«Задница Советского Союза»
Владимир Юринов родился в Гомеле, и как и множество его сверстников, с детства мечтал покорить небо. И даже — космос. Правда, в космонавты его не взяли — не прошел по здоровью. А вот в летчики военной истребительной авиации оказался вполне годен.
Надо сказать, что что медицинский отбор в летные училища тогда был строжайший. Например, достаточно было иметь в прошлом сотрясение мозга — и неумолимые медики браковали претендента. Что уж говорить про зрение, давление, вестибулярный аппарат — тут все должно было быть идеально.
Впрочем, в советское время желающих поступать в военные, особенно — авиационные и военно-морские училища, было море. В некоторые училища на одно место на курсантской койке мог претендовать едва ли не десяток человек. Большинство юношей прельщала романтика и военная форма, меньшинство — высокое жалованье и такая же пенсия, с ранним выходом на оную.
После окончания Черниговского летного военного училища лейтенант Юринов в числе прочих выпускников попал в кабинет командующего ВВС Дальневосточного ВО. На выбор командующий предложил им два варианта — Сахалин и Орловка. При чем две вакансии на большой остров сразу нашлись добровольцы, и осталась только никому не известная Орловка.
Умудренный служебным опытом генерал был откровенен с новоиспеченными офицерами — топоним, ассоциирующийся с гордыми птицами, он с солдатской прямотой назвал «задницей Советского Союза». Точнее, «великой задницей великой страны» он назвал весь Дальний Восток. А аэродром в Орловке — «дыркой в этой заднице».
Несколько десятков лет назад подобное остроумие не сошло бы с рук даже Маршаллу Советского Союза. Но к началу 80-х уже многое было можно.
К тому же, ассоциативное мышление и образный слог командующего имели вполне прагматичную цель — убедить молодых «летех» поехать в комфортные Хабаровск или Петропавловск-Камчатский. Но штурманами, правыми пилотами на транспортный Ан-12 или командирами вертолета Ми-8. Однако молодые лейтенанты были энтузиастами своего дела — и они дружно попросились в Орловку. Лучше быть истребителем в дыре, чем «свинтопрульным» авиатором — в столице края.
Воздушный автостоп
Орловка Амурской области была действительно местом весьма отдаленным. До областного центра в 200 километрах нужно было добираться с 2-мя ночевками. До Хабаровска в 700 километрах добираться было проще — всего ночь на поезде. В отпуск в Гомель, с учетом летнего дефицита билетов, нашему герою приходилось летать разными кружными маршрутами. Один раз, например, так — Хабаровск-Владивосток-Ленинград-Москва-Гомель.
Поезда же мало того, что объективно шли долго, но еще и прибывали на Дальний Восток с 10-20 часовым опозданием. Но все трудности советского времени компенсировались человеческим отношением — безбилетного пассажира железнодорожники могли везти в кабине тепловоза или другом служебном помещении совершенно бесплатно.
«Так сказать, в порядке дружеской взаимопомощи, что, согласитесь, уже совершенно немыслимо по меркам нынешнего собачье-меркантильного времени» — отмечает автор воспоминаний.
Случались и воздушные перелеты на «попутках», иногда — с весьма непредсказуемыми последствиями. Один раз на аэродроме в Орловке приземлился военно-транспортный Ан-12. Капитан С. Бросился к командиру — самолет летит дальше на Горький, у капитана там семья и отпуск с понедельника. «Товарищ командир, разрешите с ним?» — умолял офицер. Комполка дал добро.
«Спустя три недели в Орловке приземлился тот же самый Ан-12. Из самолета, хромая и пошатываясь, выбрался человек. Человек был помят, человек был сильно небрит, от человека пахло… С огромным трудом сослуживцы узнали в печальном страннике капитана С.» — вспоминает Юринов.
Как оказалось, долетев до Читы, экипаж получил предписание забрать попутный груз в Джиде. Оттуда «транспортник» полетел в Укурей, из Укурея — в Степь. Далее — в Магадачи. На отдыхе капитан всю ночь проворочался в остывающем самолете — в гостинице места были только для членов экипажа.
Утром поднялись в воздух, что бы наконец двигаться по маршруту, конечной точкой которого был заветный Горький. Капитан задремал на каких тюках. А когда проснулся, узнал — самолет изменил маршрут и летит на Тикси — забирать комиссию. На Тикси из-за погоды Ан-12 застрял на неделю. Капитан не выдержал и запил, лез драться к экипажу. Его хотели оставить в Тикси, и тогда полу вменяемый капитан тайком пробрался в грузовой отсек. Там и уснул — очнулся от дикого холода. За бортом было минус 60, в грузовом отсеке — почти столько же.
