Здравствуйте, дорогие читатели! Сегодня хотелось бы с вами поговорить, о такой сложной и противоречивой теме, как водные пространства, внутри корпуса славянского фольклора. И начать следует со средств передвижения, а именно с лодки.
Лодка в системе мифологического сознания русских (как и многих других народов) имела сакральное значение.
Самой распространенной мифологемой лодки в фольклоре (в том числе и русском) стала переправа в иной мир. Неслучайно, гроб и люлька имели ладьеобразную форму. В системе мироздания славян лодка служит транспортным средством для перевоза «на тот свет». В сюжете переплывания вод смерти и возвращения в реальный мир душа умершего или заходящее солнце отправляются в преисподнюю на лодке (ладье) смерти и возвращаются из преисподней на ладье воскрешения. Для языческой погребальной обрядности древнейшей Руси свойственна традиция (скандинавская по происхождению) кремации в ладье. Помимо сжигания в лодке (ладье), происходило погребение в лодке или в гробу ладьеобразной формы, отправление мёртвого в ладье в море или по реке, укрепление лодки с телом умершего на столбах, изображение ладьи на погребальной утвари и могильных камнях. Представление о погребальной лодке даёт русское предание о марийском князе Болтуше, который погребен в ладье возле г. Малмыж. Согласно преданию, в полночь лодка появлялась на поверхности озера, и в ней можно было увидеть княжеский клад:
«Болтуш был похоронен в лодке с медью в озере Тарелка, и эта лодка выходила из озера ночью, в 12 часов ровно. Этот клад можно было видеть, не мигая, не кашляя, не шевелясь и не говоря. А если убить человека и бросить в озеро, то она сама выйдет».
Корабль или лодка часто являлись частью праздничных действий, обрядовых похорон «Масленицы», «Костромы» и пр. Лодку спускали по воде или ставили на сани (телегу) и везли в них символическую фигуру, подлежащую смерти-воскрешению или уничтожению.
Так, например, в Сибири на Масленицу собирали несколько саней большого размера и ставили на него корабль с парусами и снастями. На корабль садились люди, «медведи» и госпожа Масленица. Данное сооружение называлось масляницею. В сани впрягалось до двадцати лошадей. За подобным «поездом» следовали ребята с разными песнями и прибаутками . Масленица у русских означала и начало навигации. При этом обычай использования корабля на масленицу распространился, видимо, после устройства маскарадного поезда Петром I в Москве в 1722 г.
Перевозчиками через огненную реку в русских духовных стихах выступают архангел Михаил, апостол Пётр и Христос. По представлениям славян, рай был расположен за морем (океаном):
«Государь ты наш батюшка, богатый гость,
Нет тебя государя богатее
Ни на небе, а ни на земле.
У тебя же, сударя, большой корабль,
Богатый гость по кораблю покатывает,
В золоту трубочку вострубливает,
Воскликивает своих людей вольных».
В апокрифе «О хождении старца Агапия в рай» рассказывается о лодке с юными гребцами, которая перевезла старца за море в райскую страну:
«Малый же ребенок сказал Агапию: «Взойди к нам на корабль, перевезем тебя, куда хочешь идти». Агапий же взошел на корабль. Посидев немного, от пути такого устал очень и задремал, потом уснул. Тогда велел ребенок великим мужам, взяв Агапия, перенести через море. Положили Агапия на землю мужи те и невидимы стали» .
Соответственно лодка служит средством переправы для демонических персонажей. Воплощение чумы или смерти, Куга, переправляется через реку Сава на ладье и везёт с собой души умерших.
Общеславянским является фольклорный мотив перевоза через реку как символ брака. В представлениях славян жених и невеста оставляют свои небесные жилища чтобы воплотиться на земле. Путь на землю лежит через небо, которое представляется в виде реки или моста. Поэтому жених и невеста переплывают реку на лодке (ладье) или переходят по мосту . В новгородских былинах жених Соловей Будимирович приплывает в Киев на Соколе-корабле. Значение корабля (как и моста) обусловлено общим смыслом свадьбы как вхождения в другой мир. Брак может символизироваться потоплением и означать смерть. Таким образом, лодка или её образ участвует в обрядах перехода в целом.
