Российская армия была в Крыму и до референдума. И в ней в свое время посчастливилось служить молодому 18-летнему французу с русскими корнями Яну Аврилю. В севастопольской десантно-штурмовой бригаде морской пехоты. Почему «посчастливилось»? Потому что мужчиной сделали. В России многое устроено так, что французы хотели бы перенять:
Ян Авриль: Сейчас во Франции большой кризис происходит. Если сильно не вдаваться в политику, то у меня личное ощущение, что Макрон взял ТЗ Путина и просто по его стопам идет: уничтожает левых/правых, делает центральную большую партию, либеральная политика, военный образ свежего мужчины. Волевой, решительный.
Но Макрон не тянет. У него погон нет, он не прошел советскую школу, не прошел распад Советского Союза. Ему не хватает крепости духа, крепости личности.
Такие качества способна дать только российская «школа жизни», считает француз. Частично срочная служба, шок от которой до сих пор можно прочитать в глазах обрусевшего иностранца.
Ян Авриль: Представьте человека, который вырос в Европе: омары, кальмары, потом булочки бабушкины с вареньем на даче, животик, нет дела до спорта. Все добрые, все хорошие, тебя все любят, ты всех любишь.
Приходишь в армию...
Во-первых, был момент очень сложный: не все понимал, не все догонял, ведь тогда русский язык был не настолько хорош. Физическая подготовка была очень тяжелой, я не спортсмен. То есть физподготовка: количество отжиманий, бега, веса, который таскали - все это вместе взятое. Плюс моральная составляющая: сон, питание, точнее отсутствие сна, мало питания, постоянно либо холодно, либо жарко, всегда неудобно — это тоже очень сильно закаляет. Отдуваться за косяки некоторых ребят части, например, отжиманием, хотя никуда не лез. Полевые выходы.
Что дал год службы в российской армии
Если взять то, кем я был «до» и кем я стал «после», армия, конечно, повлияла. Интересно, стал бы я таким без нее, но, думаю, что вряд ли. Очень большая выносливость, что физически, что морально. Порядочность. Осанка. Речь. Походка. Отношение к спорту, к сложностям жизни, к свободе, еде - отношение в целом к жизни.
Повторюсь: армия — это не то место, где обязательно научат, как стать ГРУшником. В случае армии — это как палка, которую ставят растениям, которые неровно растут, чтобы они выпрямились. Это некая поправка человека после всех его пристрастий гражданских, после всех его каких-то недостатков.
Армейские истории
Представьте, там, на Опуке полигон боевой. Я считаю его десятым кругом Данте. Там пи**да, в прямом смысле: пустыня с одной стороны (Крым, представляете себе климат), море - с другой. Живешь в палатках. Ветер нереальный, он сносил все: палатки, чуть ли не людей, ты ровно идти не можешь. Когда ветер дул, сержант мне что-то говорил - я ничего не слышал: ему приходилось орать, хотя мы друг от друга на расстоянии полуметра были.
Потом ты заходишь в палатку на ужин, света там нет, у тебя есть котелок, который ты, вроде как, помыл, тебе вот эту гречку накладывают, взял свой кусок хлеба и масло. И все. И чай или компот. У тебя есть ложка, гречка, но ты не видишь, что ты кушаешь, ты ничего не видишь, ты в темноте. Ты в палатке закрытой.
Ты можешь на каких-то учениях чуть ли не в бронежилет сесть на холодную землю и возле БТРа поспать. Ты можешь делать укрытие для своего БТРа, например, пока всех расставят на кольцо безопасности, патруль, пока двое караулят, пока сержант, конечно, не занимается тем, чем остальные занимаются - он же сержант,- пока водитель в машине за охраной, у тебя остается два человека в подразделении, они находятся в двух километрах от тебя и лопатой или ломом выкапывают траву.
Ты проходишь два километра в одну сторону, чтобы сходить за травой и в плащ-палатку все это закинуть, повесить на плечо и идти. Оружие, конечно, оставить тоже нельзя, а я гранатометчик — это семь килограмм гранатомета плюс автомат, бронежилет, каска, все дела. На тебе порядка 40 кг веса плюс эта трава, и ты просто ходишь туда-сюда по полтора километра раз по 5-10, а это еще после РТУ (ротно-тактические учения), то есть ты уже утром набегался, еще и вечером этим занимаешься, так что только и остается, что философствовать, смотреть на небо, на солнце и на свободу.
А потом еще поужинать в той обстановке, о которой я говорил. Так еще и какая-нибудь тревога, потому что решили нас побаловать. Потом химатака, потом еще что-то, на следующий день накосячил...
RuOpen: Типичный француз осилил бы десантно-штурмовой батальон в Севастополе?
Ян Авриль: Смотря, где он вырос. У меня есть друг один, француз. Он мужик, работает по 18 часов и после этого тратит 2 часа, потому что надо пообщаться с людьми для нетворкинга, выпивает бутылку вискаря и через два часа заново на работе. Есть такие люди. Это люди из деревни, из провинции, более крепкие - такие люди бы осилили. Но осилил бы какой-то москвич? Он бы тоже не осилил, и как мне говорит мой командир из ДШБ, с которым я вижусь - просто поменяли нашу ДШБ в Севастополе на контрактную часть - не все контрактники даже выдерживают.
RuOpen: То есть это говорит о том, что не русский менталитет и русский характер типичного русского настолько силен, а сильна школа?
Ян Авриль: Да, школа жизни в России.
RuOpen: Вот эти все испытания в основе своей сделали тебя русским?
Ян Авриль: Нет, они сделали меня мужчиной. Поскольку такой образ жизни касается многих русских, русских делают мужчинами. Взять, например, людей, которые так же пашут в Колумбии, в Африке или еще где-то, я уверен, что на уровне ценностей я встречал таких же французов. Они не русские, они мужчины. И русские - мужичины. Русского не определить по его выносливости, конечно, она будет проявляться больше, потому что история, условия делают всю страну более выносливой - убираем Москву, потому что творится какая-то лафа - так что более русским - нет. Более русскими все-таки делают другие вещи.
Оценили 3 человека
5 кармы