Часто слышу, что Ленин мечтал о справедливом государстве и даже создал, якобы, его. Справедливое государство? А кто, собственно, его не желал? Николай II? Сталин? Хрущев?
Или простофиля всех времен и народов Горбачев?
Вопрос не в цели, а в средствах достижения ее. Цель благая, но благими намерениями выстилается дорога в ад. Попробуем разобраться.
Для строительства в России бесклассового общества, лишенного эксплуатации человека человеком, во времена Ленина была одна закавыка. «Россия не достигла такой высоты развития производительных сил, при которой возможен социализм». Противники Ленина постоянно указывали на это обстоятельство , отчего великий вождь неоднократно впадал в ярость. "Они все называют себя марксистами, но понимают марксизм до невозможной степени педантски", - отбивался от них властитель дум. Действительно, Ленин, как истинный германофил и западник, рассматривал в 17 году возможное счастье России диалектически или эклектически, а значит не только в последовательном исполнении марксистского учения.
"Ну, а почему мы не могли сначала создать такие предпосылки цивилизованности у себя, как изгнание помещиков и изгнание российских капиталистов, а потом уже начать движение к социализму?", - вопрошал он. Блин! Сроду бы не поверил в такой признак "цивилизованности"!
До этого времени признаком, если верить Марксу, "цивилизованности" было разделение труда. Хотя бы на умственный и физический. Такого счастья, как снять противоречие между ними основатели марксизма планировали только только при коммунизме. Но если очень хочется, то можно и раньше. Как писал Ленин в "Дополнению к декрету СНК " Социалистическое отечество в опасности": "Каждый рабочий, отработав 8 часов в сутки, обязан три часа ежедневно (или по 41/2 часа в сутки с третьим днем отдыха) работать в области военной или административной.» Эка невидаль! Заводом управлять или полком командовать!
И что, это признак цивилизованности? Хорошо! Допустим, что это именно так . Буржуи есть круглые дураки и живут исключительно " эксплуатацией". Но дело не только в них. Вопрос, кого изгонять будем, все же оставался, даже после изгнания явных кровопийцев. Были и не явные. В Россию под эту категорию, если следовать марксистскому учению, подводился и всякий мелкий собственник. Он, конечно, еще не "эксплуататор", но мелкобуржуазен до невозможности. А таковых было процентов 80 населения, "...ибо крестьянство вообще есть мелкие производители, стоящие на почве товарного производства". Но благодаря диктатуре, "пролетариат, присоединяя к себе весь полупролетариат (всех эксплуатируемых и трудящихся), нейтрализует среднее крестьянство и ниспровергает буржуазию." Если верить программным документам партии, такой " союз" полагался только до свершения буржуазной революции. А вот для победы социалистической, уже требовалось нечто другое, "нейтрализация". Эту тему Ленин разрабатывал еще до революции. Он понимал, что самому разобраться с крестьянством русскому пролетариату будет не по силам. Он думал, что русский пролетариат имеет полное право рассчитывать на помощь международного... Мол, рабочий Германии не может отказать в ней, исходя из присущего ему интернационализма. Он , де , поможет с помощью западной техники и технологии преобразовать отсталую крестьянскую Россию в социалистический рай.
Оставалось дело за малым. Мировая война вызвала невероятный кризис, рабочие и члены их семей в Германии были поставлены на грань выживания, революционная ситуация налицо. И вполне могло показаться при определенном настрое, что еще немного, и немецкий пролетариат созреет для своего жертвенного подвига, он сбросит власть капиталистов и побежит спасать Россию! Не хватало только внешнего толчка.
В реальности, немецкие социалисты не только не рвались уничтожить у себя буржуев в гражданской войне, но даже, более того, были лучшими солдатами кайзера в Великой войне. Стойкими и дисциплинированными в утверждении гегемонии Германии в мире. При этом обосновали свои претензии тем, что она, как "передовая нация", должна нести "культуру " варварским народам. Что может дать отсталая нация миру, кроме тьмы невежества и консерватизма? В ней они числили даже своих восторженных поклонников из России, мечтавших разжечь революционный огонь. Нетрудно догадаться, что эти извивы социалистической мысли в Германии в конце - концов после Великой войны привели к появлению нацизма.
Как видим, успех строительства социализма, по Ленину, в России был связан с массой условий и совсем неочевидных обстоятельств. Но что до этой реальности Ленину? Он на голубом глазу говорил толпе, встречавшей его на Финском вокзале в апреле 17 года, что в Германии Карл Либкнехт и Роза Люксембург уже готовят революцию, которая вспыхнет не сегодня - завтра. И задача русских рабочих и крестьян поддержать революционные усилия немецкого пролетариата. Как говорилось много позже его верными учениками, при других обстоятельствах, "углыбить и развить" свою революцию... Стать авангардом мирового пролетариата! " Эта тактика была единственно интернационалистской, ибо проводила максимум осуществимого в одной стране для развития, поддержки, пробуждения революции во всех странах," - писал тов. Ленин в своем боевом памфлете "Пролетарская революция и ренегат Каутский".
Получается: хватай мешки - вокзал отходит! Правда, много позже он писал, споря со своими противниками: "И никому не приходит в голову спросить себя: а не мог ли народ, встретивший революционную ситуацию, такую, которая сложилась в первую империалистскую войну, не мог ли он, под влиянием безвыходности своего положения, броситься на такую борьбу, которая хоть какие-либо шансы открывала ему на завоевание для себя не совсем обычных условий для дальнейшего роста цивилизации?"
Было ли положение России, которая на всех порах шла к победе в Великой войне, так безысходно? - вопрос остается открытым до сих пор. Но то, что поражение любимой Лениным Германии было неминуемо - вопросов не вызывает. Похоже, в этом и сам Ленин не сомневался. И жертвенный порыв русских революционных масс нужен был не для строительства нового общества, а для "спасения " немецкого пролетариата, который обязательно, в знак благодарности , поможет русским рабочим и крестьянам в будущем в деле строительства справедливого общества.
Все, что делал с Россией тов. Ленин вплоть до 21 года, как во внутренней, так и во внешней политике, исходило из этого маразма. Никакой революции в Германии не случилось, кайзера свергли по той же схеме, что и Николая II, а сил Либкнехта и Люксембург хватило только на захват редакции какой то паршивой буржуазной газетенки. Карл Каутский победил!
К 21 году Ленин осознал, что никакой революции в Германии не будет. Даже отчаянная попытка взять Варшаву, в ходе Польско - Советской войны, дабы помочь немецкому пролетариату разорвать "похабный" Версальский мир, окончилась грандиозным провалом.
"Интернациональный долг " Ленин с неменьшим неистовством продолжал исполнять и во внутренней экономической политике. Он с неистовством звал народ на " завоевание для себя не совсем обычных условий для дальнейшего роста цивилизации?" Тут образцом для него опять же была Германия. А конкретно "немецкий военный социализм", изобретение кайзеровского министра Вальтера Ратенау. По всеобщему убеждению, эта политика потерпела к 17 году полный крах. Даже Ленин отмечал в своих "Письмах издалека", ссылаясь на одного знакомого, посетившего Германию, что там наблюдался «гениально организованный голод».
Но что до этого Ильичу? Он же не простой эпигон марксизма, он мыслит диалектически. Он уже точно видел и знал главную ошибку кайзеровского министра. Она была в том, что он не устранил буржуазию от управления, не привлек к учету и контролю за производством рабочих. В этом смысле, русская революция должна была послужить примером и для немецкого пролетариата. О чем очень любили говорить на всяких митингах большевистские вожди. Привлечение пролетариата к учету и распределению, и управлению, по словам Ленина, было "чудесным делом". Как известно , пролетариат, априори, обладает всеми мыслимыми и немыслимыми добродетелями.
Но реальность оказалась куда грустнее. Экономика царской России, пятая в мире, буквально в считанные месяцы исчезла. Сам Ленин делал вид, что в "экономике " не разбирается. А поручить реформирование её некому. Ларину, который требовал скорейшего перехода к "прямому распределению благ и услуг"? Но рабочие, ставшие "хозяевами" предприятий, разворовали их, продавая готовую продукцию, запасы, инструменты, изымая деньги из оборота ничуть не хуже, чем нынешние "эффективные менеджеры". После этого с чистой совестью разбегались по деревням, как раз к переделу земельной собственности, провозглашенной Лениным. Но Ильич не унывал : "Тысячи форм и способов практического учета и контроля за богатыми, жуликами и тунеядцами должны быть выработаны и испытаны на практике самими коммунами, мелкими ячейками в деревне и в городе. Разнообразие здесь есть ручательство жизненности, порука успеха в достижении общей единой цели: очистки земли российской от всяких вредных насекомых, от блох — жуликов, от клопов — богатых и прочее и прочее. В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы (так же хулигански, как отлынивают от работы многие наборщики в Питере, особенно в партийных типографиях). В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвертом — расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом — придумают комбинации разных средств и путем, например, условного освобождения добьются быстрого исправления исправимых элементов из богачей, буржуазных интеллигентов, жуликов и хулиганов. Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт, тем вернее и быстрее будет успех социализма, тем легче практика выработает — ибо, только практика может выработать наилучшие приемы и средства борьбы". Увы, это мало помогало. Пришлось прибегать к новому разделению труда, назначать "красных директоров" и отделять рабочих от управления. "Коммуны" оказались не способны до конца усвоить "ленинские методы" даже с такими сознательными рабочими , как наборщики партийных (!?) типографий.