Помимо масленичных обрядов, лодка участвовала в святках. Так, например, в тихвинских святках снаряжалась большая лодка, которая ставилась на несколько саней и возилась несколькими лошадьми по городу. Верхом на лошадях, сидели окрутники. Окрутники же и святочники находились в лодке, украшенной разноцветными флагами.
С христианской символикой связано представление о церковной общине как о корабле, «плывущем по житейскому морю». Такое представление возникло ещё в ранних христианских сектах, в том числе и в хлыстовских. Община у хлыстов изображалась в виде корабля-церкви. Образ церковной общины как корабля спасения представляет собой контаминацию ветхозаветного образа Ноева ковчега и новозаветного – ладьи Петровой. Специфической особенностью хлыстовских стихов является то, что в качестве «богатого гостя», т.е. купца, выступает сам Христос. В хлыстовской песне XVIII века сам Сын Божий призывает «вольных людей на большой корабль»:
«Подите ко мне, люди вольные все охотнички,
Подите ко мне на большой корабль,
Покупайте товары безценныя,
Безценныя-драгоценныя,
Не златом покупайте, ни серебром,
Не крупныем акатистым жемчугом,
Покупайте товары безценные,
Безценные-драгоценные
Вы верою и радением,
Сердечным своим попечением,
Вы слезным своим и течением
И нощным, други, умолением».
Из более поздних этнографических свидетельств известен обряд, именуемый «хождение кораблем»: члены общины ходили друг за другом по избе, обычно по часовой стрелке. Нередко в центр круга – «за мачту» – становился лидер общины или пророк. В течение всего «хождения» пелись духовные песнопения, в том числе и прямо иллюстрирующие религиозно-мифологический смысл происходящего:
«Как по морю, как по морю,
Как по морю, морю синему,
По синю морю житейскому
Тут плыл корабль,
Тут плыл корабль,
Тут плыл корабль изукрашенный.
На нем мачта, на нем мачта,
На нем мачта – сам Господь Саваоф.
В корме стоит, в корме стоит,
В корме стоит сударь Сын Божий».
Очевидно, что корабельное радение восходит к народной драме или крестьянской игре, включающей драматические элементы. Сектанты, составляющие радельный круг, изображают «гребцов» или «паруса» чудесного корабля (ср. «парус» как название обрядовой рубахи у хлыстов и скопцов), а лидер общины, пророчествующий в центре круга, оказывается «мачтой» или «кормщиком», «богатым гостем» или «атаманом», Христом или Господом Саваофом.
Старообрядцы тоже представляли церковь, как «корабль Христов». Этот момент наблюдается в «Послании Стаду верных или Кораблю Христову», предположительно принадлежавшему Аввакуму. Текст относится к группе посланий, обращенных к исповедникам «старой» веры, подобно апостольским посланиям . Проповедь начинается знаменитым словами:
«Многие волны и люто потопление, но не боимся егда погрязновения, на камени бо стоим; да ся пенит море и бесит, камени не может разрушити, да востанут волны, но Исусова корабля не могут потопити».
Этими словами Ионна Златоуста обращается Аввакум к своей пастве. Корабль в обоих случаях (и в названии послания, и в самом послании) сохраняет устойчивый смысл – община верующих. Златоуст вкладывает в понятие «корабль» более глубокий смысл. Корабль-церковь – это крепость, которая держится на камне веры.
Образ корабля также представлен в русской агиографической литературе. В «Житии Александра Невского», датированном XIII в., святые Борис и Глеб появляются на море с невидимыми гребцами, чтобы помочь «сроднику» перед Невской битвой:
«Когда же начало всходить солнце, он услышал шум сильный на море и увидел один насад, плывущий по морю, и стоящих посреди насада святых мучеников Бориса и Глеба в красных одеждах, держащих руки на плечах друг друга. Гребцы же сидели, словно мглою одетые. Произнес Борис: «Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику своему князю Александру».
