Последнее время мы, сторонники Программы Сулакшина, всё чаще слышим такое выражение — «разжижение мозгов». И, надо признать, сталкиваемся с ним постоянно.
Что такое, это самое «разжижение»?
Если уклониться от попыток теоретизирования, а сразу перейти к конкретным примерам, то отошлю читателя к событиям начала девяностых годов прошлого столетия. Когда над Кремлём ещё развевался красный флаг, страна теоретически ещё продолжала строить социализм, на местах ещё пользовались каким-то авторитетом органы советов, а на самом деле происходили совершенно иные процессы.
Верхушка «руководящей и направляющей» — КПСС — полным ходом готовила для себя новую почву, нарезали новые вотчины как в лице независимых государств, так и здравствовавших предприятий и даже целых отраслей. Они знали что делали. И делали это весьма последовательно.
А фоном для падения Страны Советов и её разграбления выступали те самые «разжижатели» мозгов, которые фокусировали внимание общества не на готовящихся трагедиях для целых народов, а на каких-то совершенно потусторонних вещах. Кашпировский с экрана ТВ рассказывал, что мы все больны, и избавлял нас от всех недугов сразу и скопом. Чумак в телевизоре заряжал воду — спасение от всех болезней.
Что ещё? Бывшие советские газеты и журналы массово перешли на тиражирование всевозможных сплетен, слухов или, как сейчас говорят фейков, о десятках миллионах жертв сталинских репрессий, о страшных оккультных тайнах ленинского мавзолея, о пришествии на землю сатаны, о Нострадамусе, Ванге-прорицательнице и других медиумах. По стране колесили сотнями целители, знахари, эзотерики, гипнотизеры и непонятного происхождения бизнес-тренеры, рассказывавшие как за месяц можно стать миллионером.
В эфирах как центральных каналов, так и только-только открывавшихся местных, мелькали какие-то «мутные» товарищи, рассказывавшие о мировых заговорах, о грядущем новом царстве-государстве, о возвращении монархии и коммунистах-кровопийцах, о серийных убийцах, маньяках, белогвардейцах, махновцах, вампирах, упырях и, конечно же, о том, как хорошо живут на Западе и как плохо живут у нас.
Немногие люди, не впавшие в это воцарившееся в стране безумие, понимавшие, что делают со страной и какие последствия могут быть, оказывались в явном меньшинстве. Их не слышали, с них смеялись, их отторгали. Это явление, по сути, в тот период было тотальным. Любая новая идеология, которая могла бы явить нашему Отечеству иной вектор развития страны, остановила бы её развал, отвергалась самим обществом, которое оказалось на пересечении мощных геополитических и внутренних течений. В стране появились люди с либерально-космополитическими и националистическими взглядами, но носившими значки членов компартии, сознательные комсомольцы, но мечтавшие уехать на Запад, анархисты, мечтающие о новом монархе и монархисты — сторонники «красной империи».
Идеологический винегрет, как нужно полагать, не являлся продуктом мыслительного процесса и творчества народных масс. Это была своего рода диверсия.
Как со стороны хозяев зарождающего нового феодализма, так и тех, кто за пределами СССР этих хозяев «ставил на счетчик». Финансовый и углеводородный.
Когда государство теряет свой идеологический стержень, когда теряются ориентиры движения, когда бывший достаточно прочным и идейно монолитным советский народ вдруг утратил понимание смыслов существования своего государства, его ценностей, когда каждый оказался сам за себя, то беда не заставила себя долго ждать. Союз рухнул, а последствия этого события оказались сокрушительными для экономик и социальных систем всех молодых государств, для гражданского мира и этнической терпимости.
НОВОРОССИЯ
События в Донбассе — это мина замедленного действия, которая была заложена ещё в раннесоветскую эпоху, но заведена и включена именно в тот всем известный период всеобщей деидеологизации. Поэтому довольно любопытно, но в то же время тревожно, читать некоторых донбасских авторов, рассматривающих локальный конфликт на берегах Кальмиуса и Северского Донца как нечто глобальное и само по себе идеологически привлекательное для всех атомизированных частей бывшего советского пространства.
Один и донецких редакторов популярного паблика в сети задаётся вопросом: «Как не стать послушной жертвой размышлений?». О чём речь?
Автор пишет: «ДНР — как идея, как Мечта, как нечто, что уже поглотило много жизней и слез, зашла в тупик. Точнее, ее, Республику туда загнали давно известные персонажи. Это не новость, остро встает совершенно другая насущная проблема: что делать? (стадию кто виноват — пропускаем, осветили это весьма детально). Что бы выбрало большинство? Топтание под парами в „тупике“, бесконечное и беспощадное к душам и телам, или прорыв и в пропасть за тупиком, с минутной сладостью свободы?»
