Красные вожди еще с дореволюционных времен рассматривали русское крестьянство, как прирожденного врага новому коммунистическому строю. Тому свидетельство даже программа партии, принятая на втором съезде РСДРП , где есть программа минимум и программа максимум. По первой части крестьянство числили союзником только в деле свержения царизма и установлении «демократии». А вот по второй, при строительстве нового общества русское крестьянство не только не союзник, а враг, коего надо подавлять всеми средствами, вплоть до использования «интернациональной» помощи. Иначе говоря, вплоть организации интервенции. Хотя и допускался тактически некий союз с «беднейшими».
Современным людям сложно понять причину этого, тем более что русская литература вроде даже как сострадала крестьянину и даже порой обожествляла , делая из него этакого богоносца. Хотя по мне, такое отношение было связано не столько с трезвым и заинтересованным взглядом на крестьянскую жизнь, а сколько с желанием использовать мужика в борьбе с монархическим строем. А тут от любви до ненависти один шаг, тем более, если субъекта вашей жалости вы не желаете оценивать объективно и тут обмануться всегда легко.
Марксистская теория, вещь дольно трезвая, но почему-то гласит об «идиотизме» сельской жизни, о том, что крестьяне по своей природе мелкобуржуазный элемент, который как не уравнивай , все равно стремиться разбогатеть, за счет «эксплуатации». Эта заумь, не объясняет собственно ничего. Чтобы понять «суть враждебности крестьянства» к новому обществу нужно понять, а как собственно, рассматривал тогдашний крестьянин себя в мире и что было идеалом для коммунистов. Идеалом для последних был пролетариат, то есть наемный рабочий, который кроме своей рабсилы ничего не имел, ни какой собственности, даже жилья, ни права распоряжаться произведенным продуктом. Он должен быть рабом машинного производства и разделения труда на простейшие операции. Чисто механические движения и никакого творчества. Все учтено. Так , во всяком случае , виделось марксистам в то время, те из которых можно построить идеальное общество.
Иное дело русское крестьянство. Скажем так, формат жизни русского крестьянства не менялся с удельных времен, когда земля никому не принадлежала , кроме как Богу, и, освоив один участок по мере его истощения крестьянин осваивал новый забрасывая старый. Даже полтора века крепостной зависимости ничуть не повлияло на характер ведения крестьянином своего хозяйство. Его лишь юридически обязали часть своего рабочего времени отдавать труду на помещичье хозяйство. А у него по-прежнему оставалась его курная изба, надел, с которого он кормился и платил подати. Жить «в центре мира» на огромной равнине это не то, что в прибрежных селениях и городах. Жить там легче, торговые пути, купцы, легко и заработать, и пограбить , легко и отправиться за добычей. Здесь на этой равнине русский крестьянин больше рассчитывал на себя, даже когда уходил на новые неведомые земли он, тут же обрастал хозяйством. Он вел его на свой страх и риск, сообразуясь с собственными желаниями и надеждами на всемилостивого Бога.
Круг известных забот, постоянная борьба с природной стихией и породил известный интеллигентско - помещичий миф об идиотизме сельской жизни. Это публика просто испытывало физический страх от сложности и тяжести этого труда, который она не то чтобы не понимала, а просто не принимало. Сразу скажем, дореволюционная литература о крестьянстве это в основном взгляд сторонних наблюдателей из окна вагона или кареты . Люди эти, естественно , наделены чувствительной совестью, хорошо рефлексируют, но явно обделенных разумом, ибо не наделены практической сметкой . Однако были и другие, не без предрассудков, но вникающие в крестьянскую жизнь до мелочей, Один из них Александр Николаевич Энгельгардт, смоленский помещик, ученый - химик сосланный в деревню за противоправительственную агитацию, в небольшое поместье. Он оставил замечательные десять «Писем из деревни» описывающую жизнь пореформенного села. Его много цитировал Ленин в своей работе «Развития капитализма в России», когда еще не воровал эсеровские идеи по «социализации земли» , а был твердым марксистом. В этом случае и нам цитировать Энгельгардта не западло. Вот он как оценивает возможность «интеллигента» приобщиться к крестьянскому труду при «хождении в народ»
«… Но для этого нужно уметь работать, нужно уметь работать так, как умеет работать земледелец-мужик. Нужно выработать в себе такие качества, чтобы стать способным обходиться в жизни без мужика, нужно приобрести мужицкие ноги, руки, глаза, уши. Нужно выработать себя так, чтобы хозяин-мужик согласился нанять тебя в батраки и дал бы ту же цену, какую он дает батраку из мужиков. Достигнуть этого возможно. Уезжать в Америку не нужно. Учиться работать нужно у мужика, работая среди мужиков, наряду с ними и при той же, по возможности, обстановке.
… Я убежден -- убедился в этом на опыте, -- что при добром желании сделаться земледельцем, при неустанной работе, здоровый, сильный, ловкий, неглупый человек из интеллигентного класса может в два года приобрести качества среднего работника из мужиков, даже, пожалуй, может сделаться -- если он особенно внимателен -- способным обходиться без мужика, то есть будет уметь сделать себе топорище, грабли, присадить косу и соху, сделать борону, сумеет убить и обделать скотину, выездить лошадь, срубить даже избенку. Если в два года, при постоянной работе, он не достигнет качеств среднего батрака-рабочего, то, значит, у него чего-нибудь да не хватает, значит, он нечто вроде того, что у мужиков называется "божий человек»
..Разумеется, чтобы сделаться магистром-земледельцем, таким, какими бывают настоящие мужики-земледельцы, нужно тоже лет тринадцать, нужно тоже учиться с малолетства.»
И это воистину так. Чтобы жить в согласии с природой, брать ответственность на себя за все риски хозяйственной деятельности надо иметь определенный ум и волю, обладать достаточно независимым характером. А потому, русский крестьянин не высоко ценил работу марксовского идеала - «наемного рабочего» и предпочитал держаться за собственное хозяйство. Попытки прогрессивно настроенных помещиков перевести их с барщины, то есть с отработки известного количества времени, на месячину - это когда крестьянин не имеет собственного хозяйства, а живет за счет регулярно выплачиваемого пайка по усмотрению барина - воспринималось в штыки. Даже царское правительство смотрело на это достаточно косо, поскольку это вело к бунтам. В то же время годовой рабочий цикл в сельском хозяйстве России составлял в зависимости от погодных условий примерно 100 -120 рабочих дней, весьма напряженных, насыщенных, порой, чуть ли не с круглосуточным трудом. Но и это была работа не по звонку, не по чужой воле. И за пределами этих трех месяцев крестьянин был волен распоряжаться своим временем по своему усмотрению. Он мог искать работу на стороне, мог осваивать какое – ни будь мастерство, а мог и просто лежать на печи, ходить в гости или в церковь. Вы посмотрите, как круг церковного календаря был приспособлен к этой жизни. Поэтому с точки зрения русского крестьянина современный рабочий отдавший своему хозяину восемь часов жизни, имеющий два выходных , оплачиваемый отпуск и социальный пакет, живущий в благоустроенной Собяниным городской среде, есть не что иное, как батрак и холоп. Не верите? Но вот что писал все тот же Александр Николаевич Энгельгардт в своих «Письмах из деревни»:
"В таких, попавших на линию, обчиновничившихся мужиках, которых зовут "человек", вы уже не увидите того сознания собственного достоинства, какое видите в мужике-хозяине-земледельце. Посмотрите на настоящего мужика-земледельца. Какое открытое, честное, полное сознания собственного достоинства лицо! Сравните его с мерсикающим ножкой лакеем! Мужик, если он "ни царю, ни попу не виноват", ничего не боится. Мужик, будь он даже беден, но если только держится земли -- удивительная в ней, матушке-кормилице, сила, -- совершенно презирает и попавшего на линию и разбогатевшего на службе у барина. "А хорошее жалованье получают эти курятники -- 250 рублей, да еще рвет с кого билетик, с кого трояк!" -- говорил мне один мужик, истинный, страстный земледелец, непомерной силы, непомерного здоровья, ума и хозяйственной смышлености.
-- А ты бы разве пошел на эту должность?
-- Я-то?
-- Ну да, ты.
-- Избави меня Господи! Я? В батраки!
Приехали ко мне как-то мужики покупать рожь на хлеб.
-- Что же вы не покупаете у своего барина? -- спросил я.
-- Какой у нашего барина хлеб, наш барин сам в батраках служит. И сколько презрения было в этих словах! Барин, из не богатых, действительно, служил управляющим у соседнего помещика."
Многое в устройстве крестьянской жизни не нравилось не только революционерам, но и русским царям, особенно просвещенным передовыми западными учениями. Русский крестьянин явно не дорабатывал. Александр I, который очень ревниво относился к своей славе как европейски просвещенного монарха, а потому легко прощавший любое свинство своих западных союзников, наслышавшись про « социализм» повелел устроить военные поселения. В них где мужики под присмотром унтер офицеров строем ходили на работу, уставом было расписаны в каком углу будет висеть сбруя , а в каком хомут, и в ком порядке будут стоять горшки у бабы. А в свободное от сельской работы время проделывали оружейные экзерциции, работали в швейных, портняжных и иных мастерских, устроенных в соответствии с современными требованиями. Европейская разумность и рациональность были восприняты русским мужиком, как издевательство и после серии бунтов царь был вынужден отказаться от этой идеи. Это не помещало прогрессивно- мыслящим в том числе и большевикам не один год в своей пропаганде против самодержавия использовать случай с « военными поселениями» как выдающийся пример самодурства, самоуправства и глупости. Хотя сами, они, собственно, и были собственно наследниками этой традиции.
