Говоря, «НЕТ!»

Заявления министра иностранных дел России Лаврова о взаимоотношениях с Европейским Союзом заставляют серьезно задуматься. «Россия готова разорвать отношения с Евросоюзом в случае введения новых санкций», заявил Лавров. И это заявление без преувеличение самое громкое и жесткое, которое когда-либо делалось по поводу Российско-Европейских отношений.

Разумеется, и раньше имела место констатация фактов, связанных с наличием жестких расхождений в позициях между Москвой и Брюсселем по поводу различных позиций. От позиции по расширению НАТО (да ЕС и НАТО вещи разные, но, фактически, карты одной колоды) до будущего европейской экономики, от транспортных коммуникаций, до вопросов прав и свобод человека и гражданина.

При этом российско-европейские отношения постоянно бросало из жара в холод. То на саммитах обсуждается идея общих пространств и «единую Европу от Лиссабона до Владивостока», то заявляется о невозможности найти общий язык. Это как минимум неоднозначно, а как максимум требует тщательного и продуманного анализа причин столь резкой смены подходов к данным отношениям.

При любых обстоятельствах никогда ранее российский МИД не заявлял столь жесткие вещи, как, например, разрыв отношений. Были констатации фактов, связанные с тем, что Москве гораздо удобнее работать с любой из европейских столиц, независимо от того, кто это, традиционно более благоприятный для общения Рим, сравнительно доступный Берлин, деловая Вена, или критичный, но имеющий представление о собственных интересах Лондон. Со всеми ими вести диалог было куда проще, чем с единоевропейским Брюсселем.

Более того, неоднократно звучала мысль, что чиновников, которые переходят работать из кабинетов национальных правительств любой из стран Европы в структуры Евросоюза в Брюссель, словно подменяют. Объясняли это тем, что европейские политики в первую очередь функционалы и на должностях в своих столицах они реализовывали интересы своих стран, среди которых числилось и взаимодействие с Россией. Перейдя же на работу в ЕС, они начинали действовать в интересах Европы (евро-бюрократии), для которой контакты и связи с Россией не представляли никакой существенной ценности, более того, судя по всему, становились экзистенциальной проблемой, от которой нужно было отбиться.

Используя эту логику ЕС усугубляло положение набором чиновников из стран бывшего соц. лагеря. И уже польские и прибалтийские политики в креслах в Брюсселе, добивали российско-европейские отношения полностью. Вы верите в случайный выбор? 

Из истории ЕС

В чем же это экзистенциальное противоречие, которое заставляет любого чиновника,пересевшего в кресло в Брюсселе, вдруг становиться совершенно антироссийски настроенным? В конце концов ни в уставных документах Евросоюза, ни в программно-политических документах нет ровным счетом ничего, что могло бы пролить свет на это.

На самом деле, на мой взгляд, причина такого кроется в истории европейского союза. Как все прекрасно помнят Европейский Союз смог сформироваться из экономического союза только в 1992 году, подписанием Маастрихтского договора. При том, что собственно экономический союз образовался в 50-е – 60-е годы, выборы в Европарламент проводят с 79-го года, да и вообще, по логике, уже к началу 80-х ЕС мог бы быть сформирован. Но не был. Причина крайне банальна – страх. Страх, перед Советским Союзом, сковывающий какую-либо активность. И вот только увидев прекращение существования СССР в европейских кругах активизировалась идея создания политического Союза, который бы в обозримом будущем мог бы стать новым федеративным государством.

Таким образом, замечаем, что основание ЕС, связывается европейскими политиками с крушением СССР и производится так, словно спешат проникнуть в маленькое оконце времени, для того, чтобы получить искомый результат, впопыхах не обращая внимание на детали (некоторые из которых будут потом очень серьезно сдерживать, например, при решении вопроса о евроконституции).

Вторая вешка – 2004 год, расширение ЕС за счет Восточной Европы и Прибалтики. Почему это потребовалось делать именно тогда? Прошло 12 лет с момента создания ЕС, вопрос особо не педалировался и вот принято решение о столь радикальном расширении. Опять же дело в России. Вместо последовательного пути к развалу и прекращению российской государственности при Ельцине, 2000-2004 годы продемонстрировали подъем и укрепление России и о ее бессрочной гибели уже стало говорить не модно (как минимум). Сработал инстинкт страха перед Россией, выразившийся в стремлении застолбить за собой Восточную Европу. Принятие в ЕС откровенно неготовых к этому государств фактически породило существенный внутренний кризис.

