Феномен казачей лезгинки.

Фольклор – это один из основных факторов психологического развития общества. Будучи зеркалом которое отражало интеллектуальное, культурное, развитие общества, положение отдельных слоев и классов в той или иной общественной иерархии, события протекающие как автохтонно так и носящие глобальный характер, а главное отношения значительной массы людей к тем или иным событиям, просто не могло не найти отражения в ходе Кавказской войны 1785-1864г.г

Любое фольклорное произведение, будь то былина, обрядовая или историческая песня, сказка или танец, проживая свою жизнь, претерпевает как видоизменения, так и кардинально меняет свою специфику.

Лезгинка, будучи изначально старинным и наиболее древним танцем в среде горских народов, приобрела в интересующий нас период в среде Терских и Кубанских казаков свой специфический оттенок. Так, лезгинка изначально, будучи горским танцем, в казачьей среде, где песенная традиция носила более важный характер, стала шуточной плясовой песней, с элементами казачьего боевого пляса. Сам по себе казачий боевой пляс родился в бою, и именно поэтому так четко передает движения шашкой во время боя. Во время Кавказской войны 1785-1864г.г считалось проявлением высшей доблести исполнить боевой пляс, об этом говорит нам казачья поговорка времен Кавказской войны «Пусть враг знает, пусть покой и сон потеряет!»

Помимо казачьего боевого пляса, казачья лезгинка или как ее еще называют «братина», имеет и характерный песенный оттенок. Эти напевы - дразнилки появились во время покорения Кавказа. Чеченцы, идя в бой, часто выкрикивали «Хорс-са», со временем казаки стали пересмешливо выкрикивать им в ответ «Ой-са ты Ой-са», как бы передразнивая и задевая за живое. В дальнейшем отдельные казачьи выкрики обрастали песенными шуточными дразнилками, типа «Чечен молодай, а кинжал новый, у чечена бусы здоровы. Ойся, ты ойся, Ты меня не бойся, Я тебя не трону, Ты не беспокойся.»

Исторически казачество складываелось как целостный и неделимый живой и опасный деятельный организм, мир сильных духом людей. Эта жизнь пограничная, жизнь служилых людей живущих рядом с кавказцами в условии постоянной опасности. Поэтому казачья лезгинка была не только средством поднятия боевого духа, веры в победу и укрепление правды, но и некой тренировкой военных сил казака.

Интересно, что практически в течение 20 лет после осады горы Гуниб, и проведения 26 августа на Кегерских высотах благодарственного молебна и смотра войск, так же отдачи Барятинским немногословного приказ по армии: «Шамиль взят. Поздравляю Кавказскую армию!»4 песенная традиция исполнения казачьей лезгинки начинает видоизменяться. И превращается в Казачью молитву, где казак подобно Шамилю молится на горе: «На горе стоял казак, он богу молился, За свободу, за народ низко поклонился. А еще просил казак правды для народа, Будет правда на земле - будет и свобода.» Видимо оттого что именно пленение Шамиля нанесло решающий удар по мюридизму и положило конец организованному сопротивлению на северо-восточном Кавказе (разрозненные восстания происходили и в последующие годы), а также способствовало скорейшему завершению войны.5 Так же известны варианты уже социально-бытовых песен с мелодикой традиционной наурской лезгинки.

Таким образом, можно говорить о слиянии двух абсолютно разных культур, горской и казачей, перенятое ими традиций друг друга, как музыкально-певческой, так и танцевальной. Потому как без такого рода слияния и перенятия культурных особенностей, установления мира на Кавказе было бы просто невозможным.