В твоём "Эрмитаже" все извращенцы.

Мишке очень сильно захотелось научиться рисовать. Из рассказов отца он узнал, что тот умел в молодости держать карандаш в руках и с закрытыми глазами рисовал профили Ленина и Сталина, значит и у сына должен быть ген, отвечающий за талант художника. Правда, получилось так, что первыми объектами при обучении стали не яблочки или кувшины с цветочками, а вполне реалистичные Вакханки, Венеры и Данаи из журнала "Огонёк". Ожидания быстро оправдались - у Мишки стало получаться, чем он и поспешил воспользоваться, доказывая свои таланты одноклассникам.

- А ну ка... А ну ка... Что это у нас? - схватив охальника за ухо, произнесла Раиса Кузьминична, которая уже несколько минут тихо стояла за спиной юного художника и наблюдала за тем как тот выводил плавные контуры женской фигуры на листе, вырванном из тетради по математике.

И когда всё улеглось, и о проступке Мишки все забыли, он обнаружил в школьном гараже, куда сваливалась вся собранная школьниками макулатура, настоящий кландайк. Среди гор всевозможного бумажного хлама валялось несколько сотен перевязанных верёвкой журналов "Огонёк". Папка пухла на глазах, пока Мишку не схватила за руку завуч. Она распотрошила папку с репродукциями и, увидев содержимое, покрылась красными пятнами.

- Всё, за это ты вылетишь из школы! - орала она раскрывая одну репродукцию за другой. - Ты хоть знаешь что это?

- Картины, - виновато ответил Миша.

- Какие же это картины! Это порнография!

- А разве можно в музее порнографию показывать?

- В каком ещё музее? - возмутилась завуч.

- Вот "Даная", - мальчик поднял смятую страницу и разгладил её, - висит в Ленинграде, в "Эрмитаже"...

- В твоём "Эрмитаже" все извращенцы. Была я там. Марш за мной! Будем разбирать твоё поведение

Это был уже вселенский позор. Мишка стояла перед строем притихших школьников, а завуч, сотрясая смятой «Данаей» Рембрандта, истошно клеймила бесстыдника, посмевшего лицезреть сей разврат. Он слушал её и понимал, что просто ремнём на этот раз не отделается.

Одному богу известно почему этот скандал так и не дошёл до родителей, а незаметно стих в гулких школьных коридорах, и лишь Раиса Кузьминична всякий раз как в процессе какого-нибудь урока на доске или в учебнике появлялось изображение огурца, грибочка, банана, устрицы или морской раковины, обязательно ловила взгляд юного любителя обнажённой натуры, и с нескрываемым сарказмом произносила:

- Ну, в общем, Миша-художник меня понимает...

А Мишка-художник тем временем впервые в жизни влюбился. Ему, конечно, и раньше нравились красивые девочки, но это было что-то другое, теперь же он не мог нормально спать и есть, постоянно думал о ней, шептал её имя, хотел всё время быть рядом, даже поменялся местами с одним из пацанов, чтобы сидеть позади Леночки и балдеть от того как пахнут её волосы.

Ещё год назад он бы старался проявить свои чувства совсем иначе. Нормой считалось толкнуть девчонку, которая нравиться, дёрнуть за косу, плюнуть из трубочки ей в волосы пластилиновым шариком - в общем проявить знаки внимания. Сейчас ничего из этого арсенала делать не хотелось, а чем заменить привычный набор мальчишеских ухаживаний, он не знал. Не помогали ни книги, ни фильмы, всё в них казалось неправдой. Попросить совет, чтобы ещё раз не опозориться при всех, Мишка мог только у Паши, и начал издалека:

- У тебя была когда-нибудь девка?

- Была и не одна, - ответил тот, не отвлекаясь от сборки очередного взрывпакета.

- И как это?

- Что ЭТО, Мишаня?

- Ну как ты к ней подошёл?

- Обычно, ногами.

- А что говорил?

- Послушай, что тебе от меня надо? - отложив в сторону инструменты, спросил Пашка. - Втюрился, что ли в кого-то?

Мишка потупился и покраснел.

- Юр, слышь, наш толстячок втюрился.

- И не втюрился я, - начал оправдываться тот, - просто мне нравится одна...

- Я её знаю?

- Лена из моего класса... Светленькая такая... Самая красивая.

- С самыми красивыми опасно, - вздохнул Пашка, - обязательно обманет..."

Фрагмент из моей новой книги "Совсем чуть-чуть счастливой жизни". Уже на Литрес и на моём сайте.