Основные черты языческого миросозерцания восточных славян. Ч. VII

10 5323

Здравствуйте, дорогие читатели!

Итак, имелись ли в славянской религии тенденции, ведущие к единобожию?..

Дело в том, что в литературе существует предположение, согласно которому монотеистические воззрения, своего рода «проблеск религии Откровения», имели место у восточных славян (1). Н.А. Ганина, как мы писали выше, считала Святовита и Дикого Охотника ареальными реализациями «индоевропейской мифологемы верховного божества». Но Святовит просто имел авторитет, превышающий авторитет других языческих богов (2), и не более того. Иногда считают, что монотеистические воззрения постепенно находили себе место в образе бога Рода (3).

Но подобная точка зрения довольно уязвима. По крайней мере, в перечне богов Владимира Святославича последнего вообще нет, поэтому понимать его как верховного бога восточных славян конца X в. как минимум неосторожно (4). Однако, если и принять подобную точку зрения, и признать, что, по крайней мере, у части восточных славян или их жрецов Род (или, как у М.А. Васильева, Перун) стал приобретать некоторые черты, более свойственные единому Богу монотеистических религий, общий вывод едва ли изменится кардинально. В таком случае это верховное божество вряд ли серьёзно отличалось от Великой Богини периферии Боспорского государства, относительно культа которой С.В. Ярцев считает возможным говорить о языческом монотеизме, или же «бога богов» осетинского фольклора. Особое положение последнего вовсе не исключало, в глазах народа, существование других богов, подчинённых Хуцау. Следовательно, архаичное сознание фактически и в данном случае воспроизводило старую политеистическую схему, даже если согласиться с В.Ф. Миллером в том, что некоторая склонность к монотеизму у алан появилась ещё до распространения здесь христианства (5). То же самое следует сказать и о балтском Андае, которого В.Н. Топоров определял как высшего бога, связанного с Небом, но мало связанного с земными, человеческими делами (6). Наконец, мы не видим в восточнославянской культуре каких-либо серьёзных оснований не только противопоставлять веру в богов и магию, но и как-то отделять их (7), полагать, что постепенно, по крайней мере, в ряде случаев, на первый план выходит религиозная составляющая (8).

Ф.Б. Успенский писал, что в древнескандинавской языческой традиции «сакральное пребывает, по-видимому, вообще вне этических категорий». «Моральная сторона выключена из логики чудесного», - писал также Я.Э. Голосовкер, опираясь на древнегреческие мифы. В том же русле рассуждали также Вяч.Вс. Иванов и В.Н. Топоров. Мы же полагаем, что у индоевропейцев, в том числе, разумеется, и у восточных славян, имела место амбивалентность языческих божеств, благодетельных и жестоких одновременно, как благодетельны и опасны для человека могли быть звери или явления природы. Подобную трактовку предлагал ещё А.Н. Афанасьев, и оно, по всей видимости, ближе всего к истине. Вовсе не обязательно полагать, что сверхъестественные существа славянского язычества, например, полудница (Připołdnica) первоначально воспринимались положительно, и только с течением времени – отрицательно. Т.В. Цивьян объясняла амбивалентность явлений и персонажей особенностями классификационной сетки бинарных оппозиций, пронизывающих всю модель мира архаических культур. Ещё одну трактовку предложил В.Я. Петрухин. По его мнению, существа иных миров, например, лесного или загробного, при перемещении (в ритуале) в мир людей «оборачиваются» к ним «благодетельной стороной». Но объяснение А.Ф. Афанасьева более естественно. Мысль же Т.В. Цивьян мы пока оставляем в стороне, вовсе не исключая, однако, что в ней также содержится рациональное зерно. Амбивалентным был медведь, на что справедливо обращал внимание тот же В.Я. Петрухин, Баба-Яга, баенник. Так, в Белозёрском крае говорили: «Нет зляе банника, да нет его добряе». В ранней христианской традиции медведь чётко соотносился с идеей зла. Но в русской сказке медведь за почтительное отношение щадит мужика, и съедает только его лошадь (9). Интересно, что в чувашском фольклоре образ этого зверя скорее положителен. В Литве амбивалентной мыслилась ель, в Исландии – великаны-трётли, а в Индии, на что указывала Т.И. Оранская, – само Солнце и юг (10), в средневековой Западной Европе – кот (11). Что же касается образа змеи, то он амбивалентен и у балтов (12). Таким же было в древних культурах и отношение к мёртвым предкам (13), и к богам, например, к Яровиту в Древнем Поморье (14). К волшебству же, пусть даже благодетельному, относились с ужасом. Так, бабушка Добрыни у М.С. Крюковой, чтобы расколдовать героя, обращённого Маринкой в оленя-золотые рога, произносит слова страшные и очень вредные (15).