Можно представить состояние пилотов, когда в дверь гермоотсека изнутри кто то отчаянно забарабанил.
Далее самолет с несчастным отпускником на борту летал в Анадырь, потом — на Камчатку, далее — в Комсомольск-на-Амуре, на Сахалин, Курильские острова, и многие-многие другие аэродромы. Когда капитану сказали, что самолет летит в Орловку — он заплакал…
Подводная одиссея майора-истребителя
Но бывали в орловском гарнизоне случаи и почище. Майор Н. нежданно получил отпуск. При чем — в самый неподходящий момент. Дело было зимой, а его жена была на 8-м месяце беременности. Следовательно, семейная поездка на «большую землю» откладывалась.
И тогда майор, что бы не терять времени даром, решил навестить одноклассника Серегу. Приятель служил в Вилючинске на атомной подлодке. С другом они хорошо посидели, но вот с возвращением назад, к беременной жене, вышли сложности. Циклон закрыл воздушное сообщение.
И тогда друг-подводник предложил — завтра его лодка идет во Владивосток, может забрать кореша с собой. А из «Владика» он до дома быстро доберется поездом. Майор Н. сначала засомневался, но Серега — уговорил. С командиром лодки он, дескать, на короткой ноге — отказа не будет.
Действительно, в подводном плавании сначала все шло хорошо. Моряки даже научили «летуна» чокаться по подводному: «по камушкам». Но на четвертый день неожиданно заработала тревожная сигнализация. В каюту к майору зашел друг Серега с посеревшим лицом и пригласил к командиру. Капитан атомной субмарины, с потемневшими глазами и четко отделяя слова, произнес:
— Тебе, паря, не повезло. Нам всем тоже не повезло. Но тебе не повезло больше… Получен боевой приказ. Я вскрыл конверт № 3. Мы идем к берегам США.
Можно только представить себе состояние несчастного отпускника, дома у которого осталась беременная жена. Но командир на то и командир — всегда найдет выход! Капитан корабля предложил майору два варианта.
По первому он зачислялся в экипаж штурманом, коим он и являлся по летной специальности. Тем более, что один из подводных штурманов лежал в госпитале с грыжей. По второму варианту — залетный авиатор брался под арест как «незаконно проникший на боевой корабль». С последующей перспективой оказаться под судом военного трибунала. Разумеется, майор Н. выбрал первое.
Как пишет автор воспоминаний, впоследствии Н. признавался ему, что больше всего испугался таинственных конвертов: «Если есть конверт № 3, значит, где то есть и конверты № 2 и № 1! И кто его знает, может, после вскрытия этих конвертов меня вообще сразу расстреляют!... А может, и еще чего… похуже…»
«В штаб флота ушла шифровка. Флотское командование, конечно, удивилось. Случай, сами понимаете, из ряда вон. Но лодка на боевом задании, и назад дороги нет. И флотское командование вступило в непростые сношения с командованием авиационным.
В штабе ВВС тоже удивились. Может быть, даже больше, чем в штабе флота. Но опять же, приказ есть приказ. Затронуты государственные интересы, и назад действительно дороги нет. И в штабе ВВС подготовили соответствующий документ.
Очень удивился командир орловского полка, когда ему на стол лег приказ, подписанный ни кем нибудь, а лично министром обороны, о переводе майора Н. из состава Военно-воздушных сил в состав Краснознаменного Тихоокеанского флота. Не всякий день и не всякий командир получает такие приказы.
Но сильнее всех, понятное дело, удивилась жена Н., которая мало того, что на несколько месяцев потеряла родного мужа, так еще и в одночасье из жены летчика-истребителя, майора, превратилась в жену подводника, капитана третьего ранга».
Но все закончилось хорошо. Н. стал неплохим штурманом атомной подлодки. И после завершения боевого дежурства подводный летчик благополучно вернулся к родным берегам. А его жена счастливо родила — девочку.
Коммунальный шкаф для офицерских семей
Определенные курьезы доставляли жителям гарнизона и военные строители. В частности, легендами оброс построенный ими дом № 88. Приведем только один случай. Майор М. получил назначение в орловский полк в 1988 году. Как и положено, офицеру сразу выделили отдельную квартиру. До него здесь уже кто-то жил, и поэтому новосел не обратил особого внимания на висевшую в шкафу шинель. Трогать ее не стал — вернется хозяин, заберет.