Третье - Евроконституция. В 2004 же году страны ЕС пытаются организовать следующий реальный шаг к государственности ЕС. Сделать это они пытаются, подписав Евроконституцию. Но тщетно. В следующие годы идея Евроконституции и вообще государственности ЕС провалится на целом ряде национальных референдумов. Причина проста. Европейский обыватель не видит причин к отказу от национальных государств в угоду Брюсселю, а вот евро-чиновник – видит. В чем же это противоречие?

Экзистенциальное противоречие

Как ни странно, но проект единой Европы ставит два вопроса. Первый вполне логичный и очевидный – «единой в чем?». И тут приводится целый перечень интересных для европейского обывателя аспектов – единство перемещения, без нудных виз перемещаться по всем странам ЕС (уверен, что эту опцию, до прихода толп беженцев, оценили многие европейцы), иметь единые стандарты (это не всем пришлось по нраву, так как частенько Брюссель умудряется переусердствовать и начать измерять кривизну бананов и толщину огурцов, что евро-обывателю понять сложно), иметь единый рынок труда, иметь возможности трансграничного образования и т.д. То есть деловой набор позитивных аспектов единства Европы оказался налицо. А вот с вопросом благоприятности для европейцев евро-чиновников вопрос оказался более сложным. Ну не было никакого интереса гражданину Германии, Франции, или Бельгии до того, что им будет управлять не местный чиновник, а какой-то дядя в Брюсселе, причем подбираемый по весьма сомнительным критериям.

Второй вопрос оказался еще более сложным и неоднозначным – «единая против кого?». В том простом плане, что если есть какое-то единство, то должен быть кто-то вне этого единства, или нет? Гипотетически, конечно, есть географические пределы. «Европа» это не абстрактно, а вполне себе конкретно и имеет четко прочерченные границы. И диалог, который в 90-е велся с Москвой (слабой) и Стамбулом (слабым) подразумевали видимо полномасштабное объединение в рамках ЕС.

Наплыв беженцев с Ближнего востока и Северной Африки, принятых с радостью чиновниками ЕС, показал, что они тоже как бы часть единства. А вот с Москвой и Стамбулом не заладилось. Фактически Москва стала изображаться в заявлениях чиновников ЕС если не как враг, то как геопополитический соперник, Стамбулу же ставили в укор наличие Эрдогана и его слишком самостоятельную политику. Очевидно стало, что евро-бюрократии нужны не суверенные государства в составе ЕС, послушные исполнители воли, а значит Москве Путина и Стамбулу Эрдогана там места нет.

Собственно, с конца 00-х Россия практически в открытую рисуется структурами ЕС в качестве основного противника ЕС в Европе и демонстрируется гражданам стран Евросоюза. Стоит немного подождать и видимо при новом витке попыток придать ЕС государственный вид, именно противодействие Москве будет одним из главных тезисов, которым будут стараться убедить превратить ЕС в федерацию. Мы уже привыкли к многолетним скаканиям по граблям Киева с криком «Украина – не Россия». Видимо придется привыкать и к скаканью Брюсселя «Европа – не Россия». Потому что формируемая длительное время экзистенция страха перед Россией должна дать свои плоды.

Причины смены риторики

Таким образом, причины отношений к России евро-бюрократии вполне понятны. Нельзя ломать тот концепт, который пытаешься навязать обывателю. Нельзя сотрудничать с Россией и одновременно пугать ей своего обывателя. Это вызывает когнитивный диссонанс и подрывает любые старания использовать что-то в качестве средства запугивания. На самом деле сейчас ЕС ровно столь же гармонично и неизменно в своей риторике, что и пять, десять, пятнадцать лет тому назад. Они все это время делали ровным счетом одно и то же. Рисовали из России самую большую угрозу Европы, заявляли о нарушении прав человека, вводили санкции (чаще всего идиотские), получали в ответ контрсанкции, в общем делали ровно то же, что и сейчас. Для целей якобы улучшения ситуации обходились дежурными сказками и заявлениями, которым Москве всегда хватало для того, чтобы отреагировать позитивно. При этом санкционная активность была по всему, чему угодно. И по развязанному ЕС конфликту на Украине, и по якобы покушениям на Скрипалей с вездесущим, но почему-то неядовитым «Новичком», и по убийству каких-то экс чеченских террористов в Германии. В общем на все случаи жизни и человеческой фантазии. И вот такое внезапное, как гром, среди неба «Россия готова разорвать отношения с Евросоюзом в случае введения новых санкций». Разрыв отношения это нечто новое, это даже не контрсанкции, которые оказались негативными для ЕС и чувствительными для европейских фермеров, хотя, разумеется, и не сверхкритичными с учетом того, что не сподвигли ЕС снять санкции. Но контрсанкции по крайней мере укладывались в логику общения «глаз за глаз». Разрыв же отношений - это как на стремление соседа просто поругаться, захлопнуть ему перед носом дверь. Совершенно иной уровень. Совершенно иное восприятие.