В деревне дела разворачивались еще круче. "Установление коммунистических отношений" при помощи монополии на хлеб, казалось бы, было плевым делом. " Эксплуататоров нет, а сами рабочие и крестьяне между собой могут запросто договориться на "прямой обмен" товарами и услугами, не прибегая ни к каким товарно - денежным отношениям. На практике это оказалось трудно выполнимым. Но промышленность исчезла в результате смелых реформ, распределять было нечего. Крестьяне, получая только одни обещания, не желали задарма кормить неизвестно кого. Они по старинке считали себя вправе распоряжаться хотя бы частью произведенной продукции. На это даже не покушались известные кровопийцы - цари. Но этот "мелкобуржуазный уклон" очень сильно возмущал " строителей коммунизма". Ленин жег огнем классовой борьбы в деревне. Он даже объявил русского крестьянина поэтому "государственным преступником"
Все это вызывало массовые протесты крестьянства, которые и было, собственно, мотором гражданской войны в России . Три с половиной тысячи восстаний, в крупнейших участвовали десятки и сотни тысяч человек. И бедняки и кулаки, и стар и млад - все ополчились на советскую власть . К 21 году советская власть оказалась в невиданном кризисе. Несмотря на то, что продотряды свирепствовали по всей России, хлеба они добывали все меньше. Крестьяне сокращали запашку, все больше переходили на натуральное хозяйство. Заводы стояли, и прямой товарообмен не получался. Между тем партия настаивала на скорейшем переходе к прямому распределению благ и услуг, и даже было уже подготовлено решение, по которому съезд Советов должен был объявить отмену денежного обращения в России. И тут - как гром с ясного неба!
Чем все же велик Ленин? Он мог признать очевидное:
"Отчасти под влиянием нахлынувших на нас военных задач и того, казалось бы, отчаянного положения, в котором находилась тогда республика, в момент окончания империалистической войны, под влиянием этих обстоятельств и ряда других, мы сделали ту ошибку, что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нужное нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам, - и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение. Не могу сказать, что именно так определенно и наглядно мы нарисовали себе такой план, но, приблизительно, в этом духе мы действовали. Это, к сожалению, факт. Я говорю: к сожалению- потому что не весьма длинный опыт привел нас к убеждению в ошибочности этого построения, противоречащего тому, что мы раньше писали о переходе от капитализма к социализму..."
..." На экономическом фронте, с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 г. потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение, гораздо более серьезное, гораздо более существенное и опасное.
Разверстка в деревне, этот непосредственный коммунистический подход к задачам строительства в городе, мешала подъему производительных сил и оказалась основной причиной глубокого экономического и политического кризиса, на который мы наткнулись весной 1921 года."
И что из этого следует? Что все писания ныне особо упертых "красных дятлов" о том, что государственная монополия на хлеб - это всего лишь продразверстка, которую ввел чуть ли не Николай II, есть голимая брехня? Что все эти зверства над крестьянами: бессудные расстрелы, взятие в заложники их семей, включая малолетних детей, использование газов и артиллерии против восставших, есть не столько желание накормить голодных в разоренной стране, а сколько жаждой немедленных "коммунистических отношений"? Что весь этот пропагандистский бред про "классовую борьбу в деревне", про ужасных " кулаков", укрывающих хлеб от пролетариата есть только словесный понос, мало имеющий отношение к реальности? Но обратите внимание, сколько ныне моих современников упивается им, мечтая о новом "левом повороте" ! Миллионы погибших за понимание Лениным "ошибочности этого построения, противоречащего тому, что мы раньше писали о переходе от капитализма к социализму..." их не впечатляет.Настоящие коммунисты тогда стрелялись, в отличие от нынешних, после таких покаянных ленинских слов.
И это говорилось в то время, когда положение в стране с продовольствием было не просто плохим. Катастрофическим. Надвигался голод в Поволжье. А это еще миллионы умерших. Но смелости отказаться от монополии на хлеб хватило.
Что было потом? Потом появилось теория о возможности построения социализма в отдельно взятой стране. Она и не могла не появиться. И хотя все клялись в верности "идеям Ильича", а что в этих идеях есть много верного и немало ложного и противоречивого, старались не замечать. Но во внутрипартийных боях ленинские цитаты использовались без разбора и осмысления. Лишь бы подходили по смыслу и орудовали против своих противников ими, как дубинкой. НЭП стал трактоваться как временное тактическое отступление, а что он "всерьез и надолго", старались свести к одной, максимум, двум пятилеткам.
