Александр Игнатьевич Шаргей родился в городе Полтаве Полтавской губернии (ныне — Полтавская область, Украина) в семье обрусевшей шведки, баронессы Людмилы Львовны Шаргей (в девичестве Шлиппенбах. Её прадед — Антон Андреевич Шлиппенбах, участник Отечественной войны 1812 года, потомок генерал-майора шведской армии Вольмара Антона Шлиппенбаха (1653—1721)) и крещёного в католичество еврея Игнатия Бенедиктовича Шаргея.
Людмила Львовна до замужества жила в Киеве, где преподавала французский язык и географию в Киево-Подольской женской гимназии где и познакомилась с будущим мужем, тогда студентом естественного отделения физико-математического факультета Киевского университета; 12 января 1897 года он принял крещение и они зарегистрировали брак. Игнатий Бенедиктович Шаргей (1873—1910) был уроженцем Бердичева, куда его родители- Бендыт Срулевич Шаргей и Фридриха Айзиковна Розенфельд (после смены имени и вступления во второй брак — Екатерина Кирилловна Даценко, ум. 1917), переехали из местечка Кретинген Тельшевского уезда Ковенской губернии.
Александр Шаргей родился и провёл детские годы в доме бабушки (по профессии акушерки) и её второго мужа, земского врача и впоследствии начальника III-го отделения казённой палаты (статского советника с 1899 г.) Акима Никитича Даценко, на улице Сретенской № 4. Его родители мало прожили вместе. В 1897 году, после рождения сына, у Людмилы Львовны (матери Александра) начались панические атаки, которые вскоре стали серьезным психическим заболеванием. Когда малышу было 3 года, мать положили в лечебницу для душевнобольных, где она провела всю свою оставшуюся жизнь.
После такой трагедии отец Саши, Игнатий Бенедиктович, переехал вместе с сыном в Петербург. В 1906 году он, находясь в браке, вступил в отношения с Еленой Петровной Гиберман, дочерью известного врача-гинеколога и переводчика медицинской литературы П. И. Лурье-Гиберман (её тётя, Мария Петровна Гиберман, была замужем за экономистом В. П. Воронцовым). В 1907 году Александр Шаргей поступил в гимназию на Васильевском острове, в 1910 году родилась его сестра по отцу Нина Игнатьевна Шаргей и в том же году отец скоропостижно скончался, а Александр вновь вернулся в дом своей бабушки в Полтаве.
С 1910 по 1916 год учился во Второй полтавской мужской гимназии и окончил её с серебряной медалью.
В 1916 году поступил на механическое отделение Петроградского политехнического института (ныне Санкт-Петербургский государственный политехнический университет), но уже в ноябре того же года был призван в армию и зачислен в школу прапорщиков при одном из петербургских юнкерских училищ. До демобилизации в марте 1918 года воевал на турецком фронте, прапорщик. После Октябрьской революции, как офицер царской армии, был мобилизован в Белую армию, но дезертировал из неё.
После того, как Киев был взят Красной Армией, попытался пешком уйти за границу, но был задержан и возвращён обратно. Опасаясь репрессий за своё офицерское прошлое, при помощи своей мачехи Елены Петровны Гиберман (во втором браке — Кареевой) получил документы умершего от туберкулёза брата преподавателя Киевской школы Кондратюка — под этим именем прожил до конца жизни.
В 1925 году Кондратюк (Шаргей) стал машинистом элеватора на Кубани и в короткий срок прославился, как мастер своего дела и рационализатор. В 1926 году он работал старшим механиком на строительстве элеватора в Эльхотово (Северная Осетия), а в 1927 году его приглашают в Новосибирск, и он тотчас же отправляется в командировку на строительство элеватора в Рубцовске (Алтайский край). И здесь он оказался на высоте. Вскоре ему передаются ещё несколько объектов в Алтайском крае, а вскоре ему передаётся техническое руководство строительством всех хлебохранилищ Западной Сибири и Алтая.
Зимой 1929 года Кондратюк (Шаргей) впервые приехал в Камень-на-Оби, где предполагалось построить элеватор. В 1929-1930 годах под его руководством и при непосредственном участии здесь был построен целый комплекс: элеватор, зерносклад, отгрузочная транспортная галерея и протяженная бревенчатая эстакада к пристани на Оби.
