Сфинкс улёгся на страже святыни
И с улыбкой глядит с высоты,
Ожидая гостей из пустыни,
О которых не ведаешь ты.
Николай Гумилёв
Спустя 9 лет после гибели нашего резидента в подвалах Каирской цитадели столицу Египта захватили французы. Внезапный визит солдат Бонапарта на берега Нила обломал весь кайф единственному русскому туристу, в том 1798 году любопытствовавшему пирамидами. “Эстляндский” барон и русский капитан Ольвиопольского гусарского полка Карл Богданович Кнорринг — клянусь бородой Пророка! — не был ни дипломатом, ни разведчиком, ни даже богомольцем. Древнюю страну фараонов он посетил в отпуске с исключительно туристическими целями — став предтечей тех миллионов “руссо туристо облико морале”, что счастливо нагружали чартеры в Египет на заре нашего столетия.
Но вернёмся в страну пирамид на закат столетия XVIII. История замечательной авантюры Наполеона у берегов Нила общеизвестна, и нет смысла пересказывать её перипетии — к услугам читателя масса исторических книг по этой теме на любых языках. Добавим лишь несколько колоритных и не слишком широко известных деталей в ту знаменитую эпопею.
Наверное, все в курсе, что из Египта будущий император Франции планировал угрожать колониальным интересам Британии. Однако наш русский читатель удивится — и удивится сильно! — когда узнает, что из Египта бравые французы планировали грозить и России.
Барон Кнорринг облома с египетским туризмом Бонапарту не простил и позже участвовал во всех антинаполеоновских баталиях России, достигнув генеральских чинов. Портрет работы Джорджа Доу из Военной галереи Зимнего дворца
“Разрушение Севастополя стало бы одновременно справедливой местью за безумное неистовство русских и лучшим средством для успеха на переговорах с турками, дабы получить от них всё, что могло бы укрепить наше положение в Африке…” — пояснял правительству Франции в июле 1798 года знаменитый Талейран. Министр иностранных дел Директории тогда был одной из ключевых фигур в ходе подготовки заморской экспедиции, и, по замыслам этого аса европейской дипломатии, захваченный французами Египет следовало обменять у турок на… Крым.
Отправляя Наполеона к берегам Нила, в Париже были уверены, что смогут навязать османам военный союз против России. Ещё королевская Франция выступала главным спонсором Стамбула в ходе трёх предыдущих русско-турецких войн, и профранцузская “партия” сохранила влияние при дворе султана даже после революции. Так что у планов Талейрана и Наполеона имелись веские основания, а планы были — пардон за тавтологию — поистине наполеоновскими: объединённый франко-турецкий флот должен был вернуть Крым под власть султана, а тот в обмен — признать французские права на земле фараонов.
При этом предполагалось, что Египет останется под формальным сюзеренитетом Османской империи, но под реальным управлением Франции. Нетрудно заметить, что французы, в сущности, планировали лишь заменить собой мамлюков на берегах Нила — те весь XVIII век тоже вполне самовластно правили страной пирамид при формальном главенстве стамбульского монарха. В конце XIX века ровно ту же схему контроля над Египтом реализуют англичане. Так что ещё раз подчеркнём — планы были во всех смыслах наполеоновские, но отнюдь не безосновательные.
Характерно, что Стамбул, уже зная о высадке французов в Египте, много месяцев тянул с объявлением войны. Позже сам Наполеон пояснял это так:
"Как только Порта узнала о вторжении в Египет, она выразила неудовольствие, однако умеренное… Султан ждал объяснений из Парижа и не забыл, что французы старейшие союзники его империи. Он совсем не хотел ввязываться в войну с Францией — врагом его природных врагов, России и Австрии. Он прекрасно понимал, что коль скоро его армии окажутся скованными в далёких пустынях, Константинополь станет жертвой ненависти и честолюбия русских…"
А вот что писал Наполеон в разгар своей экспедиции, обращаясь к османскому великому визирю из захваченной французами египетской Александрии:
"Скажите лишь: “Мы закроем для России Чёрное море и прекратим быть игрушкой для этой враждебной державы, которую у нас есть столько поводов ненавидеть”, — и я сделаю всё, что вам угодно…"
Эта весьма оригинальная для египетских песков русофобия порой доходила до комизма. Когда Бонапарт узнал о появлении вражеских кораблей близ Александрии и Абукира (британская эскадра адмирала Нельсона), то в его пропагандистском обращении к жителям Каира говорилось:
"На этих кораблях прибыли русские, чья ненависть ко всем верующим в Аллаха широко известна. Русские ненавидят ислам, не почитают Коран, богохульствуют и верят в Троицу… Те, кто привели сюда этот флот, надеются, объединившись с мамлюками, ограбить и опустошить Египет."
Характерно, что очевидец тех событий, каирский хронист Абдуррахман ибн Хасан аль-Ханафи аль-Джабарти в своих записках не только приводит полный текст наполеоновской страшилки о русских, но и подчёркивает её массовое распространение: “Это письмо от французов было отпечатано и расклеено на улицах. Отдельные экземпляры были розданы знатным людям”.