Общество восточных славян строилось на традициях и жило традициями (16). Их появление, по мнению специалистов по социальной психологии, основано, в конечном итоге, на механизме подражания, на эмоциях (17), и лишь гораздо позднее – на каких-либо рациональных обоснованиях. Эмоциональная составляющая, социальное поведение, основывающееся на примитивных эмоциях – очень устойчивое явление, в чрезвычайных ситуациях постоянно воспроизводящее само себя даже в Новое время (18). Исследователи постоянно подчёркивали своеобразный деспотизм обычаев (Дж.Дж. Фрэзер, Ф. де Куланж, В.О. Ключевский, в определённой степени – даже современный польский автор К. Модзелевский) (19). Прорывы индивидуальности, в частности, в произведениях Мономаха, были довольно редки (20) (и весьма относительны – добавим от себя). «Если будешь делать всё по старине, судьба будет тебе помогать, а по-своему – тогда на судьбу не жалься», - говорили крестьяне Инсарского у. Пензенской губ. «Счастливым можно быть, только соблюдая завещанные предками обычаи», - вторили им жители сёл Голунь и Новомихайловское Новосильского у. Тульской губ. (21). Представления о свободе воли известны уже в Древней Руси, но это стадиально поздние воззрения, толчок к распространению которых дало принятие христианства (22). Мифологический персонаж также, вопреки Е.М. Мелетинскому, не обладал никакой свободой в нашем понимании (23), как не обладали ей и русские богатыри (24) и герои древнегреческого эпоса и ранней литературы (25), а также члены «варварских» обществ Западной Европы эпохи раннего Средневековья: никакого «раскрепощения личности» здесь также не было (26).

Возвращаясь к русской традиции, отметим, что Святогор ложится в гроб, хотя Илья порой уговаривает его не делать этого (27), но выбора у этого богатыря на самом деле нет. Именно в силу крайней традиционности многие мифы различных индоевропейских народов могут считаться чрезвычайно древними, даже восходящими к праиндоевропейским временам (28). Разрыв с традициями язычества приводил не к свободе в понимании человека Нового времени, а к господству иных традиций – христианских. Так, строжайший запрет на изменение религиозных предписаний мы видим и в Пятикнижии, и в других книгах Библии. «Μαρτυρώ έγώ παντί τώ άκούοντι τούς λόγους τής προφητείας τού βιβλίον τούτου. έάν τις έπιθήσει ό Θεός έπ, αύτόν, τάς πληγάς τάς γεγραμμένας έν τώ βιβλίώ τούτώ, - читаем, к примеру, в Откровении св. Иоанна Богослова, - καί έάν τις άφέλη άπό τών λόγων τού βιβλίον τής προφητείας ταύτης, άφελεί ό Θεός τό μέρος αύτού άπό τού ζύλου τής ζωής καί έκ τής πόλεως τής άγιάς τών γεγραμμένων έν τώ βιβλίω τούτω». В Синодальном переводе на церковнославянский язык данный текст переведён таким образом: «Сосвидетелствую бо всякому слышащему словеса пророчества книги сея: аще кто приложитъ къ симъ, наложитъ Богъ на него язвъ, написаныхъ въ книзе сей: и аще кто отиметъ от словесъ книги пророчествϊя сегώ, отиметъ Богъ часть егώ от книги животныя, и от града святагω, и написанныхъ въ книзе сей». Иногда и в русской средневековой литературе, как, в частности, в легенде о граде Китеже, мы также видим аналогичный запрет на любое изменение текста: «И к сему нашему уложению ни прибавити, ни убавити, ниже всяко пременити ни едину точку или запятую. Аще ли кто прибавит, или всяко пременит, да будет по святых отец преданию проклят, иже предавших сия и утвердивших» (29). Интересен и вывод современного исследователя об отдалённых последствиях знаменитой церковно-политической смуты 1147-1164 гг., когда Изяслав Мстиславич без согласования с патриархией ставит своего митрополита – Климента Смолятича, что вызывает конфликт со св. Нифонтом, которому патриарх дарует архиепископский сан. Далее, уже после окончания смуты, новгородские владыки стали бороться за этот титул. «Двойной прецедент архиепископства новгородских архиереев сильно облегчал дело, - пишет в данной связи А.В. Назаренко, - подкрепляя его стариной, пошлиной, что для средневекового правосознания было почти равнозначно легитимации» (30).