Это прелюдия, хотя и она наталкивает на размышление над вопросом: а является ли конечной целью всей Русской/Российской цивилизации (и Донбасса как её части) прорыв в пропасть и минута сладости свободы? А что потом-то, после полёта над пропастью и облизывания сладких губ? Потоп? Так мать-история приводит нам сотни примеров крушения как цивилизаций, так и государств, не говоря уже о молодых республиках с населением двух крупных городов, где разгулявшиеся стихии вгоняли в голод, в холод, междоусобицу и вымирание целые народы. А ведь тоже думали, что идут в прорыв.
Но продолжим цитировать автора: «Все размышление уперлось в одну простую вещь: может ли Идеология спасти положение дел? Идеология, по сути, та же религия или вера, как совокупность неоступных догм, а, значит, ограничений. Спасительный спускной клапан социального давления, позволяющий спускать давление и быть выгодным для власти воров и коррупционеров. Вот мы подковались идеологически, вот мы уже готовы спорить и убийственно доказывать свою правоту оппоненту? И что дальше? В то время как подлый оппонент обладает силой и деньгами. И что сделает идеология? Будет плеваться словами, статьями. Огрызаться фактажом на нацеленную пушку…
На мой взгляд — конечно, он может быть оспорен, — уже нет необходимости в какой-либо ультраразработанной идеологии или Идее. Ее, настоящую, живую, тлеющую в умах и сердцах, мы уже вкусили с молоком советской матери: теперь наша тяга к справедливости и правде, равенству и благородности УЖЕ СТАЛА ИНСТИНКТОМ, а не оправдана словом, актом, законом! За что нас и ненавидят, понимают враги, что не выветрить и придется убивать. Так чем тут поможет новомодные словеса и многоречивые статьи? Пришло время со злостью и невиданным напором реализовывать свою природу, свой единственный божественный дар и внутреннее неуемное желание жить и жить по справедливости. Мы — такие как есть и меняться не будем. Даже если нас обстреливают со всех сторон. Шесть с половиной лет доказательств Донбасского характера. Осталось только довести дело до конца!»
Конец цитаты.
Ощущение, что читаешь опус молодого писателя-фантаста, удовлетворяющего пустоты своего стола красотой слова без прозаичности мысли, исходящей из насущных необходимостей большинства людей.
Для начала, что такое Идеология. В понимании сторонника Программы Сулакшина это хорошо известно высказывание Ф. М. Достоевского о невозможности существования без высшей идеи ни человека, ни нации. Таким образом, постановка автором вопроса — «что против силы денег может сделать идеология?» — становится абсурдным. Здесь уж каждый волен выбирать-либо подчиниться воле денежных хозяев, либо следовать высшей идее. Если она, конечно, есть. Если её нет, если речь идёт только о войне, о выживании, то о какой тогда, простите, идеологии можно спорить?
Идеология — это нечто больше, без неё и общенациональные ценности не могут быть сформулированы, а без их формулировки не могут быть выдвинуты и цели государственных политик. Если нет идеологического проекта в числителе, то в знаменателе мы получим разваленный СССР 2.0, разваленную Украину 2.0 и, боюсь представить, разобранное на части «долгое государство Путина». То есть проекты, которые не могут существовать в длительной перспективе.
Какая национальная идея была у Донбасса в 2014 году? Кто-то может её представить в виде программного научно-обоснованного документа? Взглянем на гербы двух республик — у ДНР двуглавый орёл, у ЛНР — звезда в обрамлении колосьев. Вот уже две идеи. Или Донецк чем-то отличался от Луганска, Шахтёрск от Антрацита, а Енакиево от Алчевска? Чем, если экономическое пространство, бизнес-кооперация, даже семейное поле было единым? До 1938 года это вообще была одна область, которую разделили исходя из партийной целесообразности.
А что представляли собой подразделения ополченцев? Здесь были и казаки Дона, и коммунистические бригады, и националисты, и национал-большевики. У каждого была своя идея. Коммунисты Горловки мечтали о социалистическом Донбассе, а казаки Перевальска — о возрождении Области Войска Донского. Какие призывы были на митингах? «Против хунты», «Против госпереворота», «Против бандеровцев», «Против нацизма», «За воссоединение с Россией», «За Новороссию», «За федерализацию Украины», «За СССР», «За советскую власть», «За независимый Донбасс», а дошло до обустройства госграницы между двумя республиками.
В смыслах Программы Сулакшина само понятие идеология даже в тех случаях, когда осуществляется активное государственное идеологическое строительство, может и не использоваться. Но это не означает отсутствия соответствующей компоненты в государственной политике. Одни современные государства публично, на уровне официальных документов заявляют, что государственная идеология у них существует, и определяют ее содержание. Другие государства, не используя понятие идеология, оперируют идеологическим инструментарием.
