Старея, вождь теряет силу

26 октября 2018 г. Максим Трудолюбов.

Старея, вождь теряет силу. Его могут начать винить в засухах и недородах.

В свою позднюю эпоху Владимир Путин вступил сакральной фигурой. Никто уже не дерзал – или не интересовался – задаваться вопросами о том, почему он что-либо делает или не делает. От Путина требовалось одно – быть источником неистощимой политической силы.

На эту силу, как на безусловную реальность, полагаются все, кто проводит процедуры, похожие на выборы, проталкивает назначения своих людей, добывает госконтракты, осваивает бюджеты, получает привилегии, переписывает законы, меняет пенсионный возраст и ставки налогов. Все, кто зарабатывает на России, зависят от этой тяги. Все только и ждут, что эту тягу, дающую очевидные сбои, сейчас срочно обновят – с помощью присоединения Белоруссии или еще какого-то большого приключения (об этом ниже).

Ведь тяга несколько ослабла. Неудачи на региональных выборах, скандалы вокруг российских спецслужб, провал церковной политики – только самые публичные истории. Рейтинг одобрения Путина существенно снизился летом и с тех пор не растет (см. свежий опрос«Левада-Центра», комментарии к нему). Но дело не только и не столько в рейтинге. В конце концов, по международным меркам он по-прежнему неплох. Дело в особенностях властной фигуры, которую много лет выращивали кремлевские политические менеджеры.

Царь – жрец

Мастера политической инженерии годами работали над образом вождя-жреца, который командует стихиями и служит источником силы для всего племени. То, что у них получилось, – по-своему замечательно. Когда-то считалось, что так выглядела древнейшая форма власти (сейчас уже не считается, но не в этом дело). «Царь является точкой опоры, поддерживающей равновесие мира… Личность царя – центр вселенной, от которого во все стороны расходятся силовые линии, так что всякое его движение, поворот головы, поднятие руки и так далее незамедлительно оказывают серьезное воздействие на природу», – писал викторианский антрополог Джеймс Фрэзер.

Черты сакрального ⁠царя-жреца – он послан небом; он не создан ⁠для одной земной женщины, а женат ⁠на своем племени (или ⁠замужем за ним, если это матриархат); он и племя – одно; его жизнь окружена ⁠табу, потому ⁠что его нельзя осквернять. «Он не мог прикасаться к пшеничной муке ⁠и к заквашенному хлебу; трогать и даже называть по имени козла, собаку, сырое мясо, бобы и плющ», – расписывает Фрэзер трудности жизни жреца Юпитера в Риме.

Мы без труда узнаем здесь черты, приданные образу президента его технологами: он послан России Богом; он разведен, потому что женат на России; он и Россия – одно; ему много к чему нельзя прикасаться и много чего нельзя произносить, например, имя Навального.

Особенность этого типа власти в том, что человек, ею облеченный, отвечает не столько за повседневные дела, сколько за дождь, погоду, урожай чечевицы и победы над врагами. Когда боги благосклонны, вождя превозносят и поют ему гимны, но в случае затяжных неудач все может измениться. Старея, вождь теряет силу. Его могут начать винить в засухах и недородах – точно так же, как раньше хвалили за обильные дожди и хорошие урожаи.

Будет такое или нет – трудно сказать, цены на нефть пока еще довольно высокие. Но после «33 несчастий», выпавших на долю Кремля, – от новых санкций до неудач со спецслужбами – многие стали ждать от Путина неожиданного асимметричного хода в духе Крыма и Сирии. Часто называли присоединение Белоруссии как наиболее вероятное решение (см. об этом размышления Владислава Иноземцева, Виталия Шклярова и комментарии здесь).

Наверное, не все еще написали о грядущем захвате Белоруссии или какой-то другой территории. Наверняка будут еще смелые идеи. Но что-то подсказывает, что при таком широком общественном согласии вокруг ближайших планов Кремля эти планы вряд ли совпадут с предсказаниями прессы. Это как на фондовом рынке – если все покупают «Путина-агрессора», то пора эту бумагу продавать.

Царь – консерватор

В силу целого ряда внутренних и внешних обстоятельств изменилась рамка, в которой находится Путин. Сам он, может быть, тот же, а фон и происходящие в мире события – другие. Относительно этого фона и этих событий Путин теперь не подрыватель основ, не мировой хулиган, а хранитель правил и традиций. Говоря языком международных отношений, он теперь не за ревизионизм, а за статус-кво.

Так он сейчас выглядит на фоне Дональда Трампа, бесчисленных европейских популистов и возможного нового президента Бразилии Жаира Болсонару. Трамп с его отказом от множества многосторонних соглашений и договоров в сегодняшнем мире оказался руководителем ревизионистской державы номер один. Трудно представить, что Путин когда-нибудь еще раз будет провозглашен западной прессой «самым могущественным человеком мира» – на эти лавры теперь слишком много претендентов.

Нельзя исключать новых асимметричных решений со стороны Кремля, но множество факторов говорит нам, что выбор у бывшего главного ревизиониста Путина в сегодняшней ситуации ограничен. Трудно быть подрывателем основ в окружении других подрывателей основ. Не стоит забывать и о том, что самому Путину может нравиться роль хранителя основ, политика-ветерана, призывающего хулиганов к порядку. Он наслушался таких призывов от других, так что вряд ли откажет себе в удовольствии попробовать символически занять их место.

Да и положение внутри страны не выглядит таким прочным, как раньше. К декабрьским выборам в Приморье московские менеджеры готовятся как к особо опасным и от собственной идеи внешне конкурентной процедуры уже готовы отказаться. С жреческих высот народная молва Путина уже спустила, и не похоже, что спрос на фигуру вечного сакрального правителя сохраняется в прежнем виде. По данным недавнего качественного исследования Сергея Белановского и Анастасии Никольской (о котором я уже писал в связи с другими обстоятельствами), на первом плане у граждан не требование сильной власти (5%), а требование справедливости (67%). Кроме того, очень много опрошенных – 94% – рассчитывают на себя, и только 6% – на помощь государства.

Высшее руководство России перестало быть недосягаемой великой силой и смешалось с самым токсичным социальным слоем в любой стране – элитой. А что происходит с элитой, мы знаем: против нее выступают популисты и ведомые ими разгневанные массы. В сегодняшней России Путин и его приближенные – та самая бесконечно сидящая у власти элита, против которой пытаются бороться крайне правые и крайне левые силы в европейских странах. Путин больше похож на Хиллари Клинтон, чем на Трампа. Конкурс на российского (только левого, потому что Путин – правый) Трампа открыт.

Царь-жрец в такой ситуации – не слишком подходящий образ. И главное, все эти рассуждения о жрецах и захвате территорий – рассуждения технологические, вызванные тем, что никакого другого подхода к политике, кроме технологического, мы и не знаем. Нужен другой подход.

Republic - Владимир Путин: от ревизиониста к консерватору