Однако, соглашаясь с подобным мнением, нельзя забывать и о другой стороне проблемы. В архаичном обществе принуждение (в нашем понимании) применялось довольно редко, зато ординарным явлением было добровольное следование обычаям, что обеспечивалось, в первую очередь, мощными психологическими механизмами, а не чем-либо иным (31). Подобное кое-где в Славянском Мире сохраняется исключительно долго. «Черногорцы боялись проклятия со стороны владыки, - пишет современный исследователь проблемы Ю.П. Аншаков относительно уже XVIII – первой трети XIX вв., - которое иногда было более действенным способом наказания за преступление, нежели уголовное преследование» (32). На начальных стадиях развития общества управление, именно в силу традиционности последнего, могло осуществляться ещё без конкретного лидера. Субъект власти в данном случае – безличная среда (33). Позднее ситуация, разумеется, изменилась, подчас радикально, но даже в раннеполитических структурах в лидере ценилось именно соблюдение традиций. Рассматривая различные архаичные общества Евразии, причём не только индоевропейские, возможно отметить, что в этом отношении они слабо отличаются между собой. Традиции в делах власти тогда порой значили больше, чем военная сила (34). С другой стороны, те же традиции были одинаково властны над всеми, в том числе и над элитой (35), поэтому деспотизм обычаев порой сам по себе ограничивал деспотизм правящей верхушки даже в раннеклассовых обществах. Неписаные правила считали необходимым выполнять все. Интересно, что в критический момент, чтобы собрать силы, русские богатыри просят у врагов дать им определённый, пусть и небольшой, срок, ссылаясь на то, что (ничего) бессрочного нет, и последние, обрисованные в фольклоре, по традиции, самыми мрачными красками, не находятся, что на это ответить, и соглашаются с этим условием (36).

Ещё одним столпом тогдашнего общества являлся обряд в широком смысле. В таком обществе, по словам С.М. Толстой, ритуализовано всё (37). Как верно писал П.С. Стефанович, «принятые формы существовали для общения «на официальном уровне», ритуализованные действия, насыщенные символическим и идейным содержанием, способствовали (само)утверждению носителей и институтов власти в обществе, ритуалы требовали от их участников ответственных высказываний и принятия определённых обязательств, а для зрителей были демонстрацией стабильности общественного порядка и своего рода «политической информацией», поданной условным кодом» (38). В исследователем следует согласиться, правда, с одним немаловажным уточнением: в первую очередь, по крайней мере, в большинстве случаев, таким «зрителем», а ещё точнее – (со)участником ритуала были не только люди (в Древней Руси – народ-войско, вечевая община), но и боги, духи и предки, разумеется, неотделимые от народа. Определённую ритуальную составляющую Д.С. Лихачёв отмечал и в «Слове о полку Игореве» (39). В частности, здесь читаем: «Ту Игорь Князь выседе изъ седла злата, а въ седло Кощϊево…» (40). По-видимому, вопреки составителям «Словаря русского языка XI-XVII вв.», здесь мы видим значение 'рабское (седло)', как полагали в своё время и И.И. Срезневский, и Е.В. Барсов (41), что показывает особое, похоже, обрядовое значение и княжеского, и рабского седла: пересаживание такого рода означает в «Слове о полку Игореве» и резкое изменение положения Игоря Святославича, и страшные последствия его похода.

Типологически (но, разумеется, не генетически) это напоминает обряд изменения статуса в другом архаическом традиционном обществе - древнескандинавском. Обратимся «Саге о Харальде Прекрасноволосом» из «Круга Земного» Снорри Стурлусона. Здесь, во-первых, обряд подчинения конунгу - объединителю Норвегии - Харальду Лохматому одного из братьев-конунгов Наумудала, которые три года делали великолепный курган, узнав, что последний идёт на них войной. Если Херлауг вместе с 12 воинами живым вошёл в этот курган с едой и питьём, приняв почётнейшую, как видно из контекста, смерть, то его брат выбрал иное. «Hrollaugr konungr fór upp á haug Þann, er konungar váru vanir at sitja á, ok lét Þar búa konungs hásæti, ok settisk Þar í; Þá lét hann leggja dýnur á fótpallinn, Þar er jarlar váru vanir at sitja; Þá veltisk konungr ór hásætinu ok í jarlssæti, ok gaf sér sjálfr jarlsnafn, - читаем в 8-й главе источника. – Eptir Þat fór Hrollaugr á móti Haraldi konungi ok gaf honum alt ríkí sitt ok bauð at gerask hans maðr ok sagði honum alla sína meðferð. Þá tók Haraldr konungr sverð ok festi á linda honum, Þá festi hann skjǫld á háls honum ok gerði hann jarl sinn ok leiddi hann í hásæti; Þá gaf hann honum Naumdoelafylki ok setti hann Þar jarl yfir» (42).

Наш перевод:

«Хроллауг конунг поднялся на курган, где обычно конунги сидели, велел поставить там трон конунга и сел на этот трон. Затем он повелел положить подушку на то сидение, на котором сидели ярлы, скатился с седалища конунга на седалище ярла и стал ярлом. После всего этого он ушёл к конунгу Харальду и отдал ему все свои владения. Он захотел стать его человеком и рассказал, что сделал перед этим. Харальд конунг взял меч и прицепил его к поясу, потом повесил щит ему на шею. Он сделал его своим ярлом и возвёл его на седалище. Он сделал его ярлом область Наумудаль».