Для культуры поморских рыбаков также характерны агиографические мотивы о чудесном спасении плавающих на судне святыми Николой, Зосимом и Савватием, Варлаамом Керетским, появляющимися в тонущей лодке:
«Когда они прошли Соловецкий остров, их ладью стал затирать наносный лед. Долго и безуспешно боролись со льдом мореходы и уже отчаялись в своем спасении. Стоявший на корме ладьи Евфимий задремал от утомления. Вдруг увидал он в лодке своей старца, который его спрашивал: «Далек ли, братие, путь ваш?» Евфимий отвечал: «Идем торговать в Поморье, но нас затерло льдом и мы погибаем». «Не скорби, брате, –утешал его старец, –поедете вы в Кереть, и Бог даст вам путь чист». Сам пошел на нос ладьи и начал распихивать льдины».
Антагонистами святых выступала «нечистая сила»: считалось, что русалки из яичной скорлупы изготавливают корабли, чтобы отправиться на тот свет. Мелкие демоны использовали нераздавленную скорлупу, чтобы добраться до мест, где они хотят «причинить зло».
В картине мира эстонцев бог-демиург в мифах о творении передвигался на каменной лодке и удил рыбу. В мифологии коми бог-творец Ен один плавает в лодке по бесконечному океану. Ему некуда было пристать, тогда он плюнул в воду, после чего появился Омоль – двойник Ена в точно такой же лодке. Инмар – верховный бог, творец всего хорошего и доброго в мире в удмуртской мифологии в начале мироздания плавает в лодке по Мировому океану. Мокшанский Шкай аналогично остальным финно-угорским богам-демиургам был единственным обитателем мирового океана и мастерил в каменной лодке своего помощника – Шайтана. «Каменная лодка, в которой плавает творец по водам первичного океана, – типичный мотив дуалистических легенд у финно-угорских народов, восходящий к христианских апокрифам. Дуализм – равноправие двух творцов мира».
Ритуальной составляющей лодка наделялась среди профессиональных групп рыбаков. Особой мифологизацией отличаются функции корабля в культуре русских поморов. Договор о строительстве судна приурочивался к празднику Преображения: Спас наделялся функцией спасителя на водах. Строительства судна ассоциировалось со строительством дома. С календарной символикой связано использования корабля, мачты которого были увешаны символами изобилия: поросятами, бараньими тушами, шкурами и т.п. на масленицу. Проводы зимы означали и начало навигации. В Каргополье рыбаки окуривали снасти и лодку можжевельником или сами должны были пройти сквозь дым. Данный ритуал проводился с целью обеспечить рыбакам хороший улов.
Лодка имела особое место в системе мироздания русского народа. Как было описано выше, символ лодки или ладьи участвовал во всех сферах человеческой жизнедеятельности: начиная от рождения, свадьбы и заканчивая смертью. Лодка и её образ активно участвовал практически во всех обрядах перехода.
Ещё одной рассматриваемой нами категорией, является концепт «рыбы». В соответствии с балто-славянскими представлениями о вертикальной трехчленной структуре мира, рыбы, в частности щука, являются классификаторами нижнего мира – мира мертвых. Рыбу зачастую связывают с «нижним миром мёртвых». Её наделяют амбивалентной символикой и функциями, связанными, как с рождением, так и смертью. Сон о рыбе мог сулить беременность и в то же время воспринимался как знак близкой смерти. С немотой рыб соотносится преставление о них как о душах одновременно умерших и еще не появившихся на свет людей. Например, у лужичан появление на свет детей объясняли тем, что «водяная мать» вылавливает из глубокого омута их души в виде рыбы. У финно-угров рыба также является классификатором нижнего мира. Согласно карельским рунам, мать эпического героя Лемминкяйнена после смерти сына отправляется в загробный мир – Туонелу, где из реки Туони вылавливает граблями тело Лемминкяйнена. Сын отвечает матери, что его нельзя вернуть к жизни, он слишком много времени пробыл в царстве мёртвых и оборачивается рыбой в Туони. По мнению В.Я. Петрухина, путешествие Лемминкяйнена в иные миры и превращение в водах Туони в рыбу нужно рассматривать как этиологический миф о происхождении смерти.
