Проект Федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия в РФ» вновь подвергся обсуждению. На этот раз мнением поделились эксперты Общественной палаты Новосибирской области, Уполномоченный по правам человека, юристы, представители контрольно-надзорных органов, а также депутат Госдумы РФ Александр Карелин. Кроме того, участие в круглом столе приняли и представители областного Заксобрания, мэрии города, религиозных объединений и некоммерческих организаций Новосибирска и гражданские активисты.
Перед тем, как выступить перед участниками круглого стола и выразить мнение коллег делегаты обсудили законопроект на своих площадках, поэтому мероприятие прошло без дискуссий. Тем не менее, есть, о чем задуматься.
Открыть заседание круглого стола поручили трехкратному Олимпийскому чемпиону, депутату Государственной Думы РФ Александру Карелину, который снова подчеркнул: инициатива вызвала бурю сложных и неоднозначных мнений. Однако абсолютно все выступающие сошлись в едином – законопроект в нынешнем виде (а может, и в любом) принимать нельзя. Справедливости ради отметим: слово тем, кто «за» закон, на этом мероприятии не дали.
Закон ничего не решит
Так, уполномоченный по правам человека в Новосибирской области Нина Шалабаева заявила, что законопроект направлен не на профилактику семейно-бытового насилия – он «лишь прикрыт декларациями такого содержания, а в реальности направлен на достижение совершенно иных целей».
«Не будучи направленным на профилактику преступлений и правонарушений насильственного характера, он создает механизм, который позволяет вмешиваться в семейные отношения, причем на расплывчатых и неопределенных основаниях, – заявила омбудсмен. – На практике законопроект создает систему правовых норм, параллельную действующим нормам уголовного права и законодательства об административных правонарушениях. Эта система позволит под видом “профилактических мероприятий” произвольно применять практически к любому совершеннолетнему гражданину России меры репрессивного характера, безосновательно объявляя граждан виновными в «семейно-бытовом насилии». У нас есть презумпция невиновности – когда суд решает, есть виновность или нет. Здесь могут третьи лица решить, что человек виновен».
Нина Шалабаева упомянула недавнее послание Владимира Путина Федеральному Собранию, заметив, что президент России «говорил о семейных ценностях, демографии и так далее», а «законопроект не предусматривает защиту семьи, материнства и отцовства».
«Заранее этим законопроектом уже определено, что родители здесь – преступники. Это противоречит общеизвестным принципам равенства, справедливости и разумности, – заметила она, добавив, что в России есть законы, которые могут регулировать эту сферу. – Этот закон, в случае принятия, не решит эту проблему. Проблемы должны решаться в совершенно другом контексте. Конечно, нужно особое внимание обратить, как работают наши правоохранительные органы по заявлениям. Возможно, какие-то изменения в уже действующие законы нужно вносить, но ни в коем случае не принимать в такой редакции вот этот закон».
При этом омбудсмен подчеркнула, что семейное насилие существует. Например, к уполномоченному по правам человека обращаются и женщины, и родители преклонного возраста, а насилие проявляется в «разных формах – физической, моральной, экономической». Однако, как отмечает Нина Шалабаева, насилие носит латентный характер.
Руководитель городской общественной организации «Семья и дети» Надежда Артемова и вовсе назвала обсуждаемый законопроект «законом против любви».
«Почему закон против любви? Да потому что создан он для того, чтобы убить в русском человеке любовь и самые прекрасные ее проявления, связанные с воспоминаниями о счастливом детстве, о родном доме и семье, о любви матери и отца, о дружбе братьев и сестер, – заявила она в выступлении. – Задолго до того, как проект закона был направлен в Совет Федерации для общественного обсуждения, его идеологи начали подвергать российское общество информационным атакам, сообщениями и демонстрациями самых жутких криминальных преступлений против человека. Случаи преступности стали преподноситься обществу как типичное поведение мужчины в семье, быту и в других сферах жизни. Закон против семьи – это способ политического влияния Совета Европы на наше государство посредством распространения в России идей феминизма и ЛГБТ. Навязывание нам Стамбульской конвенции привлечет за собой требование Совета Европы о создании в стране благоприятных условий для развития феминизма и ЛГБТ, что недопустимо для нашего народа с его традиционным отношением к семье, супружеству и родительству».