Государственная идеология — это не подкова, как считает автор, которой можно подковаться и с умными словами идти на оппонента. Это, во-первых, мобилизационная функция — формулировка целей и мобилизация народа на ее достижение. Во-вторых, мировоззренческая, посредством которой задаются смыслы бытия соответствующего социума. В-третьих, идентификационная функция, дающая ответ на вопрос — «кто есть мы». В-четвертых, интеграционная функция — создание скрепы социума, объединяющие индивидуумов в единый народ. В-пятых, функция социализации, через реализацию которой индивидуумы становятся гражданами.
Свобода личности зачастую противопоставляется государственной идеологии. И донбасский автор поэтому считает, что «Идеология, по сути, та же религия или вера, как совокупность неоступных догм, а, значит, ограничений. Спасительный спускной клапан социального давления, позволяющий спускать давление и быть выгодным для власти воров и коррупционеров». Но в действительности противоречия нет. Формирование личности является одной из приоритетных задач государственной идеологии.
В работах Центра Сулакшина, направленных на переформатирование России в государство справедливости обозначено, что государственная идеология формирует ценности, цели, средства и результат. И этот результат должен быть востребован здоровым большинством нашего общества. Если нет ценностей, не может быть и целей, а если нет целей, не может быть результата. Если нет ценностей, происходит латентное ценностное замещение.
В донбасском случае — это либо ценности путинской России с её либерализмом и расчеловечиванием, либо локально-инстинктивные ценности, порождённые последствиями военного конфликта, лишениями населения, обострением чувств, обидой или наоборот чрезмерной пассионарностью и духовитостью. Когда цель размыта, её заменяют мишенью.
Но это не национальная идея, как идея общего блага нации, это не востребованный обществом результат и образ будущего нашего Отечества. Сущностью национальной идеи является существование самой страны, Родины и её огромного народа. Анализ, который провёл Центр Сулакшина, показывает историческое сохранение единой смысловой основы. Менялся в соответствии с духом времени только политический язык. В этом отношении можно говорить о едином российском идеологическом проекте и его множественных исторически конкретных воплощениях.
Здесь и «молоко советской матери», и гордость за Невскую битву и Бородино, и тяга к справедливости и правде, равенству и благородности, и Русская весна. И не только Донбасс стремится к соединению исторических воплощений нашего Отечества, катализируя внутрироссийские объединительные процессы. Это идея каждого не испорченного путинским либерализмом гражданина и патриота.
Жить по-справедливости — это ведь не просто эмоциональная мыслеформа, горячий призыв, мантра для аутотренинга. Жить по- справедливости, жить в справедливом государстве — это не только удовлетворить биологическое начало наиболее сильных особей рода. На этой основе построить справедливое государство и общество невозможно.
Основанием представлений о справедливости является императив фактического социального равенства, равенства достоинства человека. Справедливо то жизнеустройство, которое максимально приближено к идеалам этого равенства. Но, как пишут, проф. С.С.Сулакшин и В.Э.Багдасарян, это не итог ни социальной эволюции, ни антропологического развития. На стадии перехода к человеку духовному возможной становится артикуляция запроса на создание государства справедливости в его интегративном смысле, не ограниченном вопросами справедливого материального распределения. Идеологическим основанием такого государства становится новая идеология грядущего человечества. Она преемственна идеологии социализма и коммунизма, но представляет собой следующий шаг в мегаэволюционной истории человечества.
Разве Донбассу не по душе такая идея? Большинству жителей Донбасса? Разве не за это лучшие мужи шахтёрского края и российские добровольцы пошли на смерть против превосходящих сил врага? Врага не в кровном, а в идеологическом плане. Именно за это! Все остальные «идеи» — иногда яркие, эффектные, интригующие, завораживающие, возбуждающие, практичные, удобные, самоуспокаивающие, выгодные, сногсшибательные — ничего общего с идеологией государства справедливости не имеют.
Они из другого ряда, из того, которым разжижают мозги. Причём делают это именно в тот момент, когда «руководящая и направляющая» (по выражению донбасского автора, «давно известные персонажи») готовит для себя новую почву, возможно, в Земле Обетованной, возможно, где-то дальше, ближе к оффшорам. Но однозначно — не связанную с российским народом и его вековыми ценностями. У них свой прорыв. У нас свой. И не в тупик, а на новые рельсы развития — чтобы после нас остался не потоп, а Великая, успешная страна и счастливый народ.
Автор Владимир Викторович Волк — публицист, Союз народной журналистики, команда поддержки Программы Сулакшина.
Оценили 3 человека
8 кармы