В заговорах и отдельных книжных источниках рыба является опорой земли. Возникло это представление из отождествления неба с водной средой. В русских народных заговорах сохранилось это древнейшее определение неба как «окиан-моря». Отсюда становится понятной соотнесенность туч с рыбами, плавающими в этом небесном океане. В книжных версиях в качестве опоры указывается кит. Так, в «Голубиной книге» Мать-Сыра Земля покоится на Ките-рыбе; когда Кит двинется, придет конец миру:
«Кит-рыба всем рыбам мати.
Почему же кит-рыба всем рыбам мати?
На трех рыбах земля основана.
Стоит кит-рыба – не сворохнется;
Когда ж кит-рыба поворотится,
Тогда мать-земля восколыбнется,
Тогда белый свет наш покончится,-
Потому кит-рыба всем рыбам мати» .
В космогонических мифах финно-угров, как в мифах других народов, Земля держится на рогах огромного быка, стоящего на рыбах в водах Мирового океана. В финно-угорском эпосе повествуется о том, что огромная щука – враждебное существо из нижнего водного мира, проглотила три орлиных яйца. Орёл поймал рыбу, вспорол ей брюхо, а из выпавших яиц был сотворён мир:
«Тут железными когтями
Снова бьет орел огромный,
Крылья пламенем блистают,
А из глаз он мечет искры:
Захватил когтями щуку,
Водяного пса сжимает,
Ту чешуйчатую рыбу;
Тащит чудище потоков
Из ужасной водной глуби
По спине блестящей моря.
Так сумел орел могучий
Наконец, при третьей схватке,
Щуку страшную осилить —
Жирного пловца доставить
Из потоков черных Туони,
Речек Маналы глубоких».
В представлениях славян рыба, например, щука, может является вестником смерти. Считалось, если перед рыбаком плеснёт хвостом щука, то он умрёт в течение двух лет. В народном сознании рыба ассоциируется со змеей; один из атрибутов, их объединяющий, – пестрая окраска. Змея также является классификатором нижнего мира и связана с представлениями о смерти. С рыбой как символом рождения и новой жизни связаны «рыбная» метафорика Христа, поэтому широкое распространенное у всех славян получило употребление рыбы как обрядового блюда в Рождественский сочельник, а также мотив рыбы на пасхальных писанках. В роли покровителей рыб выступает ряд святых, таких как апостол Петр (рус), Алексей – человек Божий (бел.), св. Николай (болг).
Блюда из рыбы являлись традиционными для различных праздников. Так рыбный пирог, обвязанный поясками, преподносился в качестве подарка на свадьбе. Обычно он предназначался для матери невесты, сестры или для подруг. На масленичной неделе также пеклись пироги с рыбой, тельное (котлеты из нескольких видов рыбы). Пироги с рыбой также готовились на пасху. На Николу зимнего обязательным блюдом был рыбник (рыба в соусе или тесте). Поедание рыбы (чаще всего карпа) осмыслялось как жертвоприношение святому Николаю.
В границах водной символики трактуются сны о рыбе как предвестии дождя (влаги небесной) или слез (влаги человеческой). В народных толкованиях снов рыба как холоднокровное животное могла предвещать и стужу. Водная символика рыбы породила обычаи бросать рыбьи кости, оставшиеся от рождественского ужина, в колодец, чтобы он не пересыхал. Считалось, что рыба как водяное существо с холодной кровью, способна остудить или загасить жар. Отсюда обычай лечения рыбой горячки: больному давали съесть рыбку, извлеченную из внутренностей щуки, окуривали его рыбьими костями с рождественского стола, прикладывали к ступням ног половинки линя.
