Почему русские любят Сталина? К сожалению далеко не все...

Почему русские любят Сталина? Но любят далеко не все, некоторые сознательно, некоторые, пропитавшись насквозь либеральной пропагандой и не желая самостоятельно взглянуть правде в глаза...

Каким человеком был Иосиф Джугашвили, спорить бессмысленно. Это знает один Бог-сердцеведец. А для современной России, для нынешнего поколения русских людей Сталин уже давно перестал быть реальным человеком, реальным историческим персонажем. Он — символ. Живое олицетворение эпохи, великой и страшной, трагичной и героической. Для одних — символ державной мощи и беспощадной воли к победе, решительности и бескорыстия. Для других — синоним жестоких репрессий и массовых казней, презрения к людям и тотального подавления инакомыслящих. Для одних герой, для других — злодей. Но в любом случае Сталин — фигура колоссального исторического масштаба. И потому памятник Генералиссимусу должен, конечно, стоять в самом сердце Москвы, рядом с Кремлём.

Ветер истории

В 1943 году Сталин сказал Молотову: «Когда я умру, на мою могилу нанесут много мусора, но ветер времени безжалостно сметёт его». Так оно и вышло. После смерти Вождя в 1953 году либеральная чернь марала его имя отчаянно и самозабвенно. Стаи «шакалов» остервенело рвали «мёртвого льва», мстя ему за свой липкий страх, за бессонные ночи, за собственную трусость, подлость и враньё. Обличители «культа личности» сладострастно вздыхали, безнаказанно пиная того, чьё имя ещё недавно наводило на них смертный ужас, чьи портреты они вешали в изголовье, чьи сапоги они вылизывали до зеркального блеска, отпихивая друг друга.

Умер Хозяин! Троцкистские «недобитки» в едином порыве ринулись на его надгробье, празднуя освобождение. Лихо «отплясывали», норовя попасть поверженному Вождю каблуком в лицо, а «вороньё» помельче мельтешило вокруг, хрипло грая: «Хозяин умер-р-р…»

Пели и плясали, а их Хозяин лежал в Мавзолее. Усталый, седой, неживой…

Потом вытащили его из Мавзолея и закопали рядом, у стены.

Но страх и ненависть его бывших соратников, бывших его рабов были столь велики, что даже когда от страшного всесильного Хозяина осталась лишь горсть пепла — они не могли ничего забыть и простить. Даже по прошествии лет и десятилетий не могли успокоиться. Но тревога «навсегда ли умер Хозяин?» всё-таки не помешала им устроиться в постсталинском мире вполне прилично. Потом настала «демократия».

Страна, растерзанная сволочью, распятая на кресте вселенской злобы, умирала страшной, медленной смертью, отдавая последние свои соки, последние жизненные силы туче жужжащих паразитов-кровососов, вкачивавших в её гигантский трепещущий организм яд в обмен на остатки жизненной силы, тёплой крови.

Казалось, всё. Допьют и полетят искать себе новое логово…

Но вдруг… Вдруг… Твоя воля, Господи!..

Голоса издалека

Из давнего прошлого, из навсегда, казалось бы, затоптанной и заплёванной эпохи «кровавой сталинщины», к нам доносятся голоса…

«Народ ваш — народ Богоносец! Вся история земли Российской свидетельствует нам о том, что в тяжёлые эпохи внутренних смут, а также во время нашествия иноплеменников, благородный и великий русский народ прибегал к Божией помощи, дабы сохранить в целости города и веси и широко раскинутые пределы земли Российской. Не раз гордые и дерзкие враги в лице Чингисхана, Тамерлана, Карла XII, Наполеона пытались завладеть русской землёй и поработить её народ, не раз орошалась православная земля кровью её верных сынов, но всё это не сломило народной силы, не уничтожило веры в правоту защищаемых народом принципов. Все эти попытки поработить русский народ, навязать ему другие государственные идеи, другую веру — ни к чему не привели.

Гитлер со всеми своими полчищами, наёмниками и техникой ничего не смог сделать с русским народом. Под гениальным водительством своего верховного вождя Иосифа Виссарионовича Сталина и его доблестных генералов, народ-исполин разгромил германские полчища, изгнал врага из пределов своей Родины и, усеяв вражьими трупами бесконечные российские просторы, — водрузил победоносное русское знамя в самом сердце германской столицы — на Рейхстаге!