Надежда Сергеевна также отметила, что «у нас достаточно сформировано правовое поле, которое может влиять на отношения в семье, наказывать человека, совершившего правонарушение».
Расплывчато и не определено О «достаточно сформированном правовом поле» говорили на круглом столе и юристы. По словам эксперта Общественной палаты Новосибирской области, декана юридического факультета местного университета экономики и управления Дмитрия Савченко, правонарушения, а также предупреждение и профилактика правонарушений являются «предметом достаточно развитой системы правовых норм, разных отраслей законодательства – уголовного, процессуального, административного, семейного».
«На мой взгляд, системный подход должен лежать в основе. Когда есть стремление изменить что-то в отдельной части правовой системы, не учитывая взаимосвязанные явления, – это, как правило, не дает эффекта положительного, – отметил Дмитрий Савченко. – Не скрою, когда я прочитал статью вторую, прежде всего, то определение семейно-бытового насилия, которое предлагается профилактировать, у меня создалось впечатление, что авторы проекта либо совсем отнеслись поверхностно, либо сознательно сделали такой проект, который не будет принят ни обществом, ни властным институтом. Потому что то определение, которое здесь написано, оно совершенно не определенно. И более того, оно вообще противоречит исходным правовым положениям. Предлагается профилактировать то, что не является правонарушением вообще – то есть то, что не запрещено в нашей стране. Одного этого определения достаточно для того, чтобы согласиться с предложением о том, что данный законопроект не может взяться за основу развития системы каких-то дополнительных мер противодействия насилию».
«Я уж не говорю о человеке, который пишет “уголовное преступление”. Нет у нас уголовных и не уголовных преступлений»
Дмитрий Савченко, декан ЮФ НГУЭИУ Декан юрфака предположил, что авторы законопроекта, определившие понятие «насилие» так своеобразно перевели «английскую терминологию международных актов», но «вообще это посягательство, причем противоправное».
«Понятие «насилие», которое должно предупреждаться, должно быть максимально определено. Я бы данный проект в силу его неопределенности не поддержал. При этом та проблема, которая существует, ее надо решать как раз на основе совершенствования и повышения эффективности тех правовых инструментов, которые уже сегодня имеются, и совершенствования нашего уголовно-процессуального законодательства, – добавил он, подчеркнув, что проблема насилия в семье есть. – Проблема заключается в том, что противоправное насилие – вообще правонарушения в семье – обладают достаточно высокой степенью латентности (скрытости). Действительно далеко не всегда внешние институты знают реально и способны узнать, что происходит в отдельной семье. И вот эта скрытость, конечно, не способствует успешному противодействию насилию в семье. Проблема требует определенного решения, определенных дополнительных мер правового противодействия».
Кандидат юридических наук, адвокат из Санкт-Петербурга Анна Швабауэр, участвовавшая в заседании посредством видеосвязи, основной проблемой проекта ФЗ назвала расплывчатость и неопределенность понятий.
«По факту гражданам запрещаются любые действия, которые могут привести к неким страданиям, которые можно определить очень широко, либо даже к угрозе этих страданий. Фактически любые споры между супругами, либо воспитательные меры в отношении детей могут стать основанием для включения карательных механизмов закона. Когда лоббисты законопроекта говорят о том, что мы сгущаем краски, что мол итак все понятно, что такое насилие, это не так. Дело в том, что сейчас на нескольких уровнях происходит переформатирование сознания. Идет работа с правоприменителями для того, чтобы они широко толковали понятие насилия. Благодаря деятельности прозападных некоммерческих организаций, через министерство труда и министерство образования в регионы спускаются инструктивные письма, которыми рекомендуются к применению материалы этих фондов – антисемейные материалы, ювенального характера – в практику. Пример: по регионам распространяются материалы Национального фонда защиты детей от жестокого обращения. Они дают крайне широкое понятие насилия. В частности по регионам идет книга под названием «Жестокое обращение с ребенком: причины, последствия, помощь». Эта книга издана на деньги американского Агентства международного развития. Согласно данному материалу вводится понятие психологического насилия, которое определяется так: “неспособность родителя обеспечить подходящую для ребенка доброжелательную атмосферу”. То есть это может быть что угодно. К видам психологического насилия прямо отнесено: непоследовательность в реакции на поступки ребенка или повышенные ожидания или требования к ребенку. Такие определения сейчас идут в практику.
