Очарованный странник

Небеса смутил закат-багряник.

Зной июльский поумерил прыть.

У калитки одинокий странник

Попросил водою напоить.

Надо лбом тесьмой подвязан волос,

Сам в хитоне с шеи и до пят.

Только очи цветом в спелый колос,

Не отымешь от которых взгляд.

«Разреши, суму сниму с плеча я, –

Молвил, – ведь не нищий, ты не прав»,

На немой вопрос мой отвечая,

Мои мысли явно прочитав.

Гнутый ковш с колодезною влагой,

Струйка пота, капли в бороде...

Скрытый ум за напускной сермягой –

Вряд ли бомж, потрепанный в беде.

Что его толкает в путь-дорогу?

И зачем он ходит, нищ и бос?

Подвиг ли, какой, в угоду Богу?

Просто блажь? Рисовка? Не всерьез?

Крепло любопытство. Мысли – кругом…

Путник медлил, жажду утолив…

Вдруг заговорил, как будто с другом,

Размышленья разом предварив.

«Хочешь знать, чего ищу по свету?

Что ж, изволь, тебе откроюсь я.

Не ночлег, не скудную монету,

Не иную радость бытия.

Так или иначе – к покаянью,

Верный путь у каждого в судьбе.

Миллион крестов под Божьей дланью,

А какой из них нести тебе?

Горше не придумать в жизни доли,

Чем уже, собравшись на покой,

Настрадавшись от обид и боли,

Обнаружить, что несешь чужой.

Но померкнет небо над тобою,

Коль узнаешь у отцов святых,

До сих пор хоть что-нибудь благое

В жизни николиже сотворих…»

Он замолк, вглядевшись в луч кровавый,

В шевелюру запустив ладонь.

Не закат в зрачках светился лавой,

А, казалось, внутренний огонь.

И сам гость мой волновал все боле,

Речью необычной поразив.

Переливом на хрустальном сколе

Слог его был дивен и красив…

«Жил богат, – он продолжал, – известен,

Слыл объектом потаенных слез.

Только мысль о браке, буду честен,

Допускал не больше, чем курьез.

Жить бы так и впредь без обретенья

Благодати Божьей как-нибудь,

Но по планам вышним Провиденья

Мне иной предназначался путь…

В юности далекой-предалекой,

Когда разум с сердцем не в ладу,

С девушкой безмерно синеокой

Взглядом повстречался на беду…

Будто канул в океан бездонный,

Все надежды выбраться губя,

И навеки, грезам обреченный,

С той минуты потерял себя…

Может быть, сложилось все иначе,

Да коротким выдался маршрут.

Не узнал, потом едва не плача,

Где живет, и как ее зовут.

Все искал, искал среди прохожих,

В суете попутных городов

Пару глаз, хотя бы чуть похожих –

Цвета неба, что без облаков.

Так и жил с тех пор, как в наважденье,

В мире разных женщин и друзей,

Той не отмечая день рожденья,

Что не стала спутницей моей.

И хотя от «пряников» и «плети»

Скучно не бывало никому,

Я за пару тех десятилетий

Так и не заметил, что живу.

Ну, а жизнь, меж тем, не зря кипела,

За улыбкой пряча свой оскал.

Вдруг случайно я в разгаре дела

Встретил… Да!!! Которую искал!

Нет, не ту, чей лик, как образами

Освящал дорогу. Мой фантом.

Но с ее бездонными глазами…

Только не свободную при том.

Сын – мальчонка, муж – отличный малый.

По всему – счастливая семья.

Дом, работа… Но при том, пожалуй,

Ей в отцы бы мог сгодиться я.

И лицом, и взглядом, и фигурой

Совпадала с той почти точь-в-точь,

Даже я, с не мнительной натурой,

Усомнился, может, это дочь?

Нет, конечно. Просто совпаденье.

Роковое только, как ни брось.

Мне б на миг хотя бы отрезвленье,

Да, увы, пошло все вкривь и вкось.

А она, пусть назовем Еленой,

Как в войне, что воспевал Гомер,

Оказалось на поверку смелой,

Мне, в годах мужчине, не в пример.

Чувства за решетку не отправишь,

Даже если ты актер большой.

И она игру любовных клавиш

Уловила чуткою душой.

Чем иначе объяснить волненье,

Блеск в глазах, вниманье, поиск встреч?

