Как я делала культурологический ремонт, и что из этого вышло

Культурологический ремонт. Ирина Глущенко, кандидат культурологии



Квартира «с нуля» или квартира «с историей»?

Музеи быта или экспозиции, посвященные повседневной жизни, давно уже стали массовым явлением по всему миру. Иногда они превращаются в собрание предметов, объединенных временем, когда вещи были произведены или куплены.
Но предметы, даже составленные в соответствии с какой-то логикой и сгруппированные в пространстве, напоминающем жилище прошлых лет, могут выглядеть безжизненно. Ведь они не функционируют без участия людей. Для того, чтобы экспозиция ожила, ее стоит индивидуализировать, чтобы она отражала жизнь, у которой есть не только текущее время, но и прошлое.



Порой та же ситуация воспроизводится, когда дизайнеры пытаются создать новую квартиру. Жилье нередко порой оказывается обезличенным и оторванным не только от индивидуальности владельца, но и самого дизайнера.

Часто рассказывают, как профессионалы создают квартиры с нуля. «Уютная двушка для молодоженов». «Квартира в сталинском доме для семьи интеллектуалов». И заказчики получают квартиры с чистого листа. Без книг, без фотографий, без воспоминаний. Там все новое и куплено одновременно.

Впрочем, сейчас все чаще создают квартиру с историей. И здесь можно использовать индивидуальный опыт или коллективную память семьи, которая фиксируется и структурируется различными предметами, позволяя заглянуть в прошлое, предшествовавшее нашему рождению.



Я поставила своеобразный эксперимент, попытавшись оформить современное пространство в стиле 1960-х, придав квартире облик, который позволил бы ощутить ее историю. В данном случае история оказывается вымышленной. Я не пытаюсь воспроизвести комнаты, в которых жила сама или в которых жили мои родители. Более того, задача ставилась таким образом, чтобы сейчас, в наше время, это пространство можно было бы обживать.

Идея возникла спонтанно.

Шестидесятые годы

Студентка-культуролог Анна Алексеева писала диплом о феномене отдельной кухни, которую советские люди получили в шестидесятые годы в результате массового жилищного строительства. В коммуналке кухня была общим, деперсонализированным местом, где люди собирались вместе вынужденно. Отдельной кухне удалось стать интимным пространством и радикально трансформировать повседневность советских людей. В дипломе, среди прочего, была важная мысль: в шестидесятые человек становился современным.



Я смотрю книги по обустройству дома, выпущенные в то время: «Современная квартира», «Удобно и красиво», «Ваша квартира», «Сегодня и завтра» и вспоминаю свою квартиру в доме, построенном в 1961 году. Космический год. И материалы, и бытовые предметы были на тот момент самые передовые. Пол из черно-белых плиток, штапельные занавески с узором из квадратиков и кружков, похожих на заплатки, люстры с разноцветными проволочными плафонами и желтые люстры-тарелки с полосками. Треугольные журнальные столики, желто-зеленые клетчатые пледы, магнитофоны в чемоданчиках. Яркий, пластмассовый, керамический, стеклянный мир шестидесятых!

К семидесятым годам цвета тускнеют, пока постепенно не застынут в неизменном коричневом. На смену воздушности придет массивность: стенки, шторы, диваны, люстры. Застой, наступивший после Оттепели, очень точно упаковывается в эти предметы.

И вот парадокс: квартира шестидесятых кажется сейчас современной, а семидесятых — старомодной!

Более того, квартира семидесятых — советская в самой своей сути. А в шестидесятые — космополитична, более того, американизирована.

Это, конечно, не случайно.

Америка

«60-е Америки не знали, но в нее верили, — писали Петр Вайль и Александр Генис в книге «60-е. Мир советского человека». — Огромная, еще не открытая страна целиком помещалась в радостном подтексте советского сознания.



После смерти Сталина две сверхдержавы шли навстречу друг другу в стремительном темпе»[1].

Знаменитая выставка «Промышленная продукция США», которая открылась в Москве в 1959 году, создала бытовой образ Америки, который потом заполнил общественное воображение и многократно стихийно перепридумывался людьми. К слову, моя мама ходила на эту выставку и я помню ее рассказы. Советские люди собирали американский стиль по кусочкам и складывали заново: что-то подсмотрено на заднем плане в кино, кто-то слышал пересказ чьих-то впечатлений. Моя детская Америка, например, питалась образами из рассказов Брэдбери и фотографий из журнала «Америка».

Лофт от всех хлопот

Когда я начала ремонт квартиры, в голове у меня не было ничего, кроме идеи шестидесятых и детских воспоминаний. Достаточно ли такого багажа, чтобы приступить к дизайну?

Первым вспомнился стиль «лофт», кажется, на его основе можно делать, что угодно. Выдержать сколько-нибудь серьезно какой-либо стиль я не могла, но понимала, что это и не нужно; любой стиль очень быстро утомит. Можно оставить намеки: где-то проскользнет кусочек кирпичной стены, под ногами — условно необработанный пол. Основные цвета — сливочно-белый и серый. Веселые шестидесятые вовсе не чуждались скромного серого, наоборот, его было много, как и много теплого голубого. Серенькие обои, паласы. Серый цвет шестидесятых, тоже теплый, играл иную эмоциональную и эстетическую роль, чем беспросветный серый цвет Застоя. То было отдохновение от избыточности, массивности и духоты предыдущих десятилетий. Что еще? Свет, простор? Долой антресоли и стенные шкафы. Использовать старое, что осталось от давних времен, и выставить его напоказ? Самое соблазнительное — подчеркнуть недостатки, от которых так старались избавиться в эпоху евроремонта. Двери, покрашенные серой масляной краской, с мутными, рифленными стеклами, грубые ручки, обычные деревянные рамы (никаких стеклопакетов!) — все идет в дело.