И в данном случае вера в Бога поддержала многострадальный русский народ на его кровавом крестном пути. И ваше доблестное правительство отметило блестящую и полезную работу духовенства в самые тяжёлые часы военной страды.

Я считаю себя счастливым, находясь в Москве — наследнице православия, полученного от Византии. Да! Я счастлив! И это неудивительно!

Наши предки, взирая на великие и славные деяния русского народа, всегда восхищались ими… Мы знаем и верим, что русский народ, сплотившись вокруг своих вождей и под верховным водительством мудрого и любимого Иосифа Виссарионовича Сталина, достиг и достигнет небывалого ещё в мировой истории могущества и расцвета.

Мы твёрдо верим, что ваша Святая Церковь наслаждается полным миром и спокойствием, с каждым днём развивая всё более и более свою многополезную деятельность на церковно-общественной ниве. И всё это она может делать благодаря чуткому, внимательному отношению к ней со стороны Советского Правительства. А посему мы будем молить Всевышнего, дабы Он сохранил это Правительство и его Главу — Иосифа Виссарионовича Сталина, а также весь богоспасаемый русский народ на многие, многие и многие лета!!!»

Эту замечательную речь произнёс осенью 1947 года митрополит Гор Ливанских Илия (в миру — Салим Насиф Карам). Его история сегодня хорошо известна православным русским людям. Когда началась Великая Отечественная война, митрополит решил уйти в затвор и просить Матерь Божию открыть ему, чем можно помочь России.

Через трое суток ему в огненном столпе явилась Пресвятая Богородица и объявила, что нужно сделать для Победы. «По всей стране должны быть открыты храмы, монастыри, духовные академии и семинарии, — повелела Она. — Священники должны быть возвращены с фронтов и тюрем, должны начать служить. Сейчас готовятся к сдаче Ленинграда — сдавать нельзя. Пусть вынесут чудотворную икону Казанской Божией Матери и обнесут её крестным ходом вокруг города — тогда ни один враг не ступит на святую его землю. Перед Казанскою иконою нужно совершить молебен в Москве; затем она должна быть в Сталинграде, сдавать который врагу тоже нельзя. Казанская икона должна идти с войсками до границ России. Когда война окончится, митрополит Илия должен приехать в Россию и рассказать о том, как она была спасена».

Владыка передал всё, что ему было открыто, представителям Русской церкви и советского правительства. После Победы, осенью 1947 года, по официальному приглашению властей митрополит Илия прибыл в Советский Союз. После литургии 23 ноября он сказал, обращаясь к москвичам: «Я много слышал о великом верующем русском народе, но только теперь своими собственными глазами убедился, как велика вера у русского народа, как он любит Бога, с каким он усердием молится в Церкви. Я много знал о великом русском народе и его Церкви и теперь лично убедился, что Русская православная церковь является величайшей церковью православия. Я буду просить Господа Бога, чтобы он благословлял и в дальнейшем русский народ. Господь Бог благословляет русский народ так же, как когда-то благословил Авраама. Русский народ является как бы народом Святой Земли и землю русскую можно сравнить со Святой палестинской землёй».

Весьма показательно, с каким ожесточением пытаются сегодня либералы очернить образ митрополита Илии. Вот, например, измышления неизвестных авторов в «Википедии» (с сокращениями, конечно, чтобы не утомлять читателей):

«13 января 1945 года хиротонисан в митрополита Библа и Ботриса (епархия Жбейля и аль-Батруна) в кафедральном соборе Дамаска. В ходе Второй мировой войны «переориентировался» на безоговорочную поддержку Московской Патриархии и немало способствовал созданию имиджа СССР как страны, где никогда не было и не могло быть религиозных гонений.