Взгляд немного дольше на мгновенье,

Напряженье горделивых плеч…

Первое признанье, откровенность

В сделанных поступках и словах,

Быть желанным вековая ценность,

Дрожь ладони робкая в руках…

Нежность пальцев тронута губами,

А щека – упругостью ресниц…

Таинство сближенья меж телами,

Ликованье в выраженьях лиц…»

Тут он замолчал опять, нахмурясь.

Теплым ветром колыхало прядь.

Солнца диск глядеть уже не щурясь

Позволял, чаруя вдругорядь.

От низин, болот, речных извилин

Белой дымкой наполнялась даль.

И туман рассчитывал, обилен,

Скрыть Луны шершавую медаль.

«В общем, - продолжал он, - Все случилось,

Ровно так, как тут и быть должно

Верно, ждешь, в меня она влюбилась?

Как в плохом и пошленьком кино?

Вот и нет. Ее толкало тело.

Наслажденья чувственный контраст.

Первой быть желанье без предела

И в себя неверий целый пласт.

В отношеньях добавляло пыла

От семейной хроники печать:

Оказалось, мужа не любила,

Замуж шла депрессию унять…

Сердцу не прикажешь, как известно.

Храм любви не терпит пустоты.

Ей мое вниманье было лестно

Эхом неосознанной мечты.

Сделай перстень из мечты кристалла!

Иль попробуй, эха тень слови…

Близости со мной она искала.

Ну, а я хотел ее любви…

Каждый в этом призрачном альянсе

Жаждал то, что обрести не мог,

И рождались муки, как в пасьянсе,

Приближая роковой итог…

Но до кульминаций не взлетая,

«Пьеса» разрешилась невзначай.

Меж семьей и мною выбирая,

Душу раздвоив, как каравай,

Вдруг Елена поняла случайно,

То, что любит! Без ума к тому ж…

Кто, счастливчик, стал любовной тайной?

Угадай-ка! Не поверишь – муж…

Вот кому досталось наслажденье,

Ревности все возместив плоды.

И любовь, награда за терпенье,

И жена за верности труды.

Проигравших оказалось двое.

Удивлен? Один, конечно, я.

Но и ей хлебнуть пришлось с лихвою,

Отлучая от себя меня.

Видимо, тревожилась напрасно

Отношенья разом все порвать.

Как коту мне «повезло» несчастно –

Стала хвост частями отрубать.

Разом охладев, однако, встречи

Отменять не думала. Шалишь!

И разрыва горькие предтечи

Довелось изведать выше крыш.

Лучше б сразу предала сомненью

Наши отношенья до разлук.

Ну, а так, надежда слабой тенью,

Что вернется, добавляла мук.

И сближенья миг в воспоминанья

Отправлял назад, как в кинозал…

Самые великие страданья,

Думал я, тогда переживал…

Только жизнь всегда была мудрее,

А людская страсть и суета

Оказались во сто крат бледнее

Ею сотворенного холста.

Я немею от благоговенья

Пред судеб неведомым путем,

И творцам страданья и забвенья

Не воздам ответным забытьем.

Все из происшедших приключений,

Присказка, а главное – теперь.

Я простил ее и от мучений

В мир иной мне приоткрылась дверь…

Лучший способ с мужем примиренья

Выбрала Елена – зачала.

Но всего два дня прожив с рожденья,

Крохотная дочка умерла.

На земле не отыскать обитель,

Где б ни сокрушались от смертей.

Но всего больней, когда родитель

Должен пережить своих детей.

Эта смерть, как личная потеря

Бередила кровь день ото дня.

Понимал почти инстинктом зверя:

Вот оно, возмездье за меня…

Только ведь я сам всему виною.

Как теперь очистить этот грех?

Дать душе измученной покою,

Вымолить прощение у всех?

И однажды как-то, в полудреме,

Было мне виденье поутру:

Строгая монахиня в проеме

У окна стояла на ветру,

Взглядом призвала меня к ответу,

Посоха вручила гладкий шест,

Должен я босым идти по свету,

Чтоб такому ж передать свой крест,

И стучаться в каждое оконце,

И бродить, покуда в небосвод

Девочка, наряженная в солнце

Поверх вод меня не проведет…

Вот такая приключилась штука.

А проснувшись утром, увидал:

У двери из гладкого бамбука

Посох, как в видении, стоял.

Кто его оставил ненароком?

Дед, турист, ребенок, рыболов?