Пусть вещи будут не в идеальном состоянии. Поцарапанные деревянные полки, массивное зеркало с пятнышками. Контраст между отремонтированным пространством и старыми вещами может создать объем.

Детство — краски

Эстетику шестидесятых можно определить безошибочно: она словно создается детьми и для детей. Фигурки, картинки, шрифт, посуда. Этих предметов у меня нашлось в избытке: детские книжки, резиновые игрушки, немецкие куклы.

Вайль и Генис отмечали инфантильность тех лет: «Переворот произошел и в цветной гамме страны... Изменился интерьер квартир: стало модно красить стены одной комнаты в разные цвета. Самые передовые отваживались на ультрамариновый потолок и алую уборную. Специалисты советовали: «На одноцветных покрывалах следует делать подушки двух или трех цветов. Например, серо-синие покрывала, и малиновые, желтые или зеленые подушки».



Такой детсадовский вид жилища подчеркивался характером мебели: низкими столиками, складными диванами, гибридом «шкафом-кроватью». В результате дом получался не крепостью, а кукольным домиком»[2].

В квартире моего детства стены на кухне были лимонного цвета, плитка на стенах — белая, стол — с красной пластиковой столешницей.

Впрочем, с кухней все было понятно с самого начала. Главное тут — знаменитый шахматный черно-белый пол. Кухонька маленькая — несколько шкафчиков на ножках. Никаких столешниц: хозяйки готовили на крохотном разделочном столике. Старые стулья покрасили в желтый цвет. Красный однодверный холодильник — такого конечно быть не могло — взял на себя пузатость и наивность тогдашнего ЗИЛа. Громоздкую форму вполне можно заменить цветом.



Миска. Все, что осталось от набора из пяти мисок, которые вставлялись друг в друга и напоминали посуду семейства медведей. Огромная, большая, средняя, маленькая, совсем маленькая. Все разбились. Вот и эта — последняя — с трещиной.



Реквизит

Надо было подбирать предметы 1960-х годов. У меня нашлось почти все, кроме светильников — их пришлось искать на специальных сайтах. Нужные мне вещи шли под грифом «советское качество». «Советское качество» — слова, звучавшие в советские времена как анекдот, синоним кондовости, ныне превратились в приманку. Какие только чудеса не творит дистанция!

Вещи, выкроенные из остатков и обрезков оборонной промышленности, практически не ломались. Да и технического сервиса не было, рассчитывать не на кого. «Советское» теперь значит «надежное». К тому же принадлежит другой эстетике, и узнаваемой, и забытой.

Клетчатые пледы тех времен, боюсь, давно истлели. Я нашла детские одеяльца: кстати, если ставить спектакль из советской жизни, лучшего реквизита, чем эти одеяльца не найти.



«Советская Прибалтика»

Но чем больше я отбирала, тем яснее становилось: а ведь почти все мои вещи из Эстонии или из Литвы. Оттуда, что когда-то называлось советским словом «Прибалтика». Записные книжки в кожаных переплетах, тяжелая керамика грязновато-желтых и коричневых оттенков, подвеска с янтарем, вязаный из грубой шерсти жилет.



Записные книжки в кожаных переплетах.

Загадочность, мрачноватость, старина. Особый «кожаный» запах. 

Жилет

Его связали на заказ в Пярну в мастерской. Сначала дали альбом с образцами.

Мама выбрала фасон и почти белую шерсть. Готовый жилет оказался чуть грубее и грязнее цветом. Но вот он — единственный в своем роде экземпляр, до сих пор — как новый.

Подвеска с янтарем

Эстонское украшение. Серебряные цепочки сплетены в виде кольчуги, и янтарь в виде капель. Идеально в сочетании с вещами грубой вязки. 

Летний отдых моего детства проходил в эстонском городе Пярну. Там и формировались представления о дизайне московских и ленинградских отдыхающих. Прибалтика долго еще спасала интерьеры советских квартир. Из-за вывесок, написанных латинскими буквами и готической церкви, чистоты и киселя со взбитыми сливками, Пярну, конечно, был Европой.

Грустный эстонский мишка — из мягкого бархатистого материала. Любимая игрушка детства.



Кованый светильник. Недостающие висюльки дополнили кусочками эстонского металлического пояса, который мама купила примерно в то же время в Пярну.



Однако меня удивляла столетняя черная плита, которую топили дровами, крашенный масляной краской пол, отсутствие горячей воды, деревянные домики, пропитанные архаичным запахом. В Москве жизнь была куда более модернизирована.

Дух времени

Итак, мой культурологический ремонт окончен, квартира декорирована.







Кажется, удалось справиться без дизайнера. Профессионалы, скорее всего, сделали бы всё совершенно иначе, но я с ними и не соревновалась. Задачи, которые стояли передо мной, были не дизайнерскими, а культурологическими. Пространство и его наполнение формируется таким образом, чтобы позволить живущим там людям чувствовать себя частью традиции, реальной или вымышленной. Впрочем, всякая традиция до какой-то степени является вымышленной. Функционируя во времени, она наполняется новыми элементами и содержанием.





Полагаю, что от прошлого не остается ничего, кроме пресловутого духа времени, который все же можно уловить и выразить: через подбор предметов, через стилизацию, через символы. И создать свой собственный, персональный образ эпохи, точнее — крохотный ее кусочек. Историю, которой не было, но быть может, очень не хватало.

Автор: Ирина Глущенко, кандидат культурологии

[1] П. Вайль, А. Генис. 60-е. Мир советского человека. Изд. 3-е. М.: НЛО, 2001. С. 64

[2] Там же. 145.

https://home-and-garden.livejo...