подремать на мягкой травке под раскидистым кустом шиповника», — думали Райцкер и Людвиг — два кенигсбергских кота. Лежали они в сквере на набережной «Шлосстайха» (Замкового пруда). Здесь их и приметил фотограф Юлиус, чье небольшое фотоателье находилось неподалеку, на Мюнцплатц. В свободное от клиентов время он любил фотографировать дома и улицы Кёнигсберга, а также всякую живность (был он большим любителем флоры и фауны). «Эй! — обратился Юлиус к котам. — Посидите спокойно, я вас сфотографирую!» (Напрасно думают люди, что коты человеческую речь не понимают). Завидев в руках у Юлиуса странный ящик на трех ногах, иные коты убегали прочь, а вот Райцкер и Людвиг — нет. «Пусть снимает», — решили друзья. «Ну вот, Райц, мы и вошли с тобой в историю города», — сказал Людвиг. «Как войдем, так и выйдем», — задумчиво произнес рыжий приятель.
«Сочельник на Кнайпхофе»
Зима в Кенигсберге — не лучшее время года. В этом коты были твердо уверены. Единственным спасением от холода была печная труба на чердаке, за которой Людвиг и Райцкер коротали вечера. Но хочешь — не хочешь, а выходить на улицу надо. В тот день на улицах Кнайпхофа всё было необычно: радостные люди в большом количестве разгуливали по улицам. Везде слышались смех и крики детворы. Откуда-то доносилась веселая музыка. Это наступил Сочельник — канун Рождества. «Эй, Людвиг! — окликнул приятеля Райцкер. — Вроде это нас зовут». И правда, перед ними стояла маленькая девочка, жившая неподалеку. Звали ее Гретхен. В руках она держала какой-то сверток. Две маленькие тефтельки пришлись весьма кстати. «До чего вкусно», — промурлыкал Людвиг. А Гретхенен тихонько сидела на своих саночках и, улыбаясь, поглаживала двух приятелей. «Похоже, и среди людей есть достойные экземпляры», — сказал Райцкер, а Людвиг добавил: «И в большинстве — это дети».
«Коты и марципаны»
«…Но коты не едят марципаны!» — рявкнул Райцкер. «Мы будем первыми», — предложил Людвиг, но как-то не очень убедительно. Откуда приволок Райцкер в тот день коробку кёнигсбергских марципанов — неизвестно. Украл где-то — вот и радость! А было где: одних только кондитерских в городе было семь, не считая самих фабрик, где их и делали. «Наверное, возле кондитерской Гелхаара (на Кантштрассе) отирался», — подумал Райцкер, брезгливо обнюхивая коробку. «И как это люди едят? Редкая мерзость, разве что коробка красивая», — заключил кот.
«Людвиг и бульдог»
Ах, какое это наслаждение — пройтись с гордо поднятым хвостом мимо морды злобного бульдога! Вы не пробовали? В юности Людвиг с хозяином жил в другом районе Кенигсберга на Бойенштрассе. Напротив их дома часто останавливался автомобиль. Водитель куда-то уходил, а на заднем сиденье оставался бульдог Раус. Вот этого бульдога и любил дразнить Людвиг. Да и что было не подразнить пса, заранее зная, что это останется безнаказанным.
Угнаться за легким, стремительным котом у Рауса не было никаких шансов. К тому же вокруг росли высокие деревья — лучшее спасение от собак. Когда Людвиг поделился своими воспоминаниями с Райцкером, тот язвительно заметил: «Тебе повезло, что это был бульдог, а не доберман».
«Кнайпхофская серенада»
Начало весны — пора кошачьей любви. Райцкера и Людвига переполняло чувство приятного томления. В одном из домов по Домштрассе жила прекрасная кошка: белоснежная, пушистая, с большими желто-зелеными глазами. Была она предметом вожделения многих окрестных котов, из-за чего Людвигу и Райцкеру частенько приходилось с ними драться. После таких битв соискателей благосклонности Женевьевы (так звали кошку) значительно поубавилось. Целый день Женевьева лежала у окна на красной бархатной подушечке. Людвиг с Райцкером пели для нее серенады, призывая ее выйти на улицу. Люди, жители этого дома, не были ценителями кошачьего пения. Поэтому частенько два кота мокрыми возвращались на свой чердак. «Так и заболеть недолго», — ворчал Райцкер. «Просто людям не дано понять всю прелесть кошачьего вокала!» — восклицал Людвиг.
Использованы материалы: handmade39.ru и "Легенды о кёнигсбергских котах и кошках" Кузина Мелюзины (Проза.ру)
Оценили 32 человека
75 кармы