То, что перед нами – не какой-то «культурный гапакс», свидетельствует и ещё один пример из той же саги. В 27-й главе сообщается о том, что ярл Рёгнвальд посылает своего сына Халланда на Оркнейские острова, ибо их постоянно разоряли викинги. Принял статус ярла и вместе с большим войском отправился туда, но не справился со своими обязанностями. Далее происходит следующее, вызвавшее гнев ярла Рёгнвальда, заявившего, что своими деяниями его сыновья слабо напоминают собственных предков: «Þat leiddisk Hallaði jarli at sitja í eyjunum; veltisk hann Þá ór jarldóminum ok tók hǫlðsrétt; fór hann síðan austr í Nóreg» (43).

Наш перевод:

«Халланду ярлу стало трудно удерживать острова. Он низвергся с трона ярла и стал бондом; и уехал на восток в Норвегию».

Итак, совершив определённые ритуальные действия, можно было и отказаться от высокого статуса. Наоборот, даровав меч и возведя на престол ярла, обеспечивалось принятие такого человека на службу. С другой стороны, без подобных обрядов ни понизить свой статус, при стать служилым человеком, ни принять на службу.

Подводя определённые итоги, несмотря на их неизбежно промежуточный характер, необходимо отметить следующее. Языческое миросозерцание, хотя и известное нам, в основном, по источникам, относящимся к «двоеверному» обществу восточных славян, оказывается вполне возможным реконструировать – как исходя из схождений с данными домонгольского времени, так и благодаря интереснейшим параллелям из истории южных и западных славян и других индоевропейцев. Выясняется, что для интересующего нас типа общества и типа культуры характерно синкретичное восприятие мира, что выражалось, в частности, в неразличении человека (в том числе лидера) и природы – как живой, так и неживой. Боги язычников – просто духи, которые гораздо сильнее человека, но коренным образом отличаются от Бога христиан или Аллаха мусульман. В двоеверный период примерно так же стали восприниматься христианские святые.

В следующем посте мы обратимся к не менее интересному, по нашему мнению, вопросу: а как сама ТРАДИЦИЯ относилась (и просто реагировала) на несоблюдение ТРАДИЦИИ?


Пётр Толстой: нам плевать на Макрона. Убьём…

Французы в шоке, таким жёстким журналисты его ещё не видели. Впрочем, им не привыкать, в том числе и к реакции своих зрителей. Из раза в раз приглашать в эфир ведущего канала BFMTV и бр...

Почему Собчак пропала с радаров
  • pretty
  • Вчера 08:29
  • В топе

КВАДРАТУРА   КРУГАЛистаю ленту новостей и думаю: «Чего-то не хватает, что-то в стране изменилось. А что?». И вдруг понял: нет Собчак. Пропала. Еще буквально пару месяцев назад ее фамилия обя...

Шчо вы к нам прысталы?!

- Какие мы вам братьтя, хто вам это сказал?! Мы сами по себе! А вы лизеты й лизэтэ. Вы понимаете, шо мы не хотымо з вамы жыты?! Мы хотим отдильно, без вас, сами по себе!- Понимаем. И по...

Обсудить
    • serg
    • 13 февраля 2019 г. 11:02
    "Здравствуйте, дорогие читатели! Итак, имелись ли в славянской религии тенденции, ведущие к единобожию?.." Дотаточно этого прочитать и сказать, что автор либо дилетант, либо по- другому-пров. У славян религия отсутствовала вообще! Была у славян Вера! и верили они не в бога, а Богу!
    • odnaka
    • 13 февраля 2019 г. 12:28
    обычно ко многим буквам, полагается какое-то резюме.. автор, партянку накатал, а сказать то, чо хотел?
    • hort
    • 13 февраля 2019 г. 12:51
    "А если есть блудень иной, который лешачет (клевещет) на Богов, то отделяем его от Сварги. Извержен (выгнан) будет из рода он, так как не имеет он Бога. Разве Вышень и Сварог и иные суть множество? Ведь бог един и множествен. Да не разделяет никто то множество и не речет, яко имеем мы Богов многих! (единый Бог имеет много личностей, это примерно тоже самое, что единый русский НАРОД, но он состоит из множества личностей). Это свет Ирия идет до нас и будем достойны его!" Вьлесова кънига.
  • Напомните, на какой помойке вы вашу велесову книгу раскопали? Одна из самых бездарных подделок.
    • Dina
    • 14 февраля 2019 г. 03:04
    У вас "русы и словени" такие страшные и на картинках и из текста. Просто "звери" , как сказал про русов господин Гундяев (Патриарх Кирилл). Почитаешь ваши статьи, посмотришь иллюстрации и поверишь: жили в лесу молились колесу. :joy: