Боевая магия (Герой цивилизованного времени)

Дорогой друг, как ты, наверное, уже догадался, один из важных вопросов, лежащий в основе боевой магии, – это отношение человека к жизни и смерти, как своей, так и чужой. Большинство современных, так называемых цивилизованных, людей живут в иллюзорном мире детства независимо от возраста, образования и социального статуса, причем государство старается, чтобы его граждане благополучно дожили в этом состоянии до своей естественной кончины.

Нужно что-то экстраординарное, чтобы заставить обывателя посмотреть в глаза реальности.

Вот отрывок из интервью с переводчицей, работавшей со спасателями, ликвидировавшими последствия цунами: «За эти пять дней я поняла, что жизнь коротка, что, в конце концов, мы все умрем». Это говорит не дитя малое, а человек с высшим образованием. Она, по всей видимости, раньше полагала, что люди живут веками, а некоторые вообще не умирают.

Одно из «достоинств» западной цивилизации как раз и состоит в отсутствии необходимости обывателю делать выбор и нести за него ответственность.

Как ты помнишь, человек, сталкиваясь с реальностью, если «не спрячет голову в песок», может стать, например, воином или пацифистом. Однако, есть еще и третий путь, и выбор такого пути – совсем не редкость.

Воинствующий обыватель под давлением обстоятельств легко соглашается с необходимостью лишить жизни другого человека, но при этом за свою жизнь цепляется, как утопающий за соломинку.

В грубом варианте этот тип представлен дезертирами, мародерами и предателями всех оттенков. Такой шкурник, оказавшись на плоту в океане, запросто убьет товарища и съест его.

С точки зрения просвещенного гуманизма это довольно гнусный тип и, казалось бы, никто не будет таких людей ни защищать, ни оправдывать. Но нет, находятся и для них адвокаты. Как правило, это такие же шкурники, но уже из числа интеллигентов. И начинаются их рассуждения обычно со слов об античеловеческой сущности войн.

Вот цитата из известного (в узких кругах) учебника истории для средних школ (раздел «Первая мировая война»):

«Кто победитель в войне, кого чествуют, кому награды, кто герой? Тот, кто больше, искуснее, ловчее убьет. Но особо бойких карьеристов – убийц среди своих и офицеров солдаты укорачивали сами: штыком, пулей ли в спину».

Очень живо представляешь, как георгиевский кавалер (карьерист и убийца, по мнению автора учебника) поднимается в атаку с криком: «За Бога, царя и отечество!», но находится рядом гуманист-миротворец, который сует ему штык в спину: нечего выслуживаться, а то ведь и остальным в атаку бежать придется.

Современные гуманисты оправдывают подобных «миротворцев», чтобы потом оправдаться самим.

Вот первый и последний абзацы из статьи театрального критика Р. Должанского о спектакле «Севастопольский марш»:

«Готовы ли вы умереть за Родину? Вообще говоря, это такой вопрос, который в современном цивилизованном обществе задавать людям неприлично – вроде вопросов о вере, личной жизни и зарплате. Потому что цивилизованное общество устроено таким образом, чтобы этот вопрос вообще не вставал, чтобы жизнь граждан всячески охранять, продлевать и делать спокойной, а не требовать чуть что последней жертвы. И если кто подвергается соответствующему риску, то у него работа такая и ему за нее деньги платят…

<…>

…Какие уж там размышления о человеческой жизни и о войне! Народу в спектакле занято ох как много, пролог и финал решены в духе советского правительственного концерта, грохочет севастопольский марш, и на секунду вдруг охватывает иррациональный ужас, что по окончании спектакля тебя не отпустят домой, а отправят в составе военизированной колонны на какую-то понадобившуюся им очередную передовую».

В середине статьи цитаты из Л.Н. Толстого и сетования на то, что авторы спектакля из антивоенных «Севастопольских рассказов» сделали героико-патриотическую пьесу.

Автор этой статьи в чистом виде выражает мировоззрение интеллигентного шкурника. Суть статьи

(в лексике самого критика): не отпустят домой, а отправят на передовую, в то время как в цивилизованных странах для этого есть специальные люди, подвергающие себя соответствующему риску, но у них работа такая, и им за это деньги платят.

То есть автор, декларируя гуманизм и антимилитаризм, в принципе, не против убийства других «плохих» людей. Он даже настаивает на этом: «Цивилизованное общество устроено таким образом, чтобы жизнь граждан всячески охранять, продлевать и делать спокойной…»

Государство просто обязано убивать террористов и наркоторговцев, но только как-нибудь само, не привлекая для этого своих граждан и не подвергая риску их драгоценные жизни.

Сегодня повсеместно ведутся разговоры о преимуществе профессиональной армии, при этом никто не углубляется в вопрос, а что же такое профессиональный солдат. Для обучения пехотинцев навыкам военного дела требуется 2–3 месяца. Но по умолчанию предполагается, что солдат-контрактник обязан… «стойко и мужественно переносить тяготы и лишения воинской жизни», а также, не жалея своей крови и самой жизни, защищать этих так называемых гуманистов. Мало того, надо при случае закрыть грудью амбразуру, попав в окружение, вызвать огонь на себя, а когда кончатся патроны, погибнуть вместе с обступившими врагами, взорвав последнюю гранату.

Действительно, а почему бы и нет, в уставе и присяге именно так и сказано. А кроме того: контракт подписал? Подписал. Деньги получил? Получил. Чего же еще?

Дорогой друг, меньше всего я бы хотел, чтобы ты решил, что я кого-то осуждаю. Все имеют право на свой выбор, каждый сам для себя решает, что такое хорошо, а что такое плохо. Выбор шкурников не хороший и не плохой – он глупый.

За деньги иногда идут на риск, но умирать за деньги никто не планирует. Деньги для того и получают, чтобы потом потратить. Мертвому они вроде ни к чему.

Можно определить жалованье солдатам, как министрам, дать каждому квартиру и прочие блага и, действительно, в армию пойдут весьма охотно. Но вот лет сто назад английская королева, осматривая обсерваторию, удивилась крайне низкой зарплате астрономов и предложила ее существенно увеличить, на что директор обсерватории сказал: «Ни в коем случае, Ваше величество, тогда на эти должности придут не астрономы».

Вдова офицера, погибшего на подводной лодке «Курск», рассказывая, какой это был милый и добрый человек, вспомнила его рассерженным один раз в жизни. На вопрос, почему он пропадает сутками на подводной лодке и при этом так мало зарабатывает, ее муж весьма резко ответил: «Запомни раз и навсегда – я не работаю, я служу».

Люди, пришедшие в армию за деньгами и квартирами, на призыв идти и умереть за Родину подумают про себя: «Щас, мы только жить начали, вам надо, вы и идите».

Призванный в армию солдат соглашается рисковать жизнью за свою страну лишь в том случае, если знает, что и остальные граждане на это готовы. Если он будет знать, что его друг, потерявший ногу в автоаварии, служит где-нибудь при штабе. А его одноклассник – тихий гений и победитель олимпиад – хотя и работает в какой-то военной лаборатории, но при этом пишет рапорты с просьбой отправить его в действующую армию.

Солдат на передовой должен знать, что каждый гражданин его страны готов и хочет защищать Родину любыми доступными способами.

Рядовой солдат полагает, как, впрочем, и гуманисты, что его жизнь не менее ценна, чем жизнь любого академика, и при этом надеется, что общество разделяет его взгляды.

Однако шкурники из числа интеллигентов призывают разделить общество и выделить тех, чья жизнь, как они считают, более важна, и кто поэтому не обязан ею рисковать.

