Господин Зильбертруд тот еще эстет. Как-то он пенял, что даже Пастернак не удержался от "русского навоза". Дескать,вот такой вкусовой провал...
«И, всего живитель и виновник, пахнет свежим воздухом навоз».
Поэтому,это слабые стихи Пастернака.. Сам же Быков, вы понимаете, питается пластмассовой кашей и опорожняется, как хомяк, пластиковыми брикетами. Вот до какой степени эту деревню не любит, а заодно с ней и писателей-деревенщиков.То есть, целую когорту русских классиков - Распутина,Шукшина, Абрамова,Белова,Проскурина и т.д.
И вообще - они все неправильно писали. Быков-то лучше знает, какая она деревня.. А эта - дикость какая-то..
«…Не припомню ни в одной литературе мира такой апологии дикости и варварства, к которой в конце концов скатилась деревенская проза: все самое грубое, животное, наглое, грязное и озлобленное объявлялось корневым, а чистое было виновато одним тем, что оно чисто…»
Даааа… даже не знаю, как и прокомментировать. Федор Абрамов «Пелагея» - образ деревенской женщины, пекаря. Слова ее поистине животные и варварские, а уж жизнь нагла до безобразия :
“Всю жизнь думала: каторга, жернов каменный на шее — вот что эта пекарня. А оказывается, без этой каторги да без этого жернова ей и дышать нечем”.
Ведь какое варварство? Какая дикость? Не правда ли, господин Быков? Страх сказать – нагло не могла НЕ работать? И это – объявить на весь мир – корневым, основополагающим? Ведь всем известно, что в деревне – пьянь и сплошная голь, недоумки и дебилы.. Вот лицемерие-то неприкрытое!!!
А Мелентьевна – другая квазивыдумка Абрамова? И того хуже. Старухе 70 лет, а она по грибы ходит, никак не может без работы остаться, хоть и больна.. Ведь не поверим же, правда? Как может у этой «бабьей пародии» быть какие-то чувства- сострадание к сыновьям, жалость к невестке, которой помогает? Сплошная наглость и животная грубость. И вот таким описателям деревенской жизни не место в НАСТОЯЩЕЙ литературе, поэтому с таким воодушевлением истый реалист Д.Быков возмущается, дескать они не видели настоящую ЧИСТОТУ. Белоснежную правду о деревенских мутантах.
А он – Быков ее знает. И доносит до всех. И даже печалится, что нет сейчас писателей, стремящихся ПРАВИЛЬНО живописать быт деревни. То таланта не хватает, то наблюдений.
«..Деревенской прозы в России сегодня практически нет. Последними адекватными произведениями на сельскую тему были «Новые Робинзоны» Петрушевской и «Четыре» Владимира Сорокина. «
Ну с Петрушевской он явно впросак попал – какая же из городской сумасшедшей -деревенщица? Написала нечто ужасное , что-то типа новой фантастики катастроф. Когда народ из городов побежал в деревни. Что-то там случилось.. Тут тебе и бабка на груде гнилой картошки,тут и младенцы в голоде.. Ахинея полная.
Просмотрел Быков , недопонял.. Ах, незадача..
Зато с АДЕКВАТНОСТЬЮ произведения Владимира Сорокина «Четыре» - попал в точку. Настоящего деревенщика нашел. С чистой правдой о русской деревне.
Вот она – деревня, вот она – правда о русской деревне и ее обитателях. Зачитаешься. А « от вымысла слезами обольешься..». то бишь – о чем я? От чистой правды – слезу пробьет..
А язык-то какой.. куда там деревенщикам с их пустыми словесами, от которых Даль бы завял.
Здесь он от гордости за русскую словесность – просто душой бы воспарил.
В его опусе "Четыре" сюжет прост и незатейлив..
Городская девушка Марина оказывается родом из деревни, в которой давненько не была. Она получает известие – умерла ее родная сестра. Молодая еще. Она едет на похороны. Причина смерти – подавилась хлебным мякишем(!). Вся деревня жевала мякиш и из них лепила куклы на продажу ( вот она где – правда-то сермяжная!!!)
Маленькие вставки – встреча с родственниками:
«..Марину молча обнимают родственники: две сестры, Вера и Соня, тоже абсолютно схожие с ней, и муж покойной Марат — странноватый мужик неопределенного возраста.
Марина : Ой, девоньки. Чего ж мне так плохо?
СОНЯ: Ебешься редко."
Описание дома в деревне ( здесь Сорокин превзошел себя в эстетике чистого искусства. Мои аплодисменты – гению-деревенщику)
«..Дом покойной Зои. Скотный двор. Грязь, остатки снега. Дровни стоят под навесом. Лежит крестьянская утварь. Две свиньи копошатся в отбросах. Сестры выходят на скотный двор. Из избы доносится пьяный гомон поминок: кто-то причитает по покойной, кто-то пьяно смеется. Сестры немного пьяноваты. Они закуривают.
МАРИНА: Я не помню... где здесь сортир-то был?
ВЕРА: Вон там, за сараем. Пошли.
Втроем проходят по скотному двору, минуют сенной сарай. За ним на огороде виднеется деревянный покосившийся туалет. Но на пути к нему — непролазная весенняя грязь.
СОНЯ: Блин, а тут и не пройдешь.
ВЕРА: Девчат, давайте здесь.
Марина и Соня расстегивают брюки, Вера поднимает юбку. Присаживаются на корточки, мочатся и курят.»
Не обошел стороной культурный новоявленный «деревенщик» и церковь.
«..Сестры входят в церковь. Внутри — битый кирпич, хлам, остатки снега. В пустых проемах окон гуляет ветер. Вера садится в угол. Соня и Марина закуривают.»
Поминки
«…Обильный обед в доме старухи-соседки. Стол завален мясом. Стоят бутылки с самогоном. Здесь опять почти вся деревня. Пьют самогон, едят. Все быстро напиваются. Ревут невразумительную песню
.
Сестры и старухи сильно пьяны. Кто-то танцует со свиной головой. Некоторые уже спят вповалку. Марина встает, с трудом пробирается сквозь тела. «
Цитировать этот щедевр АДЕКВАТНОЙ деревенской прозы можно бесконечно – кроме убогой лексики, щедро сдобренной матом , Сорокин не внес ничего нового. Ну разве свою больную фантазию. Как говаривал профессор Преображенский ; «Разруха – она прежде всего в голове..»
Вот такую прозу мы и имеем сегодня – с разрухой в голове.
А вообще, такое ощущение – сна-бреда. Помните кривое зеркало троллей, осколки которого сделали свое черное дело – заморозили души и сердца?.
Почти тридцать лет безвременья в литературе и искусстве, как будто какой-то злой тролль искривил пространство – заставив всех смотреть через призму кривого зеркала. И нагло оттуда выглядывает, показывая язык? Белое стало черным, черное – представляется белым…
И все же.. все же.. Почему в такое неистовое бешенство этих кривых троллей приводит именно деревенская проза? Почему она вызывает такую ненависть? Не потому ли, что боятся? Боятся, что именно там – в русской глубинке, в русской деревне, и начнется истинно новая деревенская литература, говорящая о душе и возрождающая душу? Пусть боятся.. А мы будем ждать..
Оценили 6 человек
10 кармы