Если вы зайдете на сайт Уполномоченного по правам ребенка в Новосибирске, вы увидите цитату: “Насилие – это любая форма взаимоотношений, направленная на установление или удержания контроля силой”. То есть родитель не имеет права устанавливать контроль над ребенком. Более того, на этом же сайте написано: “Уважаемые родители! Если вас наказывали в детстве, очень легко передать это поведение дальше”. Получается, что сам факт наказания ребенка уже признается насилием», – заявила Швабауэр.
Она отметила, что законопроект не устанавливает никакой давности в отношении насилия. Кроме того, отсутствует презумпция невиновности, предписание может выдаваться снова и снова, а примирение – невозможно. И снова подчеркнула: в России уже есть правовая база.
«Помимо того, что у нас запрещены все виды насилия , оскорбления, любые причинения боли, у нас есть Уголовно-процессуальный кодекс, который позволяет за дела частного обвинения, побои, легкий вред здоровью возбуждать уголовные дела. Если им не пользуются – это проблема практики, а не закона. У нас есть такая мера пресечения, как запрет определенных действий, которая как раз запрещает приближение к определенным объектам, общение с определенными лицами. Но эта мера применяется исключительно в рамках уголовного процесса судом, когда есть признаки конкретного преступления, а не вот такого широко определенного насилия. Еще у нас есть закон о государственной защите потерпевших и свидетелей, который позволяет применять целый спектр мер защиты, как до возбуждения уголовного дела, так и после его прекращения. В том числе такая мера, как переселение. У нас есть закон “Об основах системы профилактики правонарушений”, в котором есть все перечисленное в проекте, за исключением защитных предписаний и психологических программ, – добавила адвокат. – С точки зрения статистики, абсолютно никак не доказана полезность закона о профилактике семейно-бытового насилия».
Не навреди
В целом, выступления представителей различных групп сводились к одному: насилие есть, его никто не приемлет, но закон в этой редакции принимать нельзя. Об этом говорили представители и общественных организаций, и религиозных объединений, и других групп.
«Никто не оспаривает недопустимость семейно-бытового насилия. Однако как реально обеспечить помощь семье? Одного желания мало, благими намерениями выстлана дорога, как известно, в обратном направлении, – начала свое обращение эксперт Общественной палаты региона, директор Новосибирского Центра Медиации Ольга Рубан. – Медиация – это альтернативный способ урегулирования споров, введенный Федеральным законом в 2010 году. Медиация, как и психология, может строиться с учетом менталитета, культуры и традиции народов, населяющих Россию, и тогда она способна помочь. А есть другая ситуация: когда бездумное использование так называемого передового международного опыта, который сформировался в другой культурной среде, может не просто не помочь, а навредить и очень сильно навредить. Семейные традиции народов, населяющих Россию, имеют свои культурные особенности, которые крайне важно учитывать при оказании помощи семье. И это имеет колоссальную важность. Так как крепкая семья это основа благополучного государства, и она аккумулирует в себе алгоритм культурного ментального своеобразия народов населяющих РФ. При принятии законопроекта крайне важно подчеркнуть значимость культуры и менталитета народов, населяющих Россию, для соблюдения принципа «не навреди» и оказания помощи семье».
Завершилось заседание выступлением депутата Госдумы Александра Карелина, который, как уже писал ЧС-ИНФО ранее, назвал законопроект неприемлемым.
«Его даже обсуждать не должно. Потому что обсуждениями мы закладываем очень сложные, подспудные процессы, которые потом будет очень трудно купировать в последствии. Я настаиваю на том, что его вообще обсуждать не должно. Потому что он не правильный, он антинародный – в том смысле, что он не для нашей сути, ткани нашей – многонациональной и очень разной», – отметил депутат.
На том и порешили: резолюция, в которой будет зафиксировано решение не поддерживать инициативу, в ближайшее время будет направлена в Совет Федерации и Государственную Думу Федерального Собрания РФ, Общественную палату РФ, Законодательное Собрание Новосибирской области.
Источник: Честное Слово
Оценили 4 человека
4 кармы