Последний визит — в 1963 году во Псков. Поскольку в это время РПЦ подвергалась форменному разгрому (храмы закрывали сотнями и тысячами, а монастыри — десятками), в СССР могли пустить только самого проверенного «свидетеля», который затем бы на весь мир возвещал о «свободе и процветании» религии в правление Н.С. Хрущёва. Старейший клирик Санкт-Петербургской епархии протоиерей Василий Ермаков († 3 февраля 2007), бывший очевидцем приезда Илии Карама в Ленинград, отзывался о нём как о “проходимце, собиравшем и увозившем русское национальное достояние”».

Стоит ли говорить, что при внимательном рассмотрении это всё оказывается враньём? И про «имидж» СССР. И отзыв о. Василия Ермакова просто выдуман одним так называемым дьяконом. И никаких заявлений «о свободе и процветании религии в правление Хрущёва» митрополит Илия не делал. Но либеральным обличителям не до того. Когда надо затоптать такого видного «сталиниста», уже не до тонкостей. Всякая дрянь идёт в дело!

Митрополит Илия отошёл ко Господу 27 июня 1979 года в возрасте 97 лет. После его кончины долгое время никто из церковных иерархов не решался высказываться на эту запретную тему. Но крушение СССР и последовавший затем шабаш русофобов и богоборцев заставил-таки лучших представителей русского духовенства вернуться к обсуждению проблем «православного сталинизма».

«У нас в России подвергаются осуждению те, кто имеет государственное направление, — заявил в 1995 году известнейший диссидент брежневской эпохи священник Дмитрий Дудко. — Государственность причисляется к какому-то пороку, преступлению. Так осудили государственника Ивана Грозного, расширившего границы России, обвинив его в жестокости. Так же осудили святого Иосифа Волоцкого, победившего ересь жидовствующих и надолго удержавшего разброд России.

Теперь вот настало время реабилитировать Сталина. Впрочем, не его только, но само понятие государственности. Сегодня мы сами воочию можем увидеть, какое преступление есть безгосударственность и какое благо — государственность! Как ни кричат, что в советское время много погибло в лагерях, но сколько гибнет сейчас — безнаказанно, безвестно? Ни в какое сравнение не идёт та гибель. Весь ограбленный и обманутый народ теперь вздыхает: был бы Сталин, не было б такой разрухи!

Но эта реабилитация, так сказать, с человеческой точки зрения. А я скажу с духовной, поскольку я священник. Начну сразу с вопроса. Что лучше: «деспотизм» сталинских времён или демократия нашего времени? Нет, господа, перед жестокостью демократии бледнеет всякий деспотизм. Скажите, когда было больше обездоленных, заключённых, когда преступность и безнравственность имела такую свободу на улицах и на телевидении, в печати? Когда ещё, в какие времена, весь народ, за исключением немногих, сидел па голодном пайке? Когда и какие правители с таким цинизмом, как теперь, разрушали собственную экономику в угоду более сильному соседу?

Но как сообразовать сталинизм с христианскими понятиями, спросят у меня? Ведь при сталинском деспотизме всё было опутано атеизмом. Атеизм был везде и всюду. Но мы сейчас видим, как многие атеисты стали по-настоящему верующими.

Я никогда не забуду, как один высокопоставленный коммунист мне сказал, что, хотя он и атеист, но воспитан в православной традиции. Да, как ни покажется странным, но в русском атеизме-социализме есть и православная традиция, поэтому коммунистическое движение в России вписывается в русскую историю. Это часть нашей истории, которую не вычеркнуть. А вот будет ли сегодняшняя демократия частью нашей истории? Ведь она, не посоветовавшись с Западом, ничего не предпринимает? Это чуждое явление для России!

…Наши патриархи, особенно Сергий и Алексий, называли Сталина богоданным вождём. К ним присоединялись и другие, такие как крупный учёный и богослов, архиепископ Лука Войно-Ясенецкий. Кстати, сидевший при Сталине, но это не помешало ему назвать Сталина богоданным.

Да, Сталин нам дан Богом! Он создал такую державу, которую сколько ни разваливают, а не могут развалить. Даже поверженной её боятся хвалёные капиталистические страны.

Есть у Сталина такое выражение: «… прошлое принадлежит Богу». Если с Божеской точки посмотреть на Сталина, то это, в самом деле, был особый человек, Богом данный, Богом хранимый, об этом свидетельствуют даже его противники. Поэтому я как православный христианин и русский патриот низко кланяюсь Сталину.