Напомним, что в ходе египетской экспедиции Бонапарт полагался не только на силу оружия. По заветам революционных якобинцев он вёл и массовую пропаганду — пытался доказывать аборигенам, что французы, как большие друзья ислама, воюют не против египтян, а исключительно против власти мамлюков, погрязших в грабежах и бесчинствах. Все годы походов по берегам Нила французская армия печатала и распространяла массу прокламаций на арабском языке, и русская угроза в них выступала далеко не последним жупелом.
Местами проегипетская агитация Наполеона была прекрасна и могла убедить любого… европейца. “Час возмездия настал. Слишком долго эта коллекция рабов, купленная на Кавказе и в Грузии, тиранила самую красивую часть мира; но Аллах, от которого всё зависит, приказал, чтобы их власть кончилась…” — так начиналась одна из первых антимамлюкских прокламаций Наполеона. Но в целом его пропаганда большого влияния на египетских мусульман не оказала — при всех стараниях “просвещённых” во всех смыслах французов, они тогда слабо понимали психологию завоеванной страны. Расклады на берегах Нила тогда остались средневековыми — исламские массы выступили против неверных, французов в итоге поддержали только местные христиане и, что парадоксально лишь на первый взгляд, некоторые наиболее беспринципные мамлюки.
Наполеон в Египте | Жан-Леон Жером
Страшилки о русских там и тогда тоже не сработали. Но если для каирцев и феллахов распиаренная Наполеоном “русская угроза” осталась неактуальной и неинтересной, то у самих французов таки были реальные поводы волноваться о далёкой России — даже стоя в тени фараоновых пирамид.
Начнём с того, что именно русские первыми сообщили султану о египетских целях экспедиции Наполеона. Французская эскадра ещё только готовилась к отплытию из Тулона, а наш посланник в Стамбуле Василий Томара (кстати, потомок крымского татарина Кучук-бея, в XVII веке ставшего запорожским казаком Андреем) представил султану Селиму III меморандум о том, что французы готовятся атаковать именно Египет.
Власти Османской империи, при всём своём загнивании, разведку в средиземноморских портах имели неплохую и о самом факте подготовки экспедиции знали. В Стамбуле, несмотря на все давние симпатии к Парижу, даже не поверили в объяснения французского посла, что эскадра с войсками готовится действовать против Англии. Но “Диван-ы-хумаюн” (именно так звучало официально название правительства османской Турции, близко по смыслу можно перевести как Имперский совет) считал, что целью французского удара будут Крит с Кипром, либо балканские владения османов, охваченные в то время очередным крупным мятежом. Бунтовали там, кстати, отнюдь не христиане, а местные мусульмане, выступавшие против попыток реформ султана Селима III, и в Стамбуле знали, что посланцы французской Директории контактировали с лидерами мятежников. Подкреплял последюю версию и факт захвата французами годом ранее бывших венецианских владений — Ионических островов близ принадлежавших в ту пору османам берегов Албании и Греции.
Поэтому султан поначалу с сомнением отнёсся к доводам русского посла, оперировавшего косвенными уликам , типа таких:
"Определение к сей Експедици многих ученых людей и именно арапской язык знающих, и так же вещей, кои в експедициях на другую землю были бы не нужны, а в Египте могут быть полезны, например транспорты, груженные деревянными башмаками, sabots, для употребления в тамошних песках…"
Деревянные башмаки султана долго не убеждали, но после захвата Мальты в Стамбуле всё же склонились к русской версии. Однако тут у имперского “Дивана” возникло другое сомнение — побоялись сообщать плохо контролируемым мамлюкам о том, что на них движется французская армада. Наш посол в донесении Петербургу так объяснял те стамбульские страхи: “До крайности свирепый и заносчивый Мурад-бей, ежели ли ему сию тайну открыть, то всем проживающим в Египте французам головы отрубит…”
В Александрии и Каире на тот момент обитала масса французских купцов и негоциантов — мамлюки, узнай о приближающейся угрозе со стороны галльского петушка, без сомнения, стали бы их убивать и грабить, притом с восторгом, сходу и массово. И это сделало бы войну Стамбула с Парижем окончательно неизбежной, а правители Османской империи всё ещё тешили себя надеждами её избежать.
Вышеупомянутый Мурад-бей, “до крайности свирепый и заносчивый”, уже знаком читателю по предыдущей части нашего повествования. Этот то ли грузин, то ли черкес вместе с другим вождём мамлюков Ибрагим-беем (натуральным грузином по фамилии Шинджикашвили) и примкнувшим к ним Касим-беем Ал-Муску (он же Степан Рутченко с мамлюкским прозвищем “Москва”) на тот момент был наиболее влиятельным среди контролировавших Египет воинов-“рабов”.