Удивление вызвало другое — через три дня он обнаружил в шкафу еще и хромовые сапоги. Но майор решил так — накануне справляли новоселье, может, кто из гостей забыл? Конечно, настораживал вопрос — а в какой же обуви ушел домой владелец сверкающих в шкафу сапог? К тому же никто из опрошенных участников вечеринки в забывчивости не сознался.
И вот в один из дней майор М. что то развешивал в своем новом шкафу. В этот момент задняя стенка шкафа неожиданно отворилась, и перед ним явилась фигура почти не одетой женщины с какими то тряпками в руках. Майор остолбенел. Практически обнаженная незнакомка впала в подобное же состояние, узрев перед собой усатого мужика в одних трусах. Но женщина пришла в себя первой — и дико завизжала. Вслед за этим в шкафу появился мужчина, также в «семейниках» и усах.
«Убью!» — таковы были его первые слова и соответствующая реакция. Незнакомец со вздыбленными усами полез через шкаф. Противник из шифоньера был раза в полтора крупнее майора, и дело могло принять нешуточный оборот.
На счастье, пробравшись через мебель в чужую квартиру, мужик тоже замер от удивления. Постепенно страсти улеглись, и соседи смогли разобраться в происшедшем. Дело было в следующем — стройбатовцы забыли разделить две квартиры стенкой.
Комиссия, разумеется, отказалась принимать такие существенные недоделки. И тогда выход был найден с поразительной смекалкой — вместо стенки встроили шкаф. При этом «специалисты» даже поленились ставить два шкафа спинками к друг другу — а просто навесили на один шкаф дверцы с двух сторон.
«Северное сияние» над новогодним столом
В эти дни зимних праздников так же нельзя не вспомнить о том, как в таких богом забытых военных городках отмечали Новый год.
В середине 80-х в стране по указанию снискавшего всенародную «любовь» генсека Михаила Горбачева начали разворачивать антиалкогольную кампанию. Кто знал тогда, что «реформаторы» пойдут еще дальше, и в итоге развалят не только винодельческую отрасль, но и армию, и всю страну? Впрочем, в обычное время летчиков проблемы с питием не касались — авиационный технический спирт, он же «шпага», успешно выручал их во все времена.
Но Новый год — случай особый, его ведь положено было встречать шампанским. А с ним из-за борьбы за трезвость также возникли проблемы.
Шампанское было в Хабаровске — туда товарищи и командировали автора воспоминаний.
Поезд прибыл в столицу края в 10 утра, а винно-водочные отделы начинали работать с двух часов дня. Но на морозе уже выстроилась огромная очередь, и «командировочный» занял в ней свое место. Каково же было его удивление, когда он увидел в нескольких десятках метров впереди себя своего родного брата Олега, служившего в Облучье! А потоптавшись еще немного, братья-офицеры рассмотрели в немного рассеявшейся морозной дымке еще одного своего родственника и тоже военного — двоюродного брата Толика, недавно переведенного служить на Дальний Восток из Беларуси.
Втроем они успешно отстояли огромную очередь, приобрели «Советское шампанское» по две бутылки в руки. А вечером отметили встречу в хабаровском ресторане «Дальний Восток», где любили гулять военные. В каждом городе с гарнизоном был такой ресторан. В Гомеле, например, он назывался «Заря». И там также любили отдыхать военные летчики из полка стратегических бомбардировщиков, что стоял в Зябровке. Офицеры с романтической профессией и высокими окладами были, безусловно, в фаворе у гомельских девушек.
Очевидно, что подобным образом представительницы прекрасного пола воспринимали военных летчиков и в Хабаровском крае и Амурской области. Но иногда — чересчур бурно.
Новый 1989 год Владимир Юренев уже встречал с молодой женой. А 1 января отправился навестить своих друзей-холостяков. Но уже на подходе к их жилью начал удивляться — дверь в квартиру оказалась вырванной с корнем и стояла просто прислоненная к дверному проему. Кухня выглядела так, «будто в ней взорвалась граната». Даже кухонная раковина была вырвана вместе с водопроводной трубой. Разгром царил и в туалете, и в остальных комнатах. Только на столе стоял чудом сохранившийся огромный бисквитный торт, в который кто то воткнул несколько фужеров с отбитыми ножками. Первыми же словами разбуженного хозяина квартиры было:
— А бабы ушли?
Только после этого он попросил пить и поведал свою драматическую историю.