«Чур, перекрестись...» — да, я это слышу. Кому кланяешься, мол, не антихристу ли?

А вот вам я задам вопрос: антихрист придёт от атеистов или «от верующих»? В том-то и дело, что «от верующих», на Библии будет клясться. Поэтому я утверждаю, по Евангелию: один сказал «пойду» и не пошёл, другой сказал «не пойду», но пошёл.

Сталин с внешней стороны — атеист, но на самом деле он верующий человек. Не случайно в Русской православной церкви ему пропели, когда он умер, вечную память. Не случайно он учился в духовной семинарии; хотя и потерял там веру — но чтоб по-настоящему её приобрести. А мы этого не понимаем... Но самое главное всё-таки, что Сталин по-отечески заботился о России. И поэтому Сталин, по крайней мере, для меня, законным образом стоит рядом с Суворовым…»

Кем был Сталин?

И всё-таки мучительно хочется узнать, понять — кем он был, Сталин? Человек, приложивший руку к разрушению Белой империи, владевшей полумиром, и воздвигший на её руинах империю Красную, ещё более великую и страшную, добавившую к прежним владениям Рюриковичей и Романовых огромный кусок вассальных земель в Германии, Венгрии, Румынии, Чехии, Словакии, Монголии, Китае, Корее… Превзошедший своими завоеваниями Александра Македонского, Чингисхана и Наполеона, спасший русское сердце от вражьего плена, вернувший ему жажду всемирного служения, возвративший Кремлю его мессианскую волю и стать.

Что же до сих пор так пугает либералов в Сталине? А в русской любви к Сталину? Кажется, знаю. Одних — расслабленных, робких и безвольных, разменявших величие своих славных предков на душное благополучие современной бесполой Европы, — пугает сама мысль о том, что история творится железом и кровью, подвигом и жертвой, самоотверженностью и бескомпромиссной готовностью к борьбе. Что для того, чтобы жить, надо бороться. Воевать. Жертвовать. Умирать. Сама эта мысль, очевидная для любого сталиниста, невыносима для гламурной пресыщенной «цивилизации потребления», осоловевшей от заёмного благополучия.

А других — тех, кто поумнее, кто понимает, что почём, кто ловко дёргает этих безвольных кукол за верёвочки, стоя за кулисами и кипя фанатической ненавистью к умирающему «постхристианскому» миру, — в сталинизме пугает воля к борьбе и победе. Живая причастность к Истории во всём многообразии её манящих и отталкивающих форм. Дерзкая сила, неумолимая и бесшабашная. Молодая, упрямая жажда подмять под себя, перекроить, перенаправить течение исторических потоков, возмутить их размеренный неспешный ход. Нерастраченная энергия, жаркая вера, готовность к борьбе и жертве. Невероятное терпение, упорство, политическая воля…

Короче, это те замечательные качества русской души, благодаря которым Россия, по милости Божией, на протяжении долгих веков любое поражение в конце концов обращает в свою победу!

Мертвечина всегда опасается жизни. Нежить боится солнца. Для того, чтобы погубить эту непокорную русскую жизнь, волю, они готовы на всё. И реальный, исторический Сталин — Сталин-человек, со всеми своими просчётами, слабостями и грехами, давно истлевший в казённой могиле у кремлёвской стены, — им не опасен. Но безмерно опасен Сталин-миф, Сталин-сказка, Сталин-символ, вобравший в себя горечь наших унижений последнего столетия, всю священную ярость, весь праведный гнев против поработителей нашей Отчизны…

Мифы о Сталине

Байки, имеющие, скорее, литературную, а не историческую ценность, лежат в основании множества мифов и легенд, окружающих сегодня Сталина и практически полностью скрывающих его реальную фигуру от глаз наших современников. Например, мифа об антисемитизме Сталина…

1937 год... «Либеральная интеллигенция» не может до сих пор простить Сталину того погрома. Не может и не хочет. Несмотря на то, что антисемитом Вождь никогда не был.

