18 июня 1799 года русская армия под командованием Александра Суворова, совершившая неожиданный переход через Альпы, разбивает французскую армию на реке Треббия в Северной Италии

10 3675

Битва при Треббии в 1799 году — одно из величайших достижений в мировой истории военного искусства, доказавшая в очередной раз силу русских солдат и великий военный талант Суворова. Это одна из тех редчайших битв, которые завершились не только разгромом, но и уничтожением основной массы войск превосходящего по численности противника.

Сражение при Треббии происходило 17-19 июня 1799 года. Численность французской армии, участвовавшей в сражении, составляла 35-36 тысяч человек (вместе с находившейся в стороне дивизией генерала Лапоипа - 38,5 тысяч), из которых к утру 7 июня в сражении участвовало около 25 тысяч, а 2 дивизии (около 11 тысяч) прибыли в ночь с 18 на 19 июня.

Общая численность армии Суворова составляла около 30 тысяч человек (русских и австрийцев), из которых 22 тысячи участвовало в сражении, а 8 тысяч охраняли тыл русской армии, на который выдвигалась 14-тысячная армия генерала Моро.

Сражение началось вечером 17 июня, когда передовые части Суворова достигли реки Тидоне, совершив беспримерный марш-манёвр (практически без остановок было пройдено 80 км за 36 часов). Большая часть состава подразделений отстала за время марша (в ротах, по докладу Багратиона Суворову, осталось менее 40 человек) и подтянулась уже ночью, но внезапный удар малочисленных войск привел к полному поражению французов, которые, потеряв около 1,2 тысяч пленными и около 2 тысяч убитыми, были отброшены к Треббии.

План Суворова в битве при Треббии заключался в том, чтобы, сковав французские войска в центре и на правом крыле австрийскими войсками, ударом русских войск прорвать левое крыло французов, выйти им в тыл и уничтожить французскую армию. Для достижения этой цели на левом крыле были сосредоточенны до 15 тыс. человек — две трети сил Суворова. Сражение 18 июня происходило равными силами и завершилось очередным поражением французской армии, вновь отброшенной и понесшей большие потери. Однако, вследствие большой усталости войск Суворова, не отдохнувших после марша и неэнергичных действий австрийских союзников, армия французов не была разгромлена.

Ночью подошедшие подкрепления резко изменили соотношение сил. Макдональд, знавший, что численность русских войск невелика, принял решение о переходе в наступление. Суворов, осведомленный о подходе свежих войск французов, не отменил наступления и не изменил направления главного удара.

Сражение 19 июня было отмечено критическим моментом в центре русских войск, отступавших под натиском многократно превосходящих сил французов. Однако одного появления Суворова в центре оказалось достаточно, чтобы только что отступавшие, практически разбитые войска обратили французов в бегство. По словам очевидцев, прибытие Суворова заменило появление на поле боя тридцати тысяч человек. На левом фланге русские войска в течение дня штыковыми атаками разбили и уничтожили основную часть французских войск. К вечеру французская армия была «приведена к полной невозможности сражаться». Разбитые части армии были отброшены за Треббию.

На поле боя осталось лежать 6 тыс. французов. Раненных было 7154 (утром 9 июня они попали в плен). В сражении 17-19 июня пленных было взято более 5000 (общее количество пленных: 4 генерала (Руска, Салм, Камбре и Оливье (умер от ран); 510 офицеров (в том числе 8 полковников), 11 766 унтер-офицеров и рядовых), в результате чего общие потери французов в битве при Треббии превышали 18 000 человек. Суворов потерял убитыми около 900 человек. Раненных было 4 300. 500 австрийцев, захваченных в плен днем 19 июня, к вечеру были освобождены русскими войсками. Общие потери Суворова составили 5200 человек.

Ночью 19 июня командование французской армии на совете единогласно пришло к выводу, что возобновление сражения на следующий день приведет французскую армию к немедленной катастрофе. Французские войска, оставив раненных, снялись с позиций и начали отступление.

Преследование, которое по замыслу Суворова должно было привести к полному уничтожению Неаполитанской армии, велось без должной энергии генералом Меласом в течение двух дней и привело к взятию в плен ещё 7000 французов. Таким образом общие потери французской армии составили от 23 до 25 тысяч человек. Незначительные её остатки присоединились к французской Итальянской армии Моро. Неаполитанская армия в результате сражения при Треббии перестала существовать.

