11 ноября 2019. День 1
Киев. Такси подкатывает к страшноватому учебному корпусу Киево-Могилянской академии. Так и не скажешь, что здесь вскармливают прогрессивную украинскую молодежь – уж больно тянет на захудалый ПТУ, нежели лучший вуз Украины. Но внешний вид обманчив. Студенты «Могилянки» – известные революционеры. Именно их, как движущую силу протестов, использовали и для начала «Оранжевой революции» 2004 года и «Революции достоинства» («Евромайдан») 2014-го.
Занятия в Международной школе медиаправа проходили в одном из учебных корпусов Киево-Могилянской Академии. По внешнему виду и не скажешь, что тут взращивают прогрессивную украинскую молодежь.
В аудитории, залитой солнцем, молодые ребята, одетые по-деловому торжественно. Скрывая растерянность, делаю максимально независимый вид и шагаю к последней парте. Все равно первые ряды уже заняты. От куратора получаю папку с расписанием лекций и биографиями участников.
«ПОКАЖИ ТАТУИРОВКУ С ПУТИНЫМ»
19 человек. Харьков, Умань, Киев, Луганская область, Одесса, Львов, Луцк – одна Украина. Пара ребят из Казахстана. Две девочки из Киргизии. Белорус. Армянка. Не веря, еще раз перелистываю список. От России всего два человека: я и щупленький студент Андрей.
Этот долговязый парнишка сидел прямо передо мной. Костлявые плечики сведены вперед. Голова слегка опущена, отчего кажется, что Андрей говорит, глядя исподлобья. Еще он постоянно щурится, а когда что-то рассказывает, смущенно прячет глаза. Но послужной список у Андрюши соответствующий: работал в предвыборном штабе оппозиционного кандидата в Москве. С работой юноша справился хорошо, поэтому кандидат выступил его поручителем в Школе.
В одиночестве на последней парте посидеть мне не удалось: в аудиторию вошел, прихрамывая, солидный мужчина. Глаза прищуренные, оценивающие. Это был одессит Костя, юрист европейской компании, мой будущий сосед по парте.
Коренной житель Одессы, Костя разговаривал с характерным акцентом, и юмор был под стать.
– Покажешь татуировку с Путиным? Вы же, русские, так сильно любите своего президента, – поддел меня одессит, узнав, что я из Москвы. – Да не здесь. Выйдем в туалет. Зачем шокировать неокрепшую украинскую молодежь.
Костя из тех людей, которых либо сразу принимаешь со всеми недостатками, либо не принимаешь вовсе. Я выбрала первое.
Ничего необычного в приветственной речи Тараса Шевченко, руководителя Школы медиаправа и заодно всего ЦЕДЕМ, не было. Школа появилась в 2005 году. После «Оранжевой революции» Украина требовала перемен, в том числе, в медиа. Нужны были медиа-юристы, которых готовила Школа.
Руководитель Школы медиаправа и ЦЕДЕМ Тарас Шевченко был прирожденным оратором. Голос. Энергетика. Не дать не взять, украинский вариант знаменитого бизнес-тренера Тони Роббинсона.
Скукота. Чтобы не уснуть, я следила за Шевченко. Его глаза фанатично горели. Он мастерски владел голосом. А эта энергетика… да она просто растекалась по аудитории! Тарас был похож на бизнес-гуру, чьи лекции собирают стадионы. Но есть ли от них толк?..
За спиной Шевченко красовались плакаты спонсоров, финансировавших Школу: Агентство США по международному сотрудничеству (USAID), международная организация Internews, ратующая за независимую журналистику, и Шведское агентство по вопросам международного сотрудничества и развития.
Впереди нас ждала самая настоящая учеба: три-четыре лекции каждый день. О прогулах можно было забыть: регулярно пропускаешь занятия – отчисление. Разбавить сидение за партой организаторы обещали экскурсиями.
СУДЬИ, КАЗАХИ, РАДИКАЛ-ПАТРИОТЫ…
Кураторами Летней школы были сотрудницы ЦЕДЕМ Ира и Алина. Чтобы ускорить процесс знакомства, они разбили участников на команды. Руководить знакомством в моей группе взялся Алексей – деятельный, привычный к управлению киевский судья.
– …А еще я преподаю в школе судей. Уже тысячу человек подготовили, – говорил он. – После «Евромайдана» прежний судейский корпус себя дискредитировал. Они погрязли в коррупции и кумовстве. Все знали, сколько и кому нужно занести, чтобы дело разрешилось. Ну, а сейчас идет серьезная реформа, которая даст нам честных и независимых судей.
– А прежних уволили? – уточняю я.
– Не всех. Тех, кто проворовался по-крупному.
Леша был похож на располневшего Кролика из «Винни-Пуха», такой рассудительный и неспешный. Правда, воображение никак не могло нарисовать его в судейской мантии.
– Меня зовут Ержан. Я юрист из Алматы, – представился парень в костюме. Держался он уверенно, да и, видимо, в пиджаке чувствовал себя комфортно, несмотря на юный возраст. – Занимаюсь проблемами свободного доступа в Интернет в Казахстане. Надеюсь, что в Школе меня научат эффективно противостоять незаконной блокировкой сайтов.
Настал черед самой юной участницы Школы – 19-летней студентки из Умани Дашеньки.
– Простите, я очень плохо говорю по-русски, – Дашенька говорила сбивчиво.
Мы пытались ее подбодрить. Но девушка еще больше смущалась, закрывая лицо ладошками.
– Я участвовала в антикоррупционной программе ООН в Украине. Звание получила: лидер толерантности ООН. Провожу лекции о проблемах с доступом к информации в стране. Пишу научные статьи о Голодоморе и войне в Донбассе.
Пока Тимофей допрашивал Дашеньку, я нашла ее страницу в Фэйсбуке. Все публикации там пестрели жовто-блакитными цветами, тризубами и призывами противостоять российской агрессии. Милая Дашенька оказалась настоящим радикал-патриотом.
После работы в командах каждая группа должна была представить своих участников и рассказать, почему выбрали Школу, организованную Центром демократии и верховенства права.
Очередь дошла до меня.
– А я аспирантка. Пишу диссертацию о цензуре в прессе на постсоветском пространстве, – как на духу выдала я. – Хочу стать правозащитницей. Давно участвую в акциях протеста. Но менты никогда не задерживали.
Ребята переглянулись. Приговор по привычке вынес судья Тима:
– Повезло.
Фуф, кажется, приняли. Но знала бы я тогда, в какой переплет попаду через несколько дней…
Продолжение следует.
Оценили 12 человек
28 кармы