12 января 1931 года, отвечая на вопрос Еврейского телеграфного агентства из Америки, Сталин сказал:

«Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм как крайняя форма расового шовинизма является наиболее опасным пережитком каннибализма. Антисемитизм выгоден эксплуататорам как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты как последовательные интернационалисты не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма.

В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью».

И евреи до сих пор помнят это. «Сталин не был юдофобом, — пишет современный исследователь «тайн сталинизма» Михаил Хейфец в обширной статье «Неизвестный Сталин», — Выдвигал Мехлиса, Кагановича и многих-многих других. Антисемитизм, который справедливо наблюдают в политике Сталина последних примерно шестнадцати лет правления, имел источником не неприязнь к евреям, тем более — не разочарование в позиции Израиля на мировой политической карте, как предполагают некоторые политологи. Антиеврейские тенденции стали обозначаться в его политике, в том числе кадровой, по-видимому, с 1936—37 гг., то есть задолго до союза с Гитлером и тем паче до появления Израиля».

Вот так! И это правда. «Антисемитизм» Сталина расцвёл тогда, когда он, столкнувшись с необходимостью быстро модернизировать СССР в преддверии Мировой войны, вдруг обнаружил, что «ленинская гвардия», составлявшая на тот момент элиту страны, патологически неспособна к созидательному труду.

Вот тогда-то Сталин и запустил политические механизмы, приведшие к масштабным кадровым чисткам 1937—38 гг. Сохранив даже в эти страшные дни тех евреев-руководителей, которые сумели-таки вписаться в новую политическую реальность…

С той поры и до последнего своего вздоха Сталин жестоко подавлял в СССР любую попытку влиять на государственную политику в чьих-либо узконациональных интересах. Отсюда и процесс против агентов из ЕАК, и пресловутое «дело врачей»… И накануне смерти Вождя, весной 1953 года, эшелоны ГУЛАГа уже стояли на подъездных путях в Подмосковье, готовые вывезти столичную верхушку в Сибирь, в Биробиджан, который Вождь создал, будто бы в насмешку, на границе с Китаем…

Империя превыше всего!

Сталин всегда был жёстким прагматиком, реалистом. И как реалист понимал, что без опоры на русский народ в Советском Союзе нельзя решить ни одного серьёзного вопроса. Ни индустриализацию провести, ни (уж тем более!) войну выиграть.

Главной его целью, той, ради которой он сражался за власть, ради которой сажал, расстреливал, награждал, низвергал и возносил, всегда была Красная империя!

В 1935 году, беседуя с французским писателем Ролланом, Сталин сказал, что когда человек решает заниматься политикой, то он всё делает уже «не для себя, а для государства, которое требует безжалостности».

А 7 ноября 1937 года, на торжественном обеде по случаю 20-й годовщины Октябрьской революции, Вождь произнёс знаменательный тост, многое объясняющий в его мировоззрении и понимании своей миссии:

«Русские цари сделали много плохого. Они грабили и порабощали народ. Они вели войны и захватывали территории в интересах помещиков. Но они сделали одно хорошее дело — сколотили огромное государство — до Камчатки. Мы получили в наследство это государство. Мы, большевики, сплотили и укрепили это государство как единое неделимое целое.

Каждый, кто пытается разрушить это единство социалистического государства, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, был бы он хоть старым большевиком. Каждого, кто своими действиями и мыслями (да, и мыслями!), покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать».

В этом тосте — весь Сталин. Красная империя для него — абсолютная, вечная ценность… Не может великое дело всей его жизни обойтись без вражьих нападок! Но, укрепляя Империю, удерживая мир от хаоса, он относительно малой кровью спасает человечество от многих иных страшных зол. Таким максималистом, похоже, Сталин был с юных лет. Таким неизменно оставался до самой смерти. Менялись средства достижения цели, но сама она — великая, сияющая, прекрасная, — оставалась непоколебимой, неизменной, вечной…

Неудивительно, что и его отношение к русским не раз менялось в зависимости от того, как оценивал Вождь и Учитель полезность «русского фактора» в данный момент для своего главного дела — дела державного, имперского строительства.

Было время, когда именно в «великорусском шовинизме» Сталин видел главную опасность для построения своей империи.