Оказалось, дело было в следующем. Летчики-холостяки решили отметить Новый год чисто мужской кампанией. Как пелось в знаменитой песне пилотов» «первым делом самолеты — ну а девушки потом…» Как вдруг в дверь позвонили, и на пороге выросли три девушки. Самая рослая из них, гренадерской внешности дама пояснила — нет, они не ошиблись адресом. Месяц назад они гуляли с этими парнями в одном из ресторанов, где и получили приглашение совместно встретить Новый год. Впрочем, никто из приглашающей стороны ничего такого уже не помнил. Но делать было нечего — девчонок усадили за стол.
Обычно в пьяных кампаниях зачинателями дебоша бывают мужчины. Но тут, еще задолго до наступления эры феминизма, инициативу в свои руки смело взяли девушки из ПТУ.
«Гренадерка», которую звали Валя, сразу начала застолье с коктейля «Северное сияние» — шампанского со спиртом пополам. Научил дядя, что работал на Тикси на метеостанции. С точки зрения физиологии это убойная смесь — шипучее вино резко ускоряет всасывание крепкого алкоголя в кровь. Поэтому после восьмого «северосияющего» фужера даже этой крепкой девушке стало плохо.
Наклонившись над раковиной на кухне, она с мясом вывернула ее. А заодно при падении разбила себе голову в кровь. Бездыханную Валентину, перевязали, уложили на кровать и продолжили гуляние. Но очнувшись с то ли от удара, то ли от коктейля с сильно помутившимся сознанием, Валя принялась метать в окружающих бутылки шампанского и прочие предметы.
После такой разминки решено было идти на танцы в гарнизонный Дом офицеров. Мороз был уже ни по чем, и все отправились туда без курток. Валентина только поправила прическу вместе с окровавленной повязкой на голове.
Но на дискотеке она отбилась от кампании и решила возвращаться самостоятельно. Дорогу девушка не забыла, но вот дверь ей никто не открывал. Решив, видимо, что за ней пьют или еще что делают без нее, замерзающая в подъезде богатырша с ходу высадила дверь. По возвращению товарок девичьи развлечения продолжились — Валя вместе с Аней и Таней затеяли игру в пятнашки, сорвали штору вместе с карнизом, разбили настольную лампу и повредили люстру.
Затем у Тани все же возобладало здоровое женское начало — она решила, что с пьянкой пора заканчивать. Девушка громогласно объявила, что выльет канистру со «шпагой» в унитаз. Но взбешенная такими кощунственными намерениями Валентина вступила с ней в жестокий рукопашный бой. Канистра была спасена, а унитаз — разбит. Таню связали шарфами. Тогда в бой с доминирующей подругой ринулась Аня, отгрызшая (!) к тому времени ножки у фужеров. Шарфы уже кончились, и Аню-«йога» пришлось связывать офицерскими ремнями и подтяжками.
Наконец, в относительно спокойной остановке мужчины с оставшейся Валей-богатыршей встретили Новый год «по Москве». Правда, что бы пить дальше, фужеры без ножек пришлось втыкать в торт. Канистру со спиртом допили.
«Всю?» — удивленно спросил автор воспоминаний. «Все пять литров?».
На что его сослуживец резонно отвечал: «Так нас же шесть человек было».
Утром буйные красавицы все же ушли, оставив на память кавалерам пару своих сапог. Но зачем-то захватив офицерскую шинель. А хозяину квартиры еще долго снилась Валентина-гренадерша, нависавшая над ним в шинели с погонами и окровавленной повязкой на голове.
****
Все описанное Владимиром Юриновым может отчасти напомнить лучшие образцы классики на схожую тему — «Поединок» Александра Куприна и иные произведения из жизни еще царского офицерства. Или страницы из бессмертного произведения Ярослава Гашека про бравого солдата Иозефа Швейка. Но я также провел часть своего детства в военных городках, да и опыт срочной службы такую практику подтверждает.
Армия — весьма специфический социальный организм, где жесткая дисциплина порой сочетается с весьма своеобразными проявлениями вольной человеческой натуры. И все равно всегда находится место «празднику».
Но конечно, служба и жизнь в Вооруженных Силах СССР не сводились к сборнику армейских анекдотов или курьезных историй. Даже в свой поздний период Советская Армия надежно стояла на страже. Как бы там ни было, но ни у кого из вероятных противников не возникало желание усомниться в ее мощи. И от Владивостока до Бреста, от Дальнего Востока до Украины и Кавказа, Молдавии и Таджикистана выстрелы гремели только на учениях…
ИСТОЧНИК: https://imhoclub.by/ru/materia...
Оценили 24 человека
29 кармы