Вот почему страстное желание большевиков, в том числе и Ленина, сделать всех крестьян если не «наемными рабочими» то членами неких коммун, товариществ, где по справедливости распределяли месячную пайку, а бабы по очереди следили за порядком на кухне и расстановкой горшков - русским крестьянством в массе своей воспринималось как форменное издевательство.
Среди тех, кто трезво смотрел на русского крестьянина, был и великий А.С. Пушкин. Пожалуй, в самом начале, этого революционного тренда идеализации русского крестьянина он увидел всю опасность и непредсказуемость этого пути.
"Сетования на несчастное состояние народа, на насилие вельмож и пр. преувеличенны и пошлы, - говорил Пушкин. - Порывы чувствительности, жеманной и надутой, иногда чрезвычайно смешны... Он (Радищев) как будто старается раздражить верховную власть своим горьким злоречием: не лучше ли было бы указать на благо, которое она в состоянии сотворить? Он поносит власть господ как явное беззаконие: не лучше ли было предоставить правительству и умным помещикам способы к постепенному улучшению состояния крестьян»
И еще Пушкин :
"У нас нет ничего подобного. Повинности вообще не тягостны. Подушная платится миром, барщина определена законом; оброк не разорителен, кроме как в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности и усиливает и раздражает корыстолюбие владельцев. Помещик, наложив оброк, оставляет на произвол своего крестьянина доставать его, как и где он хочет. Крестьянин промышляет, чем он вздумает, и уходит иногда за две тысячи верст вырабатывать себе деньгу. Злоупотреблений везде много; уголовные дела ужасны. Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего... В России нет человека, который не имел бы собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши, у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу он ходит в баню, умывается по нескольку раз в день"
Уверен, что история, вера, пространство и природа выковала удивительный народ. Инициативного , обучаемого, неутомимого, умевшего приспосабливаться к самым неблагоприятным обстоятельствам. В силу природных условий, особенностей климата -он несколько отставал в своем экономическом развитии. Но это был не приговор. Развитие шло неравномерно. Ленин в преддверии революции насчитал шесть экономических укладов, от феодализма и империализма. Это «цветущая сложность» определяла и остроту модернизационных процессов, даже, как говорили тогда, прогрессивно –мыслящие люди не были в состоянии осознать происходящее и искали простые ответы на сложные вопросы. А самый простой - лежал на поверхности: Монархия устарела, а значит и народ, поддерживающий ее, то же устарел. Однако к началу 20 века страна была готова к сумасшедшим сдвигам во всех областях жизни, были накоплены необходимые ресурсы. Но самое страшное - поводыри оказались слепыми.
По каким основаниям можно отгеноцидить любой народ? Евреев можно было обвинить во всемирном заговоре. А русских? Только в одном: у него нет, ни своей истории, ни своих достижений, и что он безнадежно отстал. Тема отсталости России легко внушалось добрыми дядями, и оно незаметно внедрялось вы массовое сознание вместе с сомнительными рецептами социального переустройства. Но это не обмануло крестьян:
« Коллективизация, имеющая на верху горы — батраческий коммунизм, есть стремление не вперед, а назад и может временно удовлетворять лишь забитых нуждою батраков и нищих или попросту — это рай для батрачков- дурачков. Свободные же люди не могут идти в это рабство, как бы их туда ни загоняли, как не могут вообще ходить люди на четвереньках. Эта форма — родового периода каменного века и в век железных дорог и авиации совсем неприменима, и даже наш полунищий народ не может с ней добровольно мириться, предпочитая этому рабству свободу в своей бедности».
Так писал накануне коллективизации в 1929 году в своем письме в правительство тульский крестьянин М.П. Новиков протестуя против "перегибов" А ведь как в воду смотрел, расстрелянный в 1937 году, мужик. И через 50 лет колхозно-совхозного строя другой крестьянский сын поэт Михаил Дудин, Герой социалистического труда, лауреат множество премий, уроженец деревни Клетнево Ивановской области писал:
Был дом и поле и два дышла.
Там - ни двора и ни кола.
России нет, Россия - вышла
И не звонит в колокола.
О ней ни слуху и ни духу,
Печаль - никто не сторожит.
Россия глушит бормотуху
И распластавшейся лежит.
И мы уходим с ней навеки,
Не осознав свою вину.
А в новгородчине узбеки
Уже корчуют целину.
Ему то чего не хватало, обласканному властями? Участник войны, безусловно патриот своей Родины, а все равно, как по пословице : сколько волка не корми все- равно в лес смотрит. Скажу прямо . не много вроде выиграл от развала колхозно-совхозного строя,наш мужик но видно " батраческий коммунизм" был столь противен духу народа, что мало кто задумывался о потерях.
Проделжение https://cont.ws/@sivois/110439...
Оценили 22 человека
38 кармы