Борьба за ленинское наследство развернулась не шуточная. Правда, после смерти Ленина наиболее радикальную и одиозную часть её обозвали "троцкизмом". Но радикализм в партии никуда не ушел. Сторонники его были в большинстве, они свободно мигрировали по различным партийным группам. Сталин еще не был всесилен, и он то перехватывал идеи Троцкого, то отказывался от них. Тем более, что теоретических прорывов в понимании экономики социализма не было, что констатировал и сам Сталин незадолго до своей смерти. Все ограничивалось красным начетничествам. Социализм - это не капитализм, это абсолютно другое - таково было убеждение и партийного большинства, и высоколобых красных мыслителей . И они взялись изобретать это "другое". Понять контрпродуктивность любых идей, которые исходит от "противного" было сложно. Для простого человека бесперспективность такого подхода не всегда ясна. Самый наглядный пример, куда может завести подобная логика, мы можем теперь наблюдать у наших соседей. Песня "Украина - это не Россия" привела страну фактически к краху.
Однако , общий вектор развития был такой. Одни напирали на верность теории и были убеждены, что источник силы надо искать, если не на Западе, то в " мировой " пролетарской солидарности", другие были за возращение хоть к какой-то реальности. Одни желали продолжения "мировой революции" и даже допускали мысль капитуляции, ради вхождения в "мировую цивилизацию", другие были, вроде, не против "вхождения", но инстинкт самосохранения, а главное многовековой опыт успешного государственного строительства русского народа, толкал на поиск других путей. И "верные ученики" Ленина начали резать друг друга. Продолжалась эта история лет двадцать. Становление новой российской самодержавной государственности в красном изводе потребовало даже больше жертв, чем становление Российской империи. Новые "Курбские" и "Иваны Грозные" не обладали покладистым характером, и не страдали от христианской любви. Имена своих жертв в поминальные книги не записывали, и тем более, в покаянии не нуждались.
Наши современники, рассуждая о советской власти, зачастую, совершенно намеренно допускают логическую ошибку. Они не видят разницы между тем, что "случилось вследствие того", а что "случилось после того" . Недобросовестные полемисты часто используют этот прием в споре. Мол, ни полета в космос, ни атомной бомбы не было бы если бы не Ленин и не идеи "Великого Октября". Но, фактически, от первого "красного проекта" ничего не осталось уже в 21 году. Нет, мечта о справедливом обществе сохранилась. Но это не эксклюзив и не монополия коммунистов. Но клятвы "верности" идеям плохо понятого "ленинизма" сохранялись вплоть до распада СССР. Но строить его пришлось несколько другими методами и способами, которые были известны еще, например, со времен первых Романовых. Ибо, народившееся новое общество очень напоминало сословную организацию Московского государства с огромным количеством служивых. "Привилегии" их не были "буржуазной" платой за службу, как и в нищем государстве первых Романовых, озабоченных больше обороной государства, чем благосостоянием своих поданных. Московские " привилегии" , по утверждению историка В.В . Ключевского, являлись всего лишь пособием для служивых, чтобы они могли исполнять свои служебные обязанности. Не сытно, не густо, никакого большого "классового " расслоения, все равны, все несут повинности перед государством. Кто службой, кто "податями".И это и давало ощущения равенства всех и вся.
Преодоление ленинского бреда от нашего народа потребовало чрезвычайных жертв, и народ пошел на это, спасая и себя, и красных властителей. Не мечта о "коммунистических отношениях" а судьба Отчизны волновала его в конечном счете. Самые умные, даже из большевиков, это поняли. В годы испытаний, они мало говорили об интернационализме, а все больше напирали на "братьев и сестер", да и о священных знаменах Александра Невского и Дмитрия Донского вспоминали. Только наследнички не поняли этого. Очарованные марксистским пустословием, избегая хоть какого-то творческого осмысления прошлого опыта , они все твердили о возвращении к "идеалам Октября", к "ленинским принципам управления страной". А чтобы скрыть это свое пустословие, они козлом отпущения сделали Сталина, который, де, исказил "ленинские идеи". Они носились с "интернационализмом" , как с писанной торбой, и даже как - то незаметно для себя стали не "интернационалистами" а "глобалистами" , но, практически, с той же мотивационной основой. Мол, надо сделать очередной цивилизационный рывок. Только для этого требовалось не "извести" своих эксплуататоров, а всего лишь "завести" их у себя. Теперь уж рынок должен все отрегулировать, а не "рабочий контроль и учет за производством и распределением продукции". Задачка как и в была плевая, на раз. Действовали практически по Ленинским заветам, все также уповая на неочевидные обстоятельства . И все с теми же благими намерениями! Не хватило мужества, как Ленину в 21 году, вернуться к реальности, да и настоящих русских мужиков, которые своим упорным сопротивлением свернули первый "красный проект", им, явно, не хватило. «Нейтрализовали» колхозами.
Оценили 28 человек
46 кармы