Понятно, они тем самым снижают мотивацию воевать у тех, кто в армии, но, кроме того, подставляют и тех, кто в армию не попал.

Есть стихи времен Великой Отечественной войны:

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны.

В том, что они

Кто старше, кто моложе

Остались там

И не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь.

Вины здесь нет,

Но все же, все же, все же.

Это слова военного корреспондента Твардовского, который на войне был. И хотя корреспондентов не призывали участвовать в боевых действиях, но потери были и среди них; погиб, например, писатель Аркадий Гайдар. А что скажет студент-химик, которого не взяли в армию, как и несколько тысяч таких же студентов, на том основании, что среди них, возможно, есть будущий Менделеев. Что он скажет, когда увидит мать своего одноклассника, погибшего на южной границе в бою с наркокурьерами.

Для самих шкурников как раз проблем нет, им, как говорится, «плюнь в глаза – скажут, божья роса».

А что делать всем остальным?

Что интересно, для государства действительно целесообразно не посылать физиков и музыкантов на передовую. Но государство (как любая власть) цинично и аморально. Оно имеет право и обязано делать целесообразные вещи. Если самолет с детьми захватят террористы и направят его на город, государство обязано сбить самолет. Кто-то должен принять это оптимальное решение. Известен хрестоматийный приказ Наполеона перед сражением в Африке: «Ученых и ослов в середину!» Он спасал то, что в его ситуации было наиболее ценно и, главное, невосполнимо. Жизнь осла в его положении была не менее ценна, чем жизнь археолога.

В отличие от власти, общество не имеет права на подобные абсолютно целесообразные решения. Для отдельного человека, а, тем более, для тех, кто себя считает гуманистами, аморальны расчеты в отношении ценности жизни и целесообразности смерти своих сограждан. В отношении армии это означает, что защита страны – долг каждого гражданина (собственно, в Конституции так и сказано).

А уж когда граждане в своей массе отказываются от этого долга и говорят: «Пусть консулы думают о спасении Рима», – то они вполне могут успеть лично увидеть конец этого самого Рима. Все вышесказанное относится не к конкретным российским шкурникам и российской армии. Это просто описание одного из принципов отношения граждан к своей стране.

Разумеется, конституционный долг граждан не означает их поголовного участия в военных действиях и тем более в мирное время нет никакой необходимости всем обеспечивать надлежащую оборону и охрану границ. Если общество считает конституцию своей, то оно всего лишь обеспечивает желание и готовность всех и каждого быть защитниками. И уже государство с холодной расчетливостью определяет, кому и в каком качестве этим заниматься. При этом оставшиеся не у дел граждане очень переживают, что избрали не их, и всячески боготворят тех, кому удалось реализовать свои право и долг защищать Родину.

В каждом конкретном государстве проблема его защиты решается по-разному. В семидесятые годы мне приходилось общаться с вьетнамскими студентами.

Их государство, отдавая все силы войне с Америкой, тем не менее сочло целесообразным направить молодых здоровых мужчин в СССР учиться методике преподавания в начальной школе. Оно полагало, что рано или поздно победит, а после войны будут очень нужны квалифицированные учителя.

Сложно оценить, насколько студенты переживали по поводу своего неучастия в войне, но вот на трудности с подбором невест жаловались. Общество, представленное молодыми девушками, не считало учителей достойными женихами, а вот военные были нарасхват. Итогом такого отношения государства и общества к своим гражданам стала победа Вьетнама над сильнейшей армией мира. Конечно, «дикие тоталитарные азиаты» нашим шкурникам не указ, поэтому любители брать пример с «цивилизованных» стран могут взять за образец Израиль, где в армии служат ВСЕ, включая женщин.

И, еще, можно вспомнить, как бы, цивилизованных швейцарцев. Там у граждан есть не право на хранение боевого оружия, а обязанность. И время от времени банкир и таксист достают из шкафа свои автоматы и оказываются в одном окопе на военных сборах.