Макдональд спустя много лет скажет о своём поражении: "Я был молод во время сражения при Треббии. Эта неудача могла бы иметь пагубное влияние на мою карьеру, меня спасло лишь то, что победителем моим был Суворов."

Источник

День начался. Снова было бездонное голубое небо и яркое солнце. И снова в этом безоблачном, спокойном небе гулко отдавались, гремели громы.

Бой начался.

Сегодня Макдональд сам атаковал Суворова, атаковал уверенно: все было как полагалось – французы имели на всех участках позиции численный перевес. Оставалось только охватить с флангов и ударить в центр. Победа должна была свалиться в руки.

Французы переходили Треббию колоннами.

Между пехотой шла кавалерия. С правого берега по левому вели огонь батальоны, оставленные Макдональдом на местах.

Как и вчера, главный удар был не у реки По, а на противоположном конце фронта. Левое крыло французов обходило по высотам правое крыло русских.

У Суворова было значительно меньше сил, чем у врага, но он бесстрашно приказал Багратиону еще податься вправо.

Багратион принял правее и ударил в штыки. С флангов на французов кинулись казаки, и все было кончено: французы бежали к реке, спасаясь, к своим.

Но Макдональд не зевал. Когда Багратион подался вправо, между Багратионом и Швейковским образовался промежуток шириною около версты. Дивизии Виктора и Руска кинулись в эти ворота. Французы нападали с фронта и с фланга. Их атаки шли одна за другой.

Русские войска, незнакомые с отступлением, упорно отстаивали каждый кустик, каждый камень.

Некоторые русские полки оказались окруженными, но оборонялись так, что французы не могли добиться победы. И все-таки численный перевес врага сказывался: положение русских становилось весьма тяжелым.

Суворов уже несколько дней почти не слезал с коня, ел кое-как, на ходу и всухомятку, спал меньше обычного и потому устал невероятно. Только непреклонная воля и твердая вера в победу поддерживали его.

Небывало быстрый переход от Александрии к Сан-Джиованни, многодневный упорный бой с превосходным и превосходящим численностью противником – все это окончательно измотало войска. Люди двигались буквально из последних сил.

Но Суворову нужно было держаться больше всех. Стоит ему хоть чуть ослабить этот напор, и победа уйдет из рук.

И Суворов держался.

Очень изнуряли Александра Васильевича дневная жара, безветрие душного июльского полдня, хотя вообще жару Суворов любил.

Сняв маленькую каску и сбросив с плеч пропотевший на спине полотняный китель, Суворов сидел в тени кустов у развилки дорог. Так чудесно было бы теперь выкупаться или хотя бы облиться студеной водой, но не за этим ходить. Да и Прошка остался вместе с Аркадием где-то в Сан-Джиованни.

Александр Васильевич с удовольствием прислонился к громадному камню. От камня шел приятный холодок. Разгоряченное тело отдыхало.

Сзади за кустами перешептывались ординарцы и вестовые.

Все генералы были в бою. Только минуту назад Александр Васильевич услал в центр к Ферстеру генерал-квартирмейстера Шателера.

Суворов сидел, думая о том, что более двух тысяч лет тому назад на этих самых берегах Треббия великий Ганнибал одержал решительную победу над римлянами.

Прислушался к звукам боя, стараясь угадать, как сегодня идет сражение.

Ружейная пальба и крики французов слышались уже где-то сбоку, чуть ли не у Казалиджио.

Суворов послал штабс-капитана Ставракова к Меласу – немедленно двинуть на помощь правому флангу резерв.

В висках ломило. Хотелось пить.

– Ванюшка, нет ли у тебя апельсинчика?

– Пожалуйте, ваше сиятельство, – вышел из-за кустов полковник Кушников.

– Спасибо, дружок!

Суворов съел апельсин. Хотел было послать Кушникова к Багратиону – его очень беспокоил правый фланг, – как вдруг из-за поворота дороги выскочил на буланой лошади генерал Розенберг.

«У него давеча вороной конь был. Опять подшибли, что ли?» – мелькнуло в голове.