Из Доклада на XII съезде РКП(б) в апреле 1923 года: «Основная сила, тормозящая дело объединения республик в единый союз, — это великорусский шовинизм. Основная опасность состоит в том, что в связи с нэпом у нас растёт не по дням, а по часам великодержавный шовинизм, старающийся стереть всё нерусское, собрать все нити управления вокруг русского начала и придавить нерусское. При такой политике мы рискуем потерять то доверие к русским пролетариям со стороны бывших угнетённых народов, которое приобрели в Октябрьские дни, когда русские пролетарии поставили национальный вопрос на совершенно новые основы. То доверие, которое мы тогда приобрели, мы можем растерять до последних остатков, если мы все не вооружимся против великорусского шовинизма, который наступает и ползёт, капля за каплей впитываясь в уши и в глаза, шаг за шагом разлагая наших работников. Иначе нам грозит перспектива потери доверия рабочих и крестьян ранее угнетенных народов, нам грозит перспектива разрыва связи между этими народами и русским пролетариатом, и этим самым нам грозит опасность допустить трещину в системе нашей диктатуры».

Вместе с тем, в заключительном слове к своему докладу на этом же съезде Сталин отметил: «Говорят нам, что нельзя обижать националов. Это совершенно правильно, я согласен с этим — не надо их обижать. Но создавать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного в отношении бывших угнетённых наций, — это значит сказать несообразность».

После Победы 1945 года, когда всему миру стало ясно, кто является народом-героем, народом-победителем — строителем, хранителем и державным стержнем Советской империи, распространившей своё влияние на большую часть земного шара, Сталин заявил в знаменитом тосте: «Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение. Спасибо ему, русскому народу, за доверие!..»

Выводы

1. Есть Сталин-миф и Сталин-человек. Сталин-миф сегодня безусловно полезен для возрождения нашего национального сознания, для мобилизации в русском народе державной воли к борьбе и победе. Что касается Сталина-человека… Каким был Иосиф Джугашвили, сказать в точности сегодня не может (и никогда уже не сможет) никто. Да это, по большому счёту, не имеет никакого значения.

2. В сталинизме как в мировоззрении и политической практике современных врагов русского народа пугает, прежде всего, сочетание воли и веры.

Веры в своё великое предназначение, в русскую мессианскую судьбу, в свой долг, в высший смысл народного бытия. И воли — железной воли к осуществлению этой судьбы, к политической реализации высшего смысла существования Российской империи. Готовности на жертвы и лишения. Аскетизма — презрения к мирским благам… Именно эти качества сегодня смертельно опасны для тех, кто оккупировал нашу страну под лозунгами «демократии» и «прав человека».

3. Сталин не был ни антисемитом, ни русофилом. Он был империалистом.

Империя, красная державная государственность представляла для него самостоятельную, высшую ценность. Если существованию этой Империи угрожали бы евреи — он уничтожал бы евреев. Угрожали бы китайцы — уничтожал бы китайцев. Что касается «русского вопроса», то после 1945 года Сталин прекрасно понимал, что в условиях второй половины ХХ века ни один другой народ, кроме русских, уже не способен к построению и поддержанию имперской государственности. В русских он видел своих союзников, строителей и защитников Империи.

P.S.

«А Бог-то?.. Бог-то как? С Богом-то у Сталина как складывались отношения?» — спросит внимательный православный читатель. И будет, конечно, прав. Это важнейший вопрос, не ответив на который нельзя понять ни самого Сталина, ни его эпоху, ни её значение для нас, сегодняшних, для современной России.

Религиозный пафос сталинского социалистического мессианства, его красного империализма, не прошёл мимо внимательных исследователей.

«…Сталин, видимо, искренно верил, что его миссия, может быть, даже мессианская роль — освобождение трудящихся от власти капиталистов, — пишет Михаил Лобанов, один из патриархов нашей патриотической журналистики. — И то, что он сделал — не в теории, а на практике — не просто бросив вызов, а противопоставив всю мощь возглавляемой им мировой державы Западу, американскому финансовому капиталу — навсегда останется в истории, и придёт ещё время для этого наследия».

Одно несомненно: для России и нашего народа Сталин был орудием Промысла Божия. И, судя по всему, чувствовал это…