В Бундестаге Германии уже выразили недоумение. Как так, ведь мы же готовы к сотрудничеству с Москвой по «Северному потоку-2»? Для Европейского политика сейчас нет разности между ними и Брюсселем. А вот у Москвы есть. Москва настаивает на прямых контактах со странами ЕС, но без участия самого Евросоюза.
При этом, настаивает не в первый раз. По большому счету и ранее Москва выражала большее стремление работать напрямую с Берлином. Римом, Парижем, чем со структурами ЕС. А в ответ непременно слышалось – у нас единая европейская политика и нам надо согласовывать свое внешнеполитическое видение. Тут есть разумеется немалое лукавство. Когда потребовалось отстоять свои интересы в области контроля ливийской нефти Франция и Италии не особо обращая внимание на ЕС встали по разные стороны баррикад и поддержали разные стороны в конфликте.

Корни перемен

Российское дипломатическое ведомство прекрасно знает цену словам и делам. И оно прекрасно понимает, что разрыв дипломатических отношений, пусть даже с крайне аморфным образованием - это такой шаг, за которым пойдут крайне серьезные последствия. Восстановление дипломатических отношений - это месяцы и годы переговоров. И это неизбежно.Но именно сейчас Россия полагает, что может наконец то разорвать цепь солидарности между государствами в составе ЕС и европейской бюрократией. Причин тому несколько.

Во-первых, сам ЕС сейчас находится в ослабленном состоянии. Выход Великобритании из ЕС состоялся, и это непреложный факт. А значит теперь ЕС не может говорить по принципу, что бы ни произошло, нам ничего не грозит. Лондон уже не часть ЕС и это известно всем.

Во-вторых, страны Европы серьезно заинтересованы в проекте «Северный поток-2» с одной стороны, и российской вакцине «Спутник V» с другой. Разорвать дипломатические отношения с Москвой после того как та разорвёт их с Брюсселем? Или все же оставить коридор для связи, наладить взаимодействие по выгодным вопросам? МИД России надеется на вторую реакцию, что в европейских столицах возобладает здравый смысл и готовность к сотрудничеству с Москвой по ключевым вопросам без присутствия Брюсселя.

В-третьих, серьезный повод дал визит представителя ЕС по иностранным делам в Москву. Попытка влезть во внутренние дела России и хамское заявление по завершению визита потребовали от Москвы ответной жесткой риторики. Риторика последовала. В Европе удивились, так как ранее на даже самые неуместные заявления европейских чиновников реакция и от России, и от других стран была куда как мягче. Привыкли.

В-четвертых, судя по всему мы на пороге нового внешнеполитического курса России в котором место осторожности если и имеется, то далеко не на первых ролях. Если ранее мы неоднократно заявляли об уважении к стандартам и правилам дипломатии, не желая нарушать сложившегося континуума даже в условиях, когда другие нарушают, то похоже теперь «real pilitique» становится основным принципом. И в такой ситуации Россия готова сама торить для себя новые маршруты в международной политике, а не прибегать к старым, устоявшимся лекалам, которые кроме нее никто особо соблюдать уже не собирался.

Рациональность такого шага очевидна. Нужно отметить, что с учетом вложений в российский оборонный комплекс и промышленность, с учетом имеющихся достижений и результатов, проведение собственной внешней политики Москва вполне может себе позволить. А раз так, то совершенно излишним являлось бы пытаться наладить сотрудничество там, где к нему не только не готовы, но и где его бояться, как самого большого бедствия.

Не факт, что придется разрывать дипломатические отношения с ЕС. Факт, что внешняя политика России уже не будет прежней. Такого Лаврова наши партнеры еще не видели, но им придется привыкнуть к такому Лаврову и тем, кто будет после него.