За те 9 лет, что прошли между смертью русского резидента Кондратия Тонуса и появлением в Египте французских войск, Мурад-бей и Ибрагим-бей сумели победить своих соперников из других мамлюкских “домов”. В этом им помогла чума, опустошавшая Каир в 1791 году и устранившая чуть не половину их конкурентов. Незадолго до появления Бонапарта два главных бея даже чуток повоевали друг с другом из-за финансовых споров, но в целом жили в мире и согласии. Конечно, в согласии по понятиям мамлюков — то есть не резали друг друга совсем уж открыто и решали хозяйственные споры без применения артиллерии и массовых кавалерийских атак.
Именно Мурад-бей и Ибрагим-бей будут командовать мамлюками в знаменитой Битве у пирамид в июле 1798 года. Вблизи Каира с видом на знаменитые пирамиды французские каре победят мамлюкскую кавалерию. Французы будут неизменно громить мамлюков, но сам Наполеон не раз подчёркивал, что превосходство “несущих цивилизацию Востоку” было лишь на организационном и тактическом уровне, в плане же индивидуальной подготовки мамлюки оценивались им выше французских солдат.
Мурад-бей в 1800 году. Гравюра французского художника Andre Dutertre, участника египетской экспедиции – в отличие от иных портретов мамлюкских вождей, в большинстве апокрифичных, это изображение имеет портретное сходство
“Мамлюк демонстрировал всю свою ловкость и храбрость, он вызывал наше восхищение, — так позднее сам Бонапарт описывал схватку у пирамид, — Привязанный к своей лошади, которая, казалось, разделяла все его страсти, с саблей, подвешенной к запястью, мамлюк стрелял из своего карабина, мушкетона и четырёх пистолетов и, разрядив таким образом шесть образцов огнестрельного оружия, огибал взвод стрелков и с поразительной ловкостью проскакивал между боевыми линиями… В одно мгновение эта прекрасная конница, во главе с семью беями, пустилась вскачь и проникла в промежуток между каре генерала Ренье и каре генерала Дюгуа, без сомнения, рассчитывая найти их открытыми с тыла и ударить им в спину. Картечь и ружейный огонь с фронта каре, тотчас же затем с флангов убили и ранили многих из них. Несколько храбрецов, бросившихся на каре с тыла, погибли на штыках…”
В мемуарах Наполеон подчеркивал и богатство этих “рабов”-воинов:
"Останки мамлюков порадовали наших солдат. У них есть обычай, отправляясь в бой, носить всё свое золото в поясе. Кроме того, их кони, одежда и оружие стоили много, и это заставило солдат понять, что страна, имеющая столь богатых защитников, не могла быть такой нищей, как они думали…"
Словом, совсем не случайно будущий император Франции после Египта завёл себе личный конвой из мамлюков. К тому же тогда, в ещё только набирающей силу Европе, всё восточное, “ориентальное” было круто и стильно! Колоритный мамлюк в ярком тюрбане и шароварах при Бонапарте — это как сегодня крутой и дорогущий “статусный” гаджет…
Кстати, среди тех воинов-“рабов”, что попали с Наполеоном во Францию, исследователи отмечают, как минимум, двух явно русского происхождения. Это Сулейман Муску (то бишь “Москва”, прозвище, говорящее само за себя) и Хамза Лафлёр (по-французски “Цветочек”), родиной которого во французских документах указана “Московия”.
Вообще же русские мамлюки не раз упоминаются в документах египетской экспедиции французов. Так сохранилось донесение генерала Шарля Дюгуа со списком 12 мамлюков, попавших в руки французов после одной из стычек — среди них четыре грузина, четыре черкеса, один залётный немец по имени Хусейн и трое “московитов”, Салих, Юсуф и Рустам.
Повторим — все безмерно интересные и подробные детали боёв мамлюков с французами читатель без труда отыщет в многочисленных книгах о египетской экспедиции Наполеона. Мы же, прежде чем вернуться к роли России в раскладах на берегах Нила 220 лет назад, кратко упомянём судьбу некоторых мамлюкских беев, уже хорошо знакомых читателю.
“До крайности свирепый и заносчивый” Мурад-бей упорно и довольно умело партизанил против французов в Верхнем Египте. Но в 1800 году, когда возникла угроза захвата Каира наступавшими из Палестины турецкими войсками, этот почтенный бей показал себя патентованной политической проституткой и заключил с французами союз против турок. Однако по пути во всё ещё французский Каир свирепый Мурад скоропостижно умер от бубонной чумы.
Бежавшему от французов в Сирию Касиму аль-Муску, хитрющему бахмутскому казаку Семёну Рутченко, повезло чуть больше — он умер от чумы годом позднее. Главное наследство мамлюка Семёна, богатейший дворец с личным озером (!) в элитном каирском квартале Кавсун захватил один из союзных французам мелких мамлюкских беев. Из дворца он выгнал мать покойного, Матрёну Афанасьевну Рутченко, которую разбогатевший на мамлюкском бизнесе сын когда-то переселил из донецкого Бахмута в столицу Египта.
Продолжение следует Алексей Волынец
Оценили 2 человека
6 кармы