У славян сформировалось и разное отношение к различным породам рыб. Так, щука вызывала особенное почтение. Считается, что на лбу щуки якобы запечатлены крест и копье, которым был пронзен распятый Христос. В Воронеже пчеловоды клали щуку под освященную пасху, растирали лобную кость щуки и, смешав с медом, подкармливали ею пчел. Острые щучьи зубы обладали отвращающим действием. Поэтому у русских челюсть от первой пойманной щуки вешали над входом в дом для оберега от всякого зла, а хребтовые кости – в воротах для предохранения от повальных болезней. Щучьи кости также носили при себе, чтобы летом не укусила змея. Для оберега скота щучью голову вешали в печную трубу и при первом выгоне скота подкладывали под ноги корове, чтобы она переступила через нее. Косточки из лобной части щуки в виде креста использовали в процессе крещения ребенка в том случае, если не имели возможности отвезти ребенка в церковь или пригласить в дом священника. Щука участвовала в обрядах по излечению от грыжи в качестве акционального компонента. Заговор наговаривался на щучьи зубы, а затем ими водили по грыже. Иногда после прочтения заговора знахарь производил символическое загрызание грыжи с помощью щучьей челюсти. Обряд лечения грыжи с помощью щучьих зубов, а также мотив загрызания грыжи щукой основаны на принципе: «подобное лечится подобным». Н. Познанский, исследовавший мотив щуки, загрызающей грыжу, отмечал, что он «развился в заговорах от грыжи»; по-видимому, впоследствии он перешел в другие лечебные заговоры (на ноготь, уроки и др.). У финно-угорских народов щука используется при лечении желтухи. Желтуха получила название по цвету, который приобретает кожа больного. Желтый цвет – это цвет «иного» мира. По народным поверьям, болезнь нередко наступает в результате того, что в человека вселяется мифологическое существо – представитель «иного» мира. Обряд лечения желтухи обладает определенной семантикой – «передать болезнь щуке»: «Для этого садят в лохань одну или несколько живых щук. Больной наклоняется к лохани, пристально смотрит на щук и при этом часто сплевывает в лохань. Щуки глотают слюну, и желтуха переходит на них: сначала у щук делаются желтыми глаза, а потом они и сами начинают желтеть». Затем щук выбрасывали в реку. По народным представлениям, на них перешла желтуха и они унесут болезнь в нижний мир.
С рыбой у финно-угров связан миф добычи огня. В карельских рунах Вяйнямёнен сам добыл искру из своего ногтя, но искру проглотила «огненная рыба» – лосось. Вяйнямёнену пришлось снова добывать огонь из чрева лосося, изготовив первую рыболовную сеть.
В мироздании русских можно обнаружить деление рыбы на так называемых «чистых» и «нечистых». Угорь и вьюн причисляются к гадам и считаются погаными и нечистыми из-за того, что внешне они напоминают змей, обитает в нечистой воде и «кормится дрянью». Сюда же можно отнести чехонь, которую называют «бешеной рыбой», верят, что съевший ее станет безумным, и связывают ее появление с падежом скота.
Сома, традиционно, тоже относят к нечистой рыбе. Сом – это любимая рыба водяного, на которой он разъезжает, и которая доставляем ему утопленников. За это его в народе прозвали «чёртова лошадь».
Рыба в мифологическом сознании славян и финно-угров наделялась магическими способностями, являлась символом обрядов перехода (рождение, смерть) и обладала целебными свойствами.
Рыболовство представляет область мужской хозяйственной деятельности. В промысловых районах оно маркирует семейную традицию, передающуюся по наследству, и сопряжено с рядом мифологических персонажей. Рыбаки, как и все промысловики, образуют определённую субкультуру, которая обладает обрядовой и магической практикой (прежде всего разветвленным комплексом оберегов, запретов и примет, касающихся лова и рыболовных снастей), особыми демонологическими представлениями и фольклором (рыбацкие рассказы и анекдоты, былички, молитвы, заговоры, заклинания, напутствия, приветствия), рыбацкой терминологией, фразеологией и социолектом (сленгом), определенными нормами поведения, специфическими жестами, мимикой и другими невербальными средствами выражения эмоций (удивления, уважения, восхищения, зависти, насмешек, иронии и т.п.)
Но об этом, пожалуй, в следующей статье....
Оценили 19 человек
31 кармы