Элеватор
В ту пору на Алтае, как и повсюду по стране, строили элеваторы канадского типа. Для возведения такого сооружения требовались вагоны тёса, шпал, гвоздей. А где их взять при тогдашней дороговизне и дефиците стройматериалов? Кондратюк (Шаргей) предложил строить элеваторы из рубленого леса по принципу строительства русской избы, без единого гвоздя. Это было намного дешевле, а материал – круглый лес – всегда под рукой. Проект одобрили, и такие элеваторы построили в нескольких местах, в том числе в Камне-на-Оби. Перед элеватором канадского типа он имеет ещё одно преимущество – вместимость его почти в семь раз больше.
Книга
Именно в то время, в 1929 году, в Новосибирске увидела свет книга Кондратюка (Шаргея) “Завоевание межпланетных пространств”, выпущенная им на свои деньги, полученные за изобретение нового типа элеваторного ковша и самотаски. Профинансировать издание книги обещала Главнаука, но своего обещания не выполнила. Книга была отпечатана в новосибирской типографии Сибкрайсоюза и вышла тиражом 2000 (две тысячи) экземпляров.
Книга стала событием мировой науки. В ней был разрешён ряд вопросов первостепенной важности, о которых другие авторы до этого не упоминали. Кондратюк (Шаргей) первым доказал невозможность вылета за пределы земного притяжения для ракеты, не сбрасывающей, не сжигающей своих баков, первым предложил использовать для возвращения на Землю ракеты с крыльями, разработал теорию промежуточных межпланетных заправочных ракетных баз в виде спутников планет. Им впервые подробно разработан вариант экспедиции на Луну через околоспутниковую орбиту.
“Когда ранним мартовским утром 1968 года,– вспоминает американский учёный Джон Хоуболт,– с взволнованно бьющимся сердцем я следил на мысе Кеннеди за стартом ракеты, уносившей “Аполлон-9” к Луне, я думал в этот момент о русском – Юрии Кондратюке, разработавшем ту самую трассу, по которой предстояло лететь трём нашим астронавтам”.
Мастодонт
Гений Кондратюка оставил ещё одну память в Камне-на-Оби – деревянный склад – зернохранилище, который он сам прозвал “мастодонтом”. Это совершенно уникальное сооружение, такого размера деревянного зернохранилища нет больше не только в нашей стране, но и во всём мире. Кондратюк непосредственно руководил строительством “мастодонта”. “Мастодонт” он строил без чертежей, рисовал эскизы отдельных узлов сооружения, считал на ходу – из кармана всегда торчала логарифмическая линейка, но он ею мало пользовался, умножая и деля практически любые числа в уме, объяснял плотникам, какого диаметра ставить опоры, как вязать их в узлы, как сделать стяги.
Любопытное зрелище представлял “мастодонт” внутри. Фантастическое, “марсианское” сплетение ферм, опор, колец, стягов. И за всем этим продуманный расчёт, изящество, знание и учёт любой мелочи.
“Смелый он был конструктор. На чём всё держится, как сдерживают деревянные стенки напор 10 тысяч тонн зерна, я и сейчас понять не могу”,- говорил бывший инспектор по организации труда, а позднее помощник Кондратюка в строительстве причала В.В.Цимбалов. А ведь тогда всё вручную делалось, фермы поднимали без кранов, хотя Кондратюк всё, что можно, механизировал. И несчастных случаев на стройке не было.
30 июля 1930 года Кондратюк вместе с несколькими другими сотрудниками «Хлебопродукта» был арестован по обвинению во вредительстве. Одним из пунктов обвинения было то, что он строил «Мастодонт» не только без чертежей, но и без гвоздей. Местное руководство пришло к выводу, что строение не выдержит такого количества зерна и развалится, погубив тем самым 10 тысяч тонн народного зерна. 10 мая 1931 года его осудили на три года лагерей.