Высокий, худой Розенберг соскочил с коня. Суворовский вестовой принял поводья.

– С какими новостями, Андрей Григорьевич?

Розенберг смутился. Снимая шляпу, он сказал;

– Ваше сиятельство, держаться нет сил. Надобно отступить…

Мгновение Суворов смотрел на Розенберга в упор. Потом повернулся так, чтобы Розенберг мог вполне охватить громаду камня, прислонившись к которому сидел Александр Васильевич:

– А этот камешек можете сдвинуть?

Розенберг не знал, что ответить. В разговорах с фельдмаршалом он всегда как-то не мог найти правильной линии. Всегда говорил не к месту, невпопад. Молчал.

– Не можете? Ну, так и русские не могут отступать. Извольте держаться. Ни шагу назад! – хлопнул он ладонью по камню.

Розенберг вспыхнул: он был обидчив, горяч. Розенберг знал, что граф Суворов не весьма жалует его. И потому в каждом слове фельдмаршала находил что-либо обидное для себя.

Вот и теперь ему показалось, что Суворов подчеркнуто сказал – «русские». А ведь Розенберг хоть и курляндский дворянин, а всю жизнь в русской армии и всегда считал себя русским человеком.

– Слушаю-с! – по-солдатски отрубил он и, надев треуголку, торопливо отошел к коню.

На повороте дороги он встретился с князем Багратионом. Багратион во весь опор мчался туда же, к Суворову.

– А, князь Петр! Ну, как? – спросил Суворов.

– Французы отброшены, ваше сиятельство. Но у нас убыль – до половины, – не слезая с коня, только перегнувшись с седла, докладывал Багратион. – И ружья плохо стреляют. Пороховой копоти накопилось…

Суворов почувствовал: если Багратион так говорит, значит, дело серьезное.

Люди утомились. Подкрепления нет. Придется Суворову двинуть в бой последний свой резерв – самого себя.

– Нехорошо, князь Петр, – крикнул Суворов, подымаясь. – Ванюшка, коня!

Казак выскочил из-за куста с конем. Суворов сел в седло, держа за рукав перекинутый через плечо полотняный китель. Его маленькая каска с зеленым плюмажем так и осталась лежать на камне.

Суворов скакал к войскам Розенберга.

Наперерез ему бежали в тыл перепуганные роты мушкатеров какого-то полка. Они ломили, не разбирая дороги, – через виноградники, заборы и кусты. Останавливаться и отстреливаться и не думали.

Французские пули пели вокруг.

– Заманивай их, заманивай! Спасибо, ребята, что догадались! – зычно закричал Суворов.

Он поворотил коня и, обогнав мушкатеров, скакал впереди их, точно отходил вглубь первым.

– Шибче, шибче, бегом!

Увидев любимого фельдмаршала, мушкатеры смутились и замедлили бег. Старики сразу остановились. Они задерживали бегущих, заряжали ружья, строились. Только наиболее сбитые с толку, перепуганные молодые мушкатеры продолжали бежать вслед за конем Суворова.

– Стой! – вдруг крикнул Суворов, поворачивая коня. – Вперед, за мной! Бей штыком, колоти прикладом! Ух, махни, головой тряхни!

Вся отступавшая масса мушкатеров повернулась на врага. Настроение сразу же переменилось. Мушкатеры в один миг обогнали Суворова и с яростными криками кинулись вперед.

Фельдмаршал и не думал долго оставаться на этом участке. Он поскакал к войскам Багратиона.

Не прошло получаса, как и оттуда загремело задорное, уверенное, раскатистое «ура».

Л.Раковский, "Генералиссимус Суворов"

«Крокус-покус» Агаларовых: здание в кадастре не числится, а работали дети и самозанятые

Многие наверняка обратили внимание на школьников, выводивших людей из «Крокус Холла» в ходе теракта 22 марта. Они прославились на всю страну и получили уже немало наград. Правда, юридич...

Русская ракета попала "куда нужно". Варшава спешно отправила в отставку инструктора ВСУ после смерти генерала
  • ATRcons
  • Вчера 20:06
  • В топе

Решение об отстранении было принято на основании данных контрразведки Польши. Кадровые перестановки в "Еврокорпусе"  Пресс-служба Министерства обороны Польши сообщает об уволь...

Обсудить