Но с тех пор считая это роком,

Я в скитаньях свой ищу улов…

Жалит и слепит больнее блица

Уязвленной памяти гюрза:

Волосы нескошенной пшеницы,

Васильковой глубины глаза…

Впрочем, наконец, мой путь окончен.

Долгожданный обретен покой.

И свой крест, что из дорог сколочен,

Оставляю с чистою душой…»

Здесь мой путник вдруг закончил речи,

В пояс поклонился и ушел.

Сквозь туман его виднелись плечи.

Я же – слова даже не нашел…

Реку пересек с котомкой вместе

И растаял… Даль была пуста.

Вдруг припомнил я, что в этом месте

Над рекою не было моста.

Как он перебрался на тот берег?

Переплыл? Так быстро он не мог…

Имя не спросил его. Мистерик

Оказался магом от дорог:

Воду перешел! Выходит, встретил

Солнечную девочку свою?

Вздор!!! Кого он тут приметил,

Передать скитанье на корню?

Что-то я читал у Иоанна…

Апокалипсис? Пожалуй, нет…

Странник зацепил так несказанно,

Хоть невольно понимаешь – бред!

И кому, позвольте, попадалась

Девочка, чтоб где-то и нигде

Для кого-то «в солнце» одевалась

И ходить умела по воде?

Сердце встрепенулось от тревоги,

Но уже от суеты далек,

Заприметил в поле у дороги

Одинокий, стройный тополек.

Паутинки разметались в росах,

Ствол укрывши в девственном платке.

Может, это пилигрима посох,

Что растет кому-то по руке?

Кто же он, для странствия избранник?

Наяву ль с котомкой за плечом

Постучался желтоглазый странник

В мой дотоле неприметный дом?

Может, сон? Калитка на запоре,

Ковш сухой, на тропке ни следа…

Днем сосед промолвил в разговоре:

«И вкусна же у тебя вода!»…

Фуххх, слегло… Растаяло, пропало…

К счастью, это все не наяву…

Вот, вздремнул… Но до чего же мало

Нужно, чтоб поверить в ерунду?

Эдак, каждый, помянув о Боге,

Наплетя покруче чепухи,

Юркнет в дом, как тать с большой дороги,

Видя, что купились «лопухи»…

Впрочем, ладно, на дворе стемнело,

В дом пора. Наивность – не вина.

Запер дверь, но вдруг похолодела

Во мгновенье взмокшая спина.

В полумраке старенькой прихожей

Обманув скрипучую ступень,

Путник мой, пугающий до дрожи,

Молча возвышался словно тень.

Как сюда проник и что здесь надо?

Мне бы в крик! Но… Голос вдруг пропал…

Выраженье пристального взгляда

Скрыл лица темнеющий овал…

Значит, все не сон, и он за мною

Воротился – передать свой крест?

И в спектакле, названном судьбою,

Предрешенный отработать жест…

Вздор! Абсурд! Не верю! Не желаю!

Отчего же я, а не другой?

Прочь! Отстаньте! Моя хата с краю!

Да и в жизни главное – покой.

Нет грехов на мне не то, что смертных,

А и мелких – хоть шаром кати!

Вон, по жизни менее инертных

В свои сети лучше обрати.

Уходи! Ну? Почему молчишь ты?

Не смотри так! Ты мне не судья!

Сам себя сужу суровей трижды,

Чем любого кодекса статья!

Этот взгляд… Не скрыться, не слукавить…

Не отворотить лица, не убежать…

Словно прочитал, как книгу, память

И отметку выставил в тетрадь…

Двойка? Да? О, Боже, единица?

Стой! Молчи! Сам вижу этот кол…

По заслугам, стало быть! Страница

Моей жизни – худшее из зол…

Николиже, то есть, никогда же

Я благого в ней не сотворил…

Даже мысли все – как будто в саже…

И внезапно понял, как открыл:

Трудный пусть для верующих в Бога –

Радость, а не горестный удел.

Чтоб познать себя, нужна дорога,

А не это ль я всегда хотел?

Стоит ли тогда тут волноваться?

Так, пойду ж к нему, чтоб не виня,

Перед тем, как навсегда расстаться,

Странник мог благословить меня.

Шаг, другой… И он ступил навстречу.

Не мираж, не призрак и не смерть!

Как прекрасно, расправляя плечи,

Ощутить рукопожатья твердь!

И в порыве сердцу дать покою,

В ожиданье встречного тепла

Ощутил внезапно под рукою

Холодок зеркального стекла…