“Мастодонт” пережил угрозу пожара, наводнения, ничуть не пострадал от землетрясения 1965 года, и стоит вот уже… Вот уже стоит… Да посчитать-то нетрудно, зная, что построили его в конце 1929 – начале 1930 года. Да только вот… В общем, как поётся в цыганской песне, “не стоит уже”. В середине 1990-х в “мастодонте” поселились бомжи. Ну и сожгли. Думаю, не специально. И не восстановить – чертежей нет и никогда не было.
Однако вместо лагерей Юрий Васильевич был привлечён к работе в специализированном бюро № 14 для заключённых-инженеров по проектированию угольных предприятий, образованном в Новосибирске. Там он проработал до августа 1932 года, успев сделать два изобретения в области горношахтного оборудования, на которые получил патент и авторское свидетельство . Им были опубликованы статьи по ряду специальных проблем: ускорение и облегчение проходки шахт с опалубной механизацией бетонных и породоуборочных работ, хранение бетона высокого сопротивления и постоянной крепи шахтных стволов, железобетонный копёр.
Ещё работая в бюро № 14, Кондратюк ознакомился с условиями конкурса на эскизное проектирование мощной Крымской ветроэлектростанции (ВЭС), объявленного Наркоматом тяжёлой промышленности (Наркомтяжпром). Проект станции был выполнен в соавторстве с П. К. Горчаковым, а позднее к проекту привлекли инженера Н. В. Никитина, будущего создателя Останкинской телебашни в Москве.
Эскизное проектирование ВЭС было завершено в ноябре 1932 года, и вскоре авторы проекта получили разрешение ГПУ на поездку в Москву. По настоятельной просьбе Наркомтяжпрома в 1933 году Кондратюка досрочно освободили от высылки. На конкурсе проект был признан лучшим. В 1933—1934 годах Кондратюк работает в филиале Института промэнергетики в Харькове, в то время столице Украины. Окончательно технический проект был доработан к середине февраля 1934 года. В 1937 году на горе Ай-Петри в Крыму по подготовленным рабочим чертежам началось строительство фундамента станции[11]. Однако уже в 1938 году было принято решение о прекращении проектирования и строительства мощных ветроэлектростанций. В связи с этим в последующие два года Кондратюку пришлось заниматься проектированием малых опытных ветровых электростанций в Проектно-экспериментальной конторе ветроэлектростанций (ПЭКВЭС).
В этот же период получил настойчивые и выгодные предложения о сотрудничестве от С. П. Королёва, однако ответил отказом, мотивируя его обязательствами по строительству ВЭС.
Другая версия истории говорит, что причина отказа была в том, что работа над военными проектами подразумевала жёсткий контроль со стороны НКВД. При проверке биографии мог быть вскрыт факт подделки документов и белогвардейское прошлое — со всеми вытекающими последствиями.
Война
После начала Великой Отечественной войны Ю. В. Кондратюк пошёл добровольцем в народное ополчение. Зачислен рядовым телефонистом в роту связи 2 стрелкового полка 21-й Московской дивизии народного ополчения Киевского района (впоследствии переименована в 173-ю стрелковую дивизию 2-го формирования, а затем — в 77-ю гвардейскую стрелковую дивизию) 33-й армии Резервного фронта. После выхода из Вяземского окружения в октябре 1941 года служил в роте связи 470-го стрелкового полка 194-й стрелковой дивизии, затем командир отделения и помкомвзвода во взводе связи 1-го батальона 1281-го стрелкового полка 60-й стрелковой дивизии 49-й армии Западного фронта.
Согласно «Книге памяти погибших и пропавших без вести в Великой Отечественной войне. Том 7», Кондратюк Юрий Васильевич проходил службу в 110-й стрелковой дивизии 33-й армии в должности помощника командира взвода 1291-го стрелкового полка, погиб 25 февраля 1942 года, похоронен у деревни Кривцово Болховского района Орловской области.
26 марта 1970 года судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР своим определением № ОС-70-8 реабилитировала Ю. В. Кондратюка (Шаргея) за отсутствием состава преступления. Восстановлению его доброго имени посвятил немало усилий его бывший сослуживец и однополчанин, а позже инженер-конструктор КБ имени Лавочкина Борис Иванович Романенко, после выхода на пенсию посвятивший себя «космической» журналистике